Основанное в 1845 году розничное торговое товарищество «Игнатьев и сыновья», сумело объединить работающих ранее вразнобой офень и организовать дело по-новому. За следующие двадцать лет была построена обширная сеть складов, с которых продаваемый товар доставлялся всего за неделю в любую точку, охваченную товариществом. К концу 1860-х на означенную контору уже работало больше пяти тысяч человек, были заключены прямые договора с производителями, а годовой оборот приблизился к тридцати миллионам рублей, чему способствовало продолжение активной колонизации киргизских степей на юг и восток.

Модель бизнеса, зародившаяся в середине 19 века, прожила больше ста лет и перестала быть актуальной только во второй половине 20 века с развитием дистанционных продаж в Сети.

___________________________

Ну что, добьем сегодня до 1,5к лайков? Готовить мне бонусную главу?

Котелок попался мне на глаза совершенно неожиданно. Это был какой-то из последних балов зимы 1839-1840 года, когда изскучавшаяся по великосветским развлечениям столица, казалось, отрывалась как в последний раз.

Обратил я на него внимание, потому что до этого подобных головных уборов в этом времени просто не встречал. В моде были либо форменные – или сделанные «под форменные» - фуражки, кое-кто носил доживавшие свой век кивера с парадной гвардейской формой, а необременённые службой люди предпочитали цилиндры разных фасонов. Высокие, широкие, с объемными полями и без них. Прямые и изогнутые. Складные. Только в этом времени я узнал, что оказывается «Шапокляк» - это не просто имя одной вредной старушки из книги Успенского, а реальное название складного цилиндра, вошедшего в моду как раз в этом, подходящем уже к концу, десятилетии. А вот котелков, да еще таких странных… Нет не видел.

- Радость моя, - я аккуратно наклонился к стоящей рядом Нелидовой. – Ты не знаешь, кто вот этот вот молодой человек в странного вида шляпе? Вернее, он сам меня не интересует, но вот шляпа, она выглядит… Интересно.

Можно было, конечно, кликнуть распорядителя или спросить отиравшегося немного в стороне помощника, но мне не нужны были полноценные справочные данные, достаточно просто поверхностного понимания, а с этим и Варвара вполне могла справиться.

- О! Это Дурдин Иван, сын купца первой гильдии и мануфактур-советника. Его батюшка – главный пивовар столицы, имеет несколько заводов и рестораций. Пожертвовал изрядную сумму на помощь и лечение раненных солдат, содержит на собственный кошт дом призрения для увечных, за что получил Невского третьей степени в прошлом году. - Выдала мне информацию женщина. – Сам молодой человек, ему еще двадцати нет, считается одним из главных повес города, дружит с гвардейскими офицерами и другой золотой молодежью, но по слухам вполне дельный парень.

- Очень интересно, а что это за шляпа-то такая, первый раз вижу?

- Это новые веяния моды в столице, - шепотом ответствовала мне Варвара. – Всего несколько месяцев появились эти котелки, а уже и до Зимнего добрались, как помешались все, право слово.

Вокруг нас кипела жизнь, люди во всю танцевали, пили и веселились. Иногда кавалеры порывались было пригласить императорскую фаворитку на танец, однако видя наш с ней живой разговор от этой идеи отказывались, выбирая себе цель попроще. С внедрением на балах электрического освещения я стал переносить такие мероприятия гораздо легче. Просто, потому что тут теперь гораздо свободнее дышалось, исчез вездесущий запах сгоревшего воска, керосина, да и просто кислорода в воздухе стало больше.

- Эти котелки мне формой что-то напоминают, - в ответ шепнул я. – Не могу понять только, что именно.

- Каски армейские, - забавно сморщив носик подтвердила мою мысль Нелидова. Удивительным образом одновременно она не переставала улыбаться и, как положено хозяйке вечера, рассылать во все стороны обворожительные улыбки.

- И правда, - как это бывает, после подсказки все тут же стало на свои места, головной убор на сыне столичного купца действительно напоминал стилизованный армейский шлем образца 1833 года. Весьма отдаленно, нужно признать, но «родство» головных уборов все равно считывалось. – Нужно будет узнать, откуда они пошли, напомни мне пожалуйста.

- Конечно, - согласилась Варвара и потащила меня танцевать…

Как оказалось новая форма головного убора была действительно напрямую связана с армейской темой, которая за прошедшие три года стала на просторах империи чрезвычайно популярной. Еще бы: война велась за правое дело и на чужой территории. Привела к подъему социальному и экономическому, да и потери России за все время с учетом нескольких масштабных битв не превысили двухсот тысяч человек суммарно. Это если убитыми считать. Во время той же войны 1812 года всего за полгода мы потеряли как бы не больше. Точно больше, если еще и мирное население считать.

Короче говоря, в том, что обычные не связанные с армией люди хотели быть причастными к ее славе, не было ничего удивительного, и создание шляпы-котелка стало одним из проявлений такого желания.

Вообще модные тенденции империи переживали острый период национализации. Несмотря на то, что антизападную пропаганду после окончания войны мы почти сразу прикрутили до разумного минимума, в моду все равно тотально входили русские вещи. Русская одежда, русская музыка, русская кухня.

Доходило до того, что уважаемые люди всерьез высказывались о преимуществах крымского вина по сравнению с французским и итальянским, и это не было какой-то показательной попыткой «подлизнуть» власти, такие были общеимперские модные тенденции. То же крымское – а еще кавказское и местами молдавское вина - объективно было не плохим, но всерьез сравнивать его с лучшими заграничными сортами… Только с очень большой натяжкой.

И дело было тут не только в военной победе. После войны 1812 года, например, французское культурное влияние в России никуда тогда не делось. То есть на поле боя мы конечно победили, то отказываться от шампанского и бургундского тогда никто не торопился. И фраки с цилиндрами столичные франты еще двадцать лет вполне уважали, а тут нате, вдруг. Мода на русификацию пошла, неожиданно.

Мне хотелось верить, что подобные тенденции появились благодаря некому общему появившемуся флеру лидерства. Ну то есть Россия объективно была первой и в технике – хотя англичане местами, уверен, не согласились бы – и в науке, и в сфере социальных отношений. Активно развивалась культура, спорт… Да буквально все. И люди это чувствовали, чувствовали и хотели быть частью этого большого движения вперед. Тот самый случай, когда за Россию никому не было стыдно…

Весной же 1840 года была наконец завершена начатая еще двадцать лет назад реформа русской орфографии, приблизившая язык к тому виду, который был мне привычен по прошлой жизни. Ради справедливости, за почти пятьдесят лет жизни в 19 веке я уже полностью адаптировался к местному варианту - тем более, что твердый знак на конце слова мы исключили еще в двадцатых - и мне пришлось заново переучиваться на новые правила почти так же, как и всем остальным жителям страны.

Еще при подготовке реформы я поставил группе работающих над ней специалистов три принципа, которым должны соответствовать вносимые и орфографию изменения.

1 – Уменьшение количества знаков на письме с целью удешевления процесса книгопечатания;

2 – Упрощение норм, правил;

3 – Приближение письменного языка к устному.

Так мы наконец избавились от букв «Ѣ» и «і», заменив из на «е» и «и» соответственно. Забавно, но имелись радетели – ну кроме тех, которые вообще считали весь процесс дичью и выступали против «уничтожения русского языка» - считающие, что лучше оставить букву «i» а «и» убрать. Резон тут тоже был – при написании от руки буквы русского алфавита имеют свойство неприятно «сливаться» в однообразный «заборчик», что усложняет последующее прочтение текста. И торчащая над словом точечка «і» тут явно облегчила бы визуальное распознавание написанного. Однако в итоге все же оставили «и», поскольку для ее написания не нужно отрывать ручку от бумаги, буква пишется в одно движение. В нынешних реалиях, когда от руки приходится писать очень много текста, данный фактор оказался более важным.