В такой ситуации у русского агента было всего два варианта, либо отступить и спрятаться, дождаться, пока стрелок переключится на другую цель, либо атаковать. Амир-мирза выбрал второй. Не сдерживая себя и матерясь на чем свет на русском языке, он бросился вниз, успел выпустить еще две пули в одного из цинцев сошедшегося на саблях с телохранителем Рашеддин-ходжи, пару раз едва не загремел кубарем по каменной осыпи и в конце пути все же подвернув ногу на неудачно попавшемся под каблук булыжнике. Но до лучника добрался.

Татарин выпустил в лучника два последних патрона – промазал, но заставил пригнуться и спрятаться почти, нырнув под воду – и резким ударом шашки снес полголовы, не оставив китайцу ни единого шанса. Обернулся, перехватывая шашку в «рабочую» правую руку и понял, что бой уже закончился. И еще, что у него дико болит нога и правая рука.

Амир-мирза скосил взгляд вниз – правый рукав на уровне середины плеча был порван и из него текла кровь. Зловредный лучник все-таки успел его зацепить, хоть он этого в горячке боя и не заметил. Впрочем, рана была явно нестрашной – просто глубокий порез – поэтому в целом можно было констатировать, что авантюра закончилась успешно. Вернее, ее второй этап, захваченное оружие еще нужно было довезти до своих.

- Две дюжины человек потеряли, - Амир-мирза сидел на камне с закатанным до плеча рукавом и морщась ждал пока один из уйгурских бойцов перевяжет рану. Поскольку у татарина были объективные сомнения в чистоте попавшей в него стрелы, а никаких антисептических средств кроме небольшой фляжки со спиртом под рукой не было, пришлось лить на рану именно его. Ощущения при этом, понятное дело, были далеко за гранью приятных. – Семь мулов убито во время боя, еще троих пришлось дорезать.

- Это нормально. У нас хватит заводных лошадей, тем более что часть освободилась, - качнул головой русский агент. Во время отчаянно храброй, но глупой атаки Решеддин-ходжа недальновидно напоролся на вражескую сталь и теперь лежал раненный в забытье. Кроме того, что он лишил отряд руководства, так еще и требовалось теперь думать, как везти раненного обратно. Знатного уйгура бросить на месте боя нельзя было по политическим мотивам. – Возьмите двух лошадей и свяжите парой чтобы можно было прикрепить между ними носилки. Попробуем довезти раненного таким образом.

В глазах бойца мелькнуло сомнение, но возражать он не решился. Как-то так само собой получилось, что после ранения формального командира отряда с докладами стали подходить с Амир-мирзе. Хотя татарин вроде бы никакой властью в отряде не обладал, и был при командире в статусе советника, личная храбрость Амира-мурзы в бою и его разумные советы при подготовке засады привлекли к нему обычных бойцов.

Доставка десяти тысяч современных винтовок мятежным уйгуам резко изменила расклад сил в Восточном Туркестане. Всего за год Юсуф-ходжа благодаря русскому оружию сумел подчинить себе большую часть Синдзяна, захватить города Турфан и Хами. А еще чуть позже ему удалось осуществить удачный рейд на юг и взять под контроль Кашгар с окрестностями окончательно выбив цинских наместников из западных провинций империи.

Более того перехват каравана с винтовками Маркова, позволил русскому правительству, не раздражая лишний раз Пекин – по договору от 1842 года Петербург обязывался не помогать бунтовщикам на территории Китайской империи – поставлять оружие в Урумчи. В конце концов, кто там считает, сколько именно винтовок в руках бунтовщиков десять тысяч или, скажем, двадцать.

В результате этих событий, посланная Пекином в следующем 1845 году тридцатитысячная армия под командованием принца Юджина потерпела разгромное поражение, а сам военачальник был пленен и впоследствии казнен самым жестоким образом в Урумчи. В дальнейшем же целая череда внутренних потрясений, неурожаев, восстаний и гражданских и внешних войн привела к тому, что о мятежной провинции просто забыли.

В конце 1870-х годов в Урумчи с запада была протянута железная дорога, окончательно привязавшая местных жителей к Российской империи. В дальнейшем вопрос возвращения Восточного Туркестана под руку Пекина в двусторонних отношениях даже не поднимался.

В 1843 году процесс переименования городов добрался наконец и до столицы. С одной стороны, идея переименовывать Санкт-Петербург в Петроград по примеру 1914 года мне всегда казалась странной и даже кощунственной. В конце концов Петр Великий дал своему детищу именно такое имя, и кто мы такие, чтобы…

С другой стороны, оставлять «немецкое» имя столице в контексте того, что все остальные города запада империи мы активно переименовывали на русский манер, было тоже как-то непоследовательно. Откровенно говоря, мозолило это немецко-голландское название, выбиваясь из стройного ряда прочих топонимов.

Более того я даже начал получать отдельные сигналы «снизу», что на фоне достаточно жесткой антизападной пропаганды – немцев и голландцев она особо не трогала, но тут Санкт-Петербург, можно сказать сопутствующим ущербом пошел – «думающая» публика начала поговаривать о русификации города на Неве.

В общем, противиться этому я не стал, были организованы формальные запросы от верных подданных императора, проведены общественные слушания, даже голосование в городской думе Питера, и в итоге – с небольшим правда совсем перевесом – победило имя «Петроград». В честь Петра Великого.

Кое-какие острословы болтали, что – и особенно это было резонно в свете будущего переноса столицы на юг, - мол «понизили» северную столицу. Раньше она в честь святого апостола называлась, а теперь в честь царя, но, если честно, и до этих событий никто иначе чем городом Петра Великого Санкт-Петербург все равно не воспринимал. Так что тут большой разницы не было.

- Ну что, Александр Александрович, готовы стать крестным отцом новой организации? – Я с улыбкой глянул на стоящего рядом губернатора Санкт-Петербурга.

- Я все же надеялся, что эту честь окажете нам всем вы, ваше императорское величество, - с легким официальным полупоклоном ответил Кавелин.

- Я скоро буду переезжать на юг, боюсь еще и этой забавой заниматься буду не способен. Уж точно не здесь, не в Питере, - я пожал плечами и махнул все время бросающему на меня взгляды распорядителю, - начинайте.

Грянул какой-то веселый марш, толпа внизу зашевелилась и вскоре к трибуне, на которой мы стояли потянулась колонна новоиспечённых пионеров.

- Хорошо идут. Не гренадеры, конечно, но видно, что тренировались, - Юсупов, который тоже в некотором смысле был причастен ко всему происходящему, тоже стоял рядом со мной.

- Ну дети, все же, не стоит быть к ним столь уж придирчивыми, - я качнул головой и улыбнувшись помахал рукой собравшимся.

История создания пионерской организации в этом мире получилась еще более запутанной нежели в моей. Началось все несколько лет назад с книги Одоевского, которому я подкинул синопсис сюжета про молодых пионеров покорителей неизведанных ранее земель. Книга, как по мне, получилась достаточно проходная, без претензий на гениальность, однако ростки идеи создания некого формализованного молодежного объединения под крылом короны упали на подходящую для этого почву.

Так, собственно, и родился проект пионерской организации, подготовленный совместно Министерством Внутренних дел, СИБ и столичным градоначальством. Каждое из ведомств планировало решать тут собственные проблемы – начиная от борьбы с преступностью среди молодежи до трудоустройства ветеранов-инвалидов последней войны – но глобально дело было явно полезно всем.

- Здорово, добры молодцы! – Никакого формального приветствия тут еще не придумали, поэтому я импровизировал на ходу. Поскольку трибуна была отделена от народа приличным расстоянием в почти три десятка метров, приходилось изрядно повышать голос, однако Багратион костьми ложился, но сокращать «буферную зону» не давал под угрозой собственной отставки. Впрочем, я не возмущался, события 1837-го года меня тоже многому научили.