Леонид Петрович, дважды потеряв канадцев в Воронежской области, больше такой беспечности себе не позволял. Он не упускал иностранцев из поля наблюдения ни в Ярославле, ни после, ловко прикрепив к их лодке маячок. Уловив, что группа собирается отправиться в путешествие по Волге на веслах, он приобрел одноместную лодку с мотором и навесом на случай дождливой погоды, и двинулся следом.

Бинокль со стеклами для видения в инфракрасном свете у него уже имелся, поэтому ночь для него отнюдь не была непроницаемой, костер разводить он, естественно, не собирался, поэтому ограничился походной плитой с десятком запасных газовых баллончиков. Фляжка для кофе, металлическая кружка с ложкой и консервный нож для вскрытия этих самых консервов — вот все, что было из посуды.

Зато консервов этих на неделю пути от Ярославля до Нижнего Новгорода он набрал целую коробку — разных сортов. Во второй пищевом контейнере было две буханки ржаного хлеба, килограмм баранок, два пакета крекеров и коллекция Дошираков, то есть сухпайков быстрого приготовления. Ах да — еще был сахар. Воду Леонид Петрович намеревался черпать непосредственно из Волги, но на всякий случай одну пятилитровую пластиковую канистру с собой прихватил.

Остальное место в лодке занимали постельные принадлежности, две канистры с бензином и сухая смена одежды. С курткой. И прочным, крепким рыбацким плащом для дождя. В общем, гнездо для наблюдения за подозреваемым Леонид Петрович оборудовал на славу, и шел за канадцами хвост в хвост.

Достаточно сказать, что в их первый привальный день он встал от них на якорь в каких-то ста метрах, и наблюдал всю суету вокруг пропавшей лодки, подобравшись чуть ли не вплотную. И, продолжая свой путь, канадцы лишь потому не замечали его присутствия, что островков вдоль берега было предостаточно, чтобы продвигаться параллельно и скрытно.

Однако вскоре Леониду Петровичу довелось убедиться, что профессиональной любознательностью в этом мире страдает не он один. Увлеченный слежкой за канадцами, он не сумел заметить, что слежка велась и за ним. Тогда он еще не догадался, что это была именно слежка. Расположившись в удобном для наблюдения месте напротив точки, где интересующая его компания разожгла свои костры, он не сразу отреагировал на изменения в звуках, доносимых до него ветром.

Это были звуки человеческих шагов — а не ожидал Леонид Петрович их потому, что откуда же тут можно было взяться человекам?

— Птичек считаем или рыбок? — раздался голос за его спиной.

Леонид Петрович вздрогнул и оглянулся — в двух шагах от него стоял среднего роста средних лет мужчина средней наружности, одетый в обычный рыбацкий камуфляж — не столько для маскировки, сколько для удобства. Да и не соответствовал этот камуфляж сезону — он был ярко осенним.

Рядом с мужчиной стояла белокурая голубоглазая девчонка лет 12. Волосы у нее были заплетены в косички, зеленые в пятнах бриджи и желтая футболка довершали наряд.

— Он измеряет расстояние между собой и вон этим островом, — хмыкнула девчонка. — Дяденька забыл, что слежка посредством бинокля за кем-либо квалифицируется как нарушение информационного личностного пространства граждан… дядя Валь, какая там статья уголовного кодекса?

— Я частный детектив, — признался Леонид Петрович, — выслеживаю опасного преступника. — Вот мои документы.

И он показал удостоверение.

— А вы кто?

— А мы оберегаем покой вон тех иностранных граждан от посягательств на их имущество и личную жизнь. Поскольку у них гостевая виза, то наши друзья попросили нас за ними присмотреть. И мы несем ответственность за то, чтобы у наших иностранных гостей остались исключительно благоприятные впечатления о нашей стране.

Все это девчонка выпалила единым духом, ни разу не запнувшись.

— Ваши иностранные гости укрывают сбежавшего из тюрьмы бандита, — строго проговорил Леонид Петрович. — Вот его фото, вот мой бинокль, можете сравнить.

И он протянул изумленному Красавчику… его собственную фотографию.

Девчонка фыркнула.

— И каким же образом канадский гражданин ухитрился сбежать из российской тюрьмы? — спросил он, проникаясь естественным интересом.

— А это не канадец. Канадцу около шестидесяти лет, он приехал в Россию, чтобы ему сделали операцию по поводу рака. Посмотрите, разве этот сорокалетний мужчина похож на недавно прооперированного больного старика?

— А на кого он похож? — с интересом спросил Красавчик.

— На матерого уголовника. Вы на его глаза посмотрите — это же глаза волка.

Красавчик усмехнулся.

— А у меня какие глаза? — спросил он, метнув взгляд в сторону Олюшки. — Я тоже похож на уголовника?

— Вы нет, — произнес детектив подумав. — Вам злобы не достает. Я бы принял вас за учителя старших классов. Вы явно привыкли и командовать, и подчиняться.

— Так и есть, — быстро сказала Олюшка. — Бабушка хочет, чтобы Валентин преподавал у нас в селе историю. Только я все равно не поняла, зачем канадцам прятать у себя уголовника?

— В благодарность за операцию, которая стоила бы им больших денег, если бы проводилась как положено, в клинике. Да и вообще отказать могли. А так, воспользовались сходством и возят по стране, пока ему не будут готовы чистые документы и крыша. В Нижнем Новгороде он исчезнет, и на его место встанет настоящий канадец. Да они, скорее всего, и не подозревают о том, насколько этот человек опасен.

Олюшка и Красавчик переглянулись. Сказать, что они были ошеломлены — это было не сказать ничего.

— Вы ошибаетесь! — молвила, наконец, Олюшка.

— Ладно, пошли отсюда, — сказал Красавчик, выдохнув.

Он много встречал на своем веку разных чудаков, но такого видел впервые. Одно радовало: и этот сыщик, и мусорок на станции Грязи не разглядели в нем беглого зэка, а, значит, он действительно мог ходить везде и ничего не бояться.

Особенно сейчас, когда его вывеска была основательно подкорректирована.

Единственная опасность опознания исходила от тех, кто знал его лично.

Встречи с псковскими здесь, в другом регионе, была маловероятна, к тому же за семь лет его могли забыть все кто надо и кто не надо, в полной уверенности, что его упекли далеко и надолго. Несколько сложнее было с теми, с кем Красавчика сталкивала судьба там, в лагерных бараках. Этой беде могло помочь лишь одно — никого не замечать. Прошел мимо, скользнул взглядом равнодушно. И внутри как молитва: вокруг меня друзья, все меня уважают.

Вечерняя трапеза для наших интуристов прошла точно так же как и обеденная — то есть опять на острове, только на другом. Грести им к тому моменту уже основательно надоело, особенно после подсчета пройденного пути в километрах и днях. Получалось, что из 385 километров от Костромы до Нижнего Новгорода они одолели максимум 100, потратив на это 3дня. Впереди оставалось еще 300 км.

— То есть 186 миль или 9 дней, — сделал вывод Мигель. — Нет, я не против, если ты, дорогая, решишь, будто Россия состоит из Волги с лесами и комарами, но что скажут дети?

— Можно позвонить русским, чтобы они взяли нас на буксир, у них лодка с мотором, — внес предложение Джо.

— А можно, не теряя времени на пустую болтовню, продолжить путь, — сказал старый Дик.

— Скоро стемнеет. Мы снова не успеем найти место для ночлега и установить палатки — это были слова Дейзи.

— И не надо. Скорость течения Волги на стрежне реки 3,7 мили в час. Если ночевать в лодке и ориентироваться на бакены, то за 10 часов мы продвинемся еще на 37 миль.

— Что приблизит нас к цели всего на 60 км.

— Зато за 24 часа — на 144. А если мы будем помогать веслами, то на все 180, - возразил Киан с горячностью.

— За 18 часов. Три раза в сутки мы должны будем высаживаться на берег для приготовления пищи и вообще отдыха, — попыталась остудить его энтузиазм Дейзи.

— Вот! — не сдавался бывший скаут. — 18 умножить на 6 — это 108 часов. Плюс прибавка в скорости с помощью весел — 150 получится. И тогда мы доплывем до большого города не за 9, а за 2 дня!