О чем говорил штабс было понятно – немало ротных подофицеров позволяли себе запускать руку в общие солдатские деньги. Нет, никакого прямого воровства – хоть по праве говоря и такое бывало и не редко, но вот рекомендацию такой прапорщик бы просто не получил, - банально: тут чуть завысил цену, там чуть завысил расходы, нашел, достал, купил-продал… В общем, у знающего человека, сидящего на потоке материальных ценностей, всегда к рукам может прилипнуть доля малая без явных отслеживаемых нарушений.

- Моя семья, ваше благородие, имеет весьма обширные земельные наделы севернее Терека, производит из собственного зерна макаронные изделия и является поставщиком армии. Поэтому денежных проблем я не имею, как и посторонних, видимо незаконных, доходов, на которые вы намекали, - Алексей поджал губы и посмотрел прямо в глаза офицеру. Проведённое на войне время изрядно сместило в его голове понятия о чинопочитании, а заканчивающийся через полгода срок службы вполне позволял не бояться офицерского гнева. Максимум, что могли сделать сидящие перед ним тыловые – боевых наград у преподавателей училища заметно не было, – зарезать поступление в училище. Но уж это Алексей бы совершенно точно пережил даже без особых душеных терзаний.

- Понятно, прапорщик, продолжайте, - не обратил внимание на достаточно дерзкий выпад подофицера сидящий ко главе комиссии подполковник. Только мелькнувшая на его губах мимолетная улыбка могла подсказать, что такой ответ ему скорее понравился, чем рассердил. В дальнейшем рассказ Алексея еще не раз прерывали, задавали каверзные вопросы и пытались расковырять самые неприятные моменты, произошедшие с ним во время службы.

Собеседование продлилось добрых полтора часа, в течение которых соискателя несколько раз вывернули наизнанку. Алексей аж вспотел от скоростной мыслительной работы, пытаясь понять, что именно экзаменаторы желают услышать в ответ на тот или иной вопрос. Получалось, откровенно говоря, далеко не каждый раз, но, видимо, в целом услышанное вступительную комиссию устроило.

- Ну что ж, - резюмировал в итоге подполковник, - рекомендации у вас самые превосходные, нареканий по службе не было, доброволец, герой войны, экзамены вы сдали пусть не на отлично, но достаточно хорошо, и в целом причин не зачислить прапорщика слушателем в наше училище я не вижу. Что скажете, коллеги?

У двух других членов комиссии также возражений особо не нашлось, и с этого момента Алексей встал на путь приобретения первого офицерского звания.

Учеба юнкеру – так назывались студенты пехотного училища – нравилась. Поскольку зачислен он был сразу на третий курс, «вступительная» часть с шагистикой, уставщиной и приучением семнадцатилетних юношей к армейским порядкам прошла как бы мимо него. Считалось, что поступающие на учебу из войск прапорщики все это уже знали и умели, и нуждались исключительно в более углубленных знаниях по основным армейским дисциплинам. Тактика, военная история, топография, фортификация, артиллерия, саперное дело, военное законодательство. Шесть-семь теоретических уроков в день плюс физические занятия по стрельбе, фехтованию, верховой езде занимали весь световой день и давались непривыкшим к такому темпу подготовки подофицерам достаточно тяжело.

Случались среди юнкеров и отчисления. В основном тех, кто не выдерживал темпа и начинал отставать в зубрении теоретических дисциплин.

- Как будто вновь в учебную часть вернулись, - ворчали они, расползаясь вечером по выделенным им кубрикам. В отличии от нижних чинов каждый юнкер имел свою хоть и небольшую, два на три метра, коморку, где помещалась кровать, стол, стул и шкаф.

Шесть дней в неделю с одним выходным юнкера грызли гранит науки, проводя по шесть-семь часов в классах и еще три-четыре в тире или на манеже. Уже привыкшие к такому темпу юноши в основном из дворянских семей, которые поступили сюда на первый курс после окончания гимназии, смотрели на старших «дядек» с нескрываемыми ухмылками. Впрочем, открытых конфликтов – расслоение на две обширные группы при таком способе комплектования студентов было просто неизбежно – руководство училища не допускало, наказывая нарушителей устава самым жестким способом вплоть до отчисления. Последнее случалось не часто, но за два года обучения «параллель» Алексея тем не менее недосчиталась порядка десяти процентов изначально поступивших.

А летом на три месяца их вывозили на полевые сборы, где уже опытные и повидавшие за время службы всякого дерьма бывшие подофицеры имели перед своими юными сокурсниками явное преимущество. Успевшим в массе своей повоевать прапорщикам жизнь в палатках и землянках была привычна, а лопата, с помощью которой студенты закрепляли на практике знания по полевой фортификации, лежала в руке гораздо более сподручно нежели писчее перо. Студенты практиковались в чтении карт, топографии, ориентировании на местности, а также устраивали учебные «баталии» с привлечением таких же студентов только из местной подофицерской школы, которые в это же время также проходили практические занятия.

Потом экзамены, короткий двухнедельный отпуск – большая часть студентов даже не пыталась дергаться в сторону дома, поскольку никто давать скидку на время пути им не собирался, – скатившийся в сплошной загул по местным кабакам и борделям, и заход на новый учебный год. Ну а уже в конце 1843 года после выпускных экзаменов Алексей наконец получил свои офицерские звездочки на погоны и был отправлен по распределению в западный военный округ, где продолжил службу в 58 суворовской пехотной дивизии в качестве ротного субалтерна.

Из юнкерского училища выпускали курсантов по четырем разрядам. Первый предполагал присвоение чина поручика со старшинством от момента зачисления в училище, что давало право на незамедлительное назначение на должность ротного командира. Такое случалось крайне редко, и в параллели Алексей из всех курсантов набрать нужные баллы смог только один юнкер.

Второй разряд предполагал присвоение того же поручика только без зачета выслуги двух лет. То есть молодой офицер мог занимать только должность заместителя командира роты. Таких было большинство – около половины всех выпускников.

Третий разряд давал чин подпоручика, считавшийся в армии как бы ненастоящим, поскольку его же получали призывники, имеющие высшее образование и отслужившие год в качестве подофицера. В мирное время такие недоофицеры вообще в армии не котировались и могли быть призваны только по мобилизации. У них даже погон был пустой без звездочек с одним горизонтальным просветом, обозначавшим обер-офицерское положение носителя. Соответственно выпускнику подпоручику его нерадение в науках оборачивалось лишними двумя годами службы, необходимыми для получения первого полноценного офицерского звания поручика.

Ну и совсем неудачники – которые, впрочем, сумели дотянуть до конца учебы и как-то сдать экзамены – потянувшие только на четвертый разряд, офицерского чина вовсе не получали, а отправлялись обратно в свои части прапорщиками. Им для получения заветных звездочек нужно было не только поймать соответствующую вакансию, но и перед этим заслужить какие-нибудь поощрения, позволяющие дивизионному командиру согласовать его повышение по службе.

Таким образом судьба мужчины, когда-то решившего связать свою жизнь с армией опять сделала крутой поворот, а карьера продолжила идти в гору.

Я воткнул штыковую лопату в грунт в специально отведенном для этого месте, после чего потянул за черенок, выворачивая кусок земли, поднял и скинул в стоящую рядом тачку. Вместе с землей в отвал отправился маленький кустик желтых одуванчиков. Обернулся, улыбнулся в камеру, дождался вспышки фотокамеры и передал орудие труда специально подскочившему человеку.

Оркестр грянул российский гимн, а я полез на помост, чтобы толкнуть поздравительную речугу. Сколько их таких вот было за последние тридцать лет трудно даже представить: хочешь, не хочешь, а представительские функции – одна из неотъемлемых «должностных» обязанностей императора. Никуда от этого не деться.