— Охвостье дня, — фыркнул Карантир. — И то с нами попытались затеять ссору на ровном месте!

— То, что ты никого не убил, наша главная удача, — съязвил Амрод. — Нам и дальше тебя держать в четыре руки?

— Тихо, — сказал Маэдрос. — Мы не на войне, и ты будешь держать себя в руках, Морьо. Сам. Братья не обязаны каждый раз тебя останавливать.

— Ради чего? — с вызовом спросил тот. — Соблюдения условий? Внизу и так пахнет кровью, Старший, мы не сделаемся отличны от здешних, защищая себя от оскорблений! А защищаться от них необходимо, иначе нас сочтут ничтожествами и добычей!

— Мы достаточно пролили крови раньше. Я надеюсь, ты не объявишь мне, что пристрастился к этому?

— Нет, — бросил Карантир, выпрямляясь.

Маэдрос обвел всех взглядом.

— Я все же думаю, мы не оказались бы здесь, будь наше искажение настолько велико.

— Не больше, чем у них, — съязвил Куруфин.

— Не больше чем у них, — кивнул Маэдрос. — И не меньше. Потому мы и здесь, вероятно.

— Вероятно? — переспросил Куруфин.

— Есть что уточнить? Говори, — велел старший.

— Есть. Что делать дальше?

— Нам хватит ближайших забот с тем, чтобы найти способ освоить здешнее оружие, не выдавая своего незнания, чтобы не показаться дичью, — Маэдрос говорил это, а внутри нарастало чувство, что он упустил нечто очень важное.

— А потом? — спросил Куруфин настойчиво.

Маэдрос осекся.

— Кто-нибудь помнит что-то помимо правил и напутствия? — спросил вдруг Маглор очень медленно.

Шестеро посмотрели на него в упор.

— Ты хочешь сказать...

— Что от нас хотели? — перебил Маглор старшего брата. — Что нужно сделать?

В тишине было слышно, как скрежещет лапой собака на заднем дворе и как на кухне под перекрытиями гремит посуда.

— Разве это говорили не тебе? — спросил Куруфин.

— Я был уверен, что тебе!

— Да вы сдурели! Память как у адана!

— Мы только сегодня возродились, нам можно, — это Амрас зубоскалит. — Я так вовсе только в городе проснулся.

— Бабочка ты однодневка, и память такая же!

— А длинный язык тебе не жмёт, Турко?

— Тихо, — рыкнул Маэдрос негромко. Ставни брякнули. — Если никто ничего не помнит, это тоже неспроста.

— Думаешь, нас обманули, брат? — Куруфин смотрел в упор.

— И именно ты об этом спросил. Зачем бы им?

Тот промолчал.

— Перед тем, как мы заговорили, я был уверен, что ответ у нас был, — Маэдрос теперь смотрел Маглору в глаза. — Что он был хотя бы у тебя.

— Это значит, его нет ни у кого.

— Глупая шутка, — бросил Келегорм. И покосился вниз и вправо — коротко, почти незаметно. Но там никого не было. По-прежнему никого.

— Могло ли случиться, что мы забыли то, что собирались здесь делать? — спросил Старший, обводя взглядом всех шестерых.

— Каждый подумал, что помнит другой, — Куруфин сцепил руки. — Каждый положился на другого... И мы начали с того, что друг друга подвели!

Карантир залился краской от злости и смущения, которые у него вечно друг другу сопутствовали.

— Не будем продолжать унынием, — сказал ободряюще Маглор. — Если мы это действительно знали — мы это вспомним и довольно быстро. Например, после настоящего сна.

— А если так и не вспомним? — перебил его Амрод.

Медлить было нельзя.

— Тогда мы просто живём и занимаем здесь достойное место, — отрезал Маэдрос. — Попробуем вспомнить, каково жить, не воюя.

— Не то, чтобы место для этого удачное, — хмыкнул Карантир, но слово Старшего было сказано — и его решение приняли все. Братьев словно бы отпустила внезапная тревога.

— Не будем подводить друг друга наяву, — поспешно сказал Куруфин, — в незнакомом месте нельзя спать без охраны. Я первый.

Маэдрос хотел прервать его и назначить первым себя — но передумал и не стал портить несвойственную пятому брату заботу своими нравоучениями. Пусть заботится. Ему полезно.

— Тогда назначай остальных, — сказал он. Выглянул в окно — огромная луна клонилась к холмам, непривычно большая и пятнистая. Очертания самых ярких звёзд, казалось, тоже изменились... — А мое время будет в середине ночи, после захода Луны, — решил он. Хотелось посмотреть на звёзды без помех и подумать.

Братья ещё недолго посовещались, разделяя стражи между собой, затем трое средних ушли в соседнюю комнату, отделенную почти символической дощатой стенкой.

Маглор уже спал, свесив руку с лежанки. Старший занял место у окна, не раздеваясь, вытянулся и понял, что удобно разместить ноги он сможет, только забросив их на подоконник, так коротка оказалась ему кровать. Так он и сделал.

И попытался расслабиться и вспомнить, о чем говорили там... Перед тем, как дохнуло в лицо жаром степи и камни заскрежетали под копытами коня, и он проснулся прямо в седле.

— Значит, приехали семеро, и по мою душу, — сказал Большой Билл и повертел в руках сигару.

— Да чего ты вцепился в этих семерых? – спросил недоуменно Ник. – Да небось уедут они завтра из города, и черт бы с ними. А тебе припало их обязательно нагнуть?

— Нет у тебя, Ник, никакого политического мышления! – сказал Билл, поднимая палец. – Напряги мозги: откуда в этой богом забытой дыре возьмется вдруг такая банда? Это неспроста. А неспроста, сам понимаешь, в нашей дыре может быть только одно.

— Ты, босс, чего-то стал дергаться напрасно, а никакое не мышление. Кто ж против нас только семерых пошлет, будь они хоть десять раз дылды? Кто ж против нас всемером-то пойдет? Таких дураков нету, таких мы уже всех перестреляли, — сказал Дюк и заржал.

— А вот хлопот с ними будет немало, в самый раз, чтобы не связываться с этой семеркой здоровяков, — продолжил Ник, смутно чуя большие хлопоты тем самым местом, на котором сидел. – Если они до завтра отдохнут и уедут – и пусть проваливают.

— И стратегического мышления у тебя тоже нету, — сказал Билл с удовольствием. – И неудивительно, потому что ты глухой, как пробка. Слышал, что сказал Марко, который с ними сцепился в салуне? Что банковский охранник ему проболтался, что эти семеро приехали с Запада, зашли в банк и разменяли золото на доллары. А потом оставили большую часть наменянного в оружейной лавке. Вот что бы ты делал, если бы вез золото из Калифорнии?

— Держал бы наготове хорошие пушки наготове и никому бы ничего не светил.

— Да не заливай, ты бы весь вечер пьянствовал в салуне! — встрял Дюк.

— А они заехали, поднялись наверх, и все! — торжественно заявил Билл.

— У банды, едущей из Калифорнии, наверняка еще много золотишка, — заинтересовался Дюк.

— Этого мы знать не можем, — рассудительно заметил Ник. – Зато точно есть еще оружие и патроны. И какой нам интерес на них лезть, чтобы те патроны в зад поймать?

— Нет, ты не понял. А я тебе объясню, и поймешь. Первое, — Большой Билл загнул палец на левой руке. – Какие-то хрены почти без оружия приезжают в нашу дыру через пустыню, и при них золото. И они его не спустили, и никто по дороге их не грохнул! Значит – что? Значит, они это золото получили совсем недавно и недалеко.

Ник почесал в затылке и с сомнением хмыкнул.

— Два. Они как приехали, купили оружие, но не бухнули на радостях и не пошли по бабам, как все нормальные люди, у которых появились деньги! Значит, у них еще важные дела, и им нельзя расслабиться и выпить. Важные дела в наших краях – это я, сам понимаешь.

— А ты, Билл, не загибаешь?

— А ты что, сомневаешься?

Ник пожал плечами и замолчал. Если Билл закусывал удила, проще становилось с ним согласиться.

— И значит, надо их проверить на прочность. Предложить работу на меня. Они будут посговорчивее, если останутся без лошадей. Согласятся – значит, не по мою душу, скорее всего.

— Да на кой черт они нам нужны?

— Да не нужны они нам, — пояснил Билл и сделал выразительный жест, поясняющий, что с пришельцами сделать. – А если не согласятся – так точно за мной. Кто-то их нанял и передал им деньги совсем близко от наших мест.