— Подождите! — Мери окликнула меня, когда я двинулась к ним, и я остановилась, хмурясь, думая, что я что-то забыла. Она указала вниз, на мои пятки. — Возможно, вы захотите отказаться от них, иначе у вас будет действительно неудобная ночь.

Я взглянул вниз, а затем на остальные их ступни. Катерина была единственной, кто все еще была на каблуках; Женевьева и Мери обе были босиком. Это казалось антисанитарным. Я поморщилась, и Мери, должно быть, увидела отвращение на моем лице, потому что она слегка хихикнула и покачала головой, когда я снова подняла на нее взгляд.

— Не волнуйтесь, — сказала она, практически прочитав мои мысли. — Полы очень чистые. Йен никогда бы не позволил мне разгуливать в моем состоянии, если бы все не было в первозданном виде.

— Я согласна с ней, — сказала Катерина. — Большинство саб предпочитают ходить без каблуков, если только их дома не требуют иного. Если Гейвен специально не говорил вам не снимать их, я думаю, будет справедливо, если вы их снимете.

Гейвен ничего не говорил об обуви. Поэтому, я быстро повернулась назад и сняла туфли на каблуках, положив их в шкафчик, прежде чем снова запереть его и присоединиться к группе у входа.

— Лучше? — спросила Женевьева.

— Вообще-то, да, — сказала я, пошевелив пальцами ног. — Намного.

Она кивнула и наклонилась к Катерине.

— Кэт предпочитает не снимать их, но она добра ко мне.

Катерина нежно улыбнулась Женевьеве, которая без своих каблуков была на несколько дюймов ниже ростом.

— Я бы предпочла видеть тебя связанным другими способами, милая, — сказала она.

Я отвела взгляд, чувствуя себя так, словно подглядываю за чем-то интимным.

Маре встала рядом со мной.

— Многие сабы ходят босиком, — сказала она.

— Доминантам, похоже, нравится идея о том, что их сабмиссивы носят как можно меньше одежды, но при этом они полностью одеты — что-то в динамике власти.

— Это также экономит время на том, чтобы снимать их во время игры, — говорит Катерина. — Большинству из тех, кто их носит, либо неудобно ходить босиком, либо они носят их для своих ролей или перегибов. — Не нужно было быть гением, чтобы заметить ухмылку и горячий взгляд, устремленный на Женевьеву. — Если у вас есть какие-либо вопросы или вы хотите больше поговорить о клубе и образе жизни, или просто поболтать, не стесняйтесь спрашивать.

— Это любезно с вашей стороны, — сказала я, сомневаясь, что мне когда-нибудь действительно представится такая возможность. — Спасибо.

Катерина кивнула, а затем помахала рукой.

— Пока, Мери. Пока, Эванджелин, было приятно с вами познакомиться, — сказала она, когда они с Женевьевой исчезли из раздевалки.

Мери взглянула на меня.

— Готовы? — спросила она.

— Вы уже второй раз спрашиваете меня об этом, — заметила я.

— Да, полагаю, что это так, — согласилась она. — Но в первый раз вы солгали.

Я моргнул, а затем встретилась с ней взглядом. Светло-коричневые радужки с золотыми крапинками излучали тепло и понимание. Возможно, это было из-за ее связи со мной — семьи Перелли и Прайсов, — но у меня было ощущение, что она знала о моей ситуации с Гейвеном больше, чем показывала.

— Это просто первый раз, когда я действительно это делаю, — сказал я. — Нервы, вы же знаете как это бывает.

Я молча молилась, чтобы она не стала настаивать. Она посмотрела на меня с задумчивым выражением на лице. Молчание между нами было удушающим, но я не пыталась его нарушить, не уверенная в том, что творится у нее в голове.

— Вы с Гейвеном не типичные доминант и сабмиссив, не так ли? — наконец спросила она.

Вопрос был прямым, и это подтвердило мою теорию. Может быть, я теряла самообладание. Я думала, что усвоила уроки, которые преподал мне мой друг. Два года назад Скарлетт приложила все усилия, чтобы научить меня всем трюкам, которыми она владела, когда мы встретились в Италии. Как один из лучших воров в мире, она понимала, как важно скрывать свои эмоции. Однако сейчас, я чувствовал, как они переполняют меня, выплескиваются наружу. С тех пор как Гейвен забрал меня с улиц и похитил, я обнаружила, что с таким трудом обретенный контроль ускользает все больше и больше.

— Не волнуйтесь, это не очевидно. В любом случае, другим, — объяснила Мери, когда я не сразу ответила. — Но я вижу в вас частичку себя, Ангел.

— Да? — Я не знала, что на это сказать.

— Да, и если вы хотите услышать мой совет принцессы мафии принцессе мафии? То перестаньте пытаться убежать от этого. — Я напряглась при этих словах, но она продолжила. — Нас обоих заставили жить так, как мы никогда не хотели, но на самом деле нет смысла убегать от этого. Вы тот, кто вы есть, и я тот, кто я есть. Когда я перестала убегать, когда я развернулась и, наконец, дала отпор, мне стало легче жить. Репутация Гейвена Бельмонте опережает его, так что если я бы предположила, что он немного более практичен, чем мои мужчины, но все равно поверьте мне. Когда вы, наконец, примите это, остальное приходит само собой.

В ее словах была какая-то грубость. Мягко сказано, но, тем не менее, они глубоко ранили меня и содрали с меня кожу, обнажив то, что я предпочла бы скрыть.

Мои страхи. Мое беспокойство. Мой гнев.

Перестать убегать?

Перестать пытаться сбежать?

Я не могу этого сделать, не так ли? Это было так, как если бы все мои самые темные секреты, которые я пыталась сохранить, спрятать в глубинах своей души, вывалились наружу на всеобщее обозрение или, по крайней мере, на обозрение этой женщины.

— Если вам когда-нибудь понадобится помощь, я уверена, что у вас есть друг или два — вы, похоже, не из тех, кто долго остается в одиночестве. И даже если у вас их нет, вы всегда можете позвать меня. Я была бы рада помочь вам, Ангел. В этом мире должно быть больше нас, желающих протянуть руку помощи. Здесь и так достаточно одиноко и темно.

Прежде чем я успела что-либо ответить, Америка отступила назад и покинула раздевалку с последней улыбкой.

Я не была уверена, как долго я стояла там, размышляя над тем, что она сказала, но впервые за то, что казалось вечностью, я не чувствовала себя такой одинокой. Мне было интересно, была ли она права. Могу ли я протянуть руку и попросить о помощи? Будет ли это иметь значение? Я прикусила губу. Я все еще колебалась, стоит ли открываться Гейвену и сказать ему правду. Это подвергло бы его ненужной опасности.

Однако сейчас мне не нужно было думать об этом. Все, что мне нужно было сделать, это выйти туда и представиться перед моим доминантом.

Перед Гейвеном.

Перед моим хозяином.

Глава 17

Мне нужно выпить. Что-то крепкое, понял я, наблюдая, как Ангел выходит и направляется в раздевалку, покачивая бедрами в присущей ей естественной манере. Она, вероятно, даже не осознавала этого, но каждое ее движение было чертовски чувственным. Было ли ошибкой привезти ее сюда?

Почти сразу же, как только у меня возникла эта мысль, предмет моей потребности сам пришел ко мне. Довольно молодо выглядящая официантка остановилась рядом со мной, ее глаза были старательно опущены, а простой воротничок на шее выдавал в ней сабмиссивку, служащую клубу. Она предложила мне выпить со своего подноса, и я взял один.

Йен, конечно, приложил все усилия для открытия клуба на первом этаже и подземелья под ним. Кивнув молодой женщине, я взял один из хрустальных бокалов.

— Спасибо.

— Не за что, сэр, — сказала саба, прежде чем отойти, неся свой поднос другой группе мужчин, задержавшихся поблизости. Нас было много — мужчин и женщин, доминантов и доминанток, — ожидавших появления своих сабмиссивов, прежде чем они войдут на игровой этаж подземелья.

Неся стакан с жидкостью янтарного цвета ближе к главному вестибюлю отеля нового клуба Йена, я заглянул сквозь стекло внутрь и поднес алкоголь к губам. Пряный виски коснулся моего языка и легко обжег горло. Глубоко.

Я вздохнул и уселся в одно из плюшевых кресел неподалеку. Знакомое лицо вышло из ближайших лифтов и двинулось в направлении раздевалки. Я улыбнулся, увидев Америку, ранее Перелли, ныне Маршалл-Трэвис-Петров, когда она вошла в женскую раздевалку.