Еще спустя пару часов – вокруг порта уже вовсю шла перестрелка, а атакующие уже даже успели провести пробный штурм – паруса стали видны в том числе и с земли. Растянувшимся на несколько километров караваном с севера шел десяток выстроенных колонной пузатых транспортников, в каждом из которых на новое место несения службы плыло по полнокровной казачьей сотне.

Прибытие к гяурам подкрепления стало для атакующих настоящим шоком. Все попытки атаковать тут же прекратились, и отряды эмира откатились обратно в расположенный за городом лагерь.

А на третий день, когда на берег уже успело выгрузиться большая часть казаков и они даже принялись разбирать завалы и наводить порядок после имевших место боевых действий, в город пожаловали послы, принесшие с собой голову старого эмира и согласие признать себя вассалом императора от нового.

Начало 1842 года ознаменовалось целым рядом важных международных событий, имевших, не побоюсь этого слова, историческое значение.

Во-первых, еще в январе был подписан Пекинский договор, положивший конец Первой опиумной войне. После ряда поражений на море и на суше, потеряв контроль над фортами Дагу и устьем реки Хайхэ, столкнувшись с реальной опасностью захвата Пекина – русско-британские войска находились уже фактически под стенами беззащитного города и даже начали пристрелочную бомбардировку его стен – китайский император пошел на все условия, выставленные европейскими странами. И условия эти оказались весьма и весьма тяжелыми.

Россия поучала Дальний восток с границами по Амуру и Уссури, аренду порта Циндао на 99 лет и право беспошлинной торговли в Китае. Англичане забрали себе Формозу, аренду Гонкога и такие же торговые привилегии. Была разрешена торговля опиумом без всяких ограничений, плюс с Пекина еще и контрибуцию слупили размером в 10 миллионов лянов серебра, которую «по-братски» поделили пополам.

Фактически Китай был ограблен, унижен и поставлен на грань выживания. Обычно такие поражения – они в истории Поднебесной случались и раньше – заканчивались сменой династии утратившей, согласно конфуцианской философии, «мандат неба». В моей истории это закончилось восстанием тайпинов и Второй опиумной войной, и я надеялся, что и здесь подобные события будут иметь место. Падающего толкни. Ничего личного.

Одновременно с этим вместе с захватом российским флотом Берберы на берегу Аденского залива фактически стартовала «Гонка за Африку». Черный континент оставался единственным хоть сколько-нибудь большим куском суши, который не был поделен «цивилизованными» - ну или относительно цивилизованными, все это дело как обычно зависело от точки зрения – странами.

Одновременно с Берберой Российская империя направила экспедиции еще в несколько мест, которые в будущем предполагалось оставить под своим контролем. Во-первых, это был юго-восток Африки в свободной зоне между владениями Португалии и Капской колонией, принадлежавшей Британцам. В тех местах очередной всплеск активности – пользуюсь тем, что европейцы были заняты в других местах – переживали зулусы, умудрившиеся сжечь несколько прибрежных городов включая Дурбан и Лоренсу-Маркеш и тем самым расчистив поле для того, чтобы и мы могли воткнуть флаг в это побережье.

Идея тут была проста как мычание и заключалась в том, чтобы переселить казаков с Дона, Терека и Урала, где их присутствие уже было совершенно не нужно на юг Африки, застолбить за собой побережье и попытаться проникнуть в глубь континента, ухватив хотя бы часть территорий, где в будущем будут добывать золото и алмазы. Тем более, что климат в тех местах был более чем прекрасный, почвы – плодородные, а характерные африканские болезни, выкашивающие белых европейцев в районе экватора – отсутствовали. Ну а с зулусами казачки уж как-нибудь разберутся, чай черные дикари будут не опаснее родных кавказских и конных степных.

Плюс было желание выкупить португальские владения в тех местах, все же Лоренсу-Маркеш, располагавшийся в устье реки Мапуту, стоял слишком удачно, чтобы махнуть на него рукой, да и время было максимально подходящее – город лежал в руинах, и вообще вся колония была в изрядном запустении. Португальцам, у которых только-только закончилась эпопея с переездами двора в Бразилию и обратно, было просто не до далеких и убыточных владений в Африке. Но переговоры пока шли ни шатко не валко, так что говорить об этом что-то конкретное пока было рано.

Кроме этих точек нами были организованы фактории в Намибии, в бухте, обозначенной в английских картах как Уолфиш-бей, и на северном берегу Гвинейского залива. Плюс военная база - пока фактически просто укреплённая стоянка для флота - была организована на Коморских островах. К сожалению самый удобный для этого дела южный остров Майотта уже - буквально годом ранее, кто бы знал, что тут нужно торопиться - был прихвачен французами, но мы не слишком стесняясь взяли под руку остров Нзвани, тут же переименованный в Буян. Этот клочок суши эта нужен был для лучшего контроля за восточным побережьем Африканского континента и вместе с Берберой формировал своеобразную "дорогу жизни" от Царьграда и Суэца к Южной Африке.

Не факт, что все эти точки в будущем получат развитие – хотя про алмазы в Намибии я помнил, идея монополизировать рынок этих драгоценных камней была достаточно соблазнительной, – но в конце концов всегда можно их обменять на что-нибудь более нужное. Глупо не поднять с пола то, что лежит ничейное, тем более, если тебе это ничего не стоит.

Действия Российской империи неожиданно стали сигналом к тому, что и другие страны – в первую очередь Англия и Франция, но Португалия, Голландия и даже Пруссия тоже участие принимали – бросились активно «столбить» за собой участки побережья, плюс развитие медицины позволило более активно проникать белым людям вглубь континента, так что колонизация Африки с этого момента ускорилась многократно. Если еще в 1830-х годах европейцы имели только отельные небольшие фактории на африканском берегу – за исключением Капской колонии и Алжира, - то уже через 20 лет к началу 1860-х континент оказался фактически поделен между великими государствами. Впрочем, это я немного забежал наперед.

Заварушка началась в Швейцарии. Конфедерация благополучно, без потрясений пережила, местную «весну народов» 1839-1840 годов, однако внутренние противоречия это не отменило. В стране давно противоборствовали две силы: католические кантоны близкие к Франции, и зачастую франкоговорящие, выступали за сохранение текущего положения дел, когда центральное правительство никакой реальной власти в отдельных регионах не имело. Протестантские и германоговорящие кантоны выступали за более тесное объединение и превращение из конфедерации, в которой даже вооруженные силы были у каждого кантона свои, в полноценную федерацию.

Весной 1842 года конфликт перерос из холодного в горячий. При этом реальных шансов у католиков во главе с Люцерном не имелось просто потому что протестантов было больше, и они были богаче. Не имелось в "честном противостоянии" конечно же. Но практически сразу в дело вмешалась Франция, которой объединенная и протестантская Швейцария под боком была не нужна, чем фактически нарушала закреплённый в 1823 году в Мюнхене нейтральный статус горной страны.

И вот здесь мнения разделились: Англичане призвали Париж отступиться и принялись активно снабжать протестантов оружием и деньгами. Россия в свою очередь объявила, что гарантировала нейтралитет только Швейцарской конфедерации, а Швейцарская федерация никаких гарантий от Петербурга не получала, чем максимально постаралась развязать руки Парижу. Во-первых, сильная Швейцария, которая после объединения могла начать ускоренное промышленное развитие, России была не нужна, во-вторых, вбить лишний клинышек в англо-французские отношения виделось совершенно не лишним.

В итоге Карл Х все-таки ввел войска на территорию Швейцарии, и в битве при Люцерне маршал Рей практически всухую разгромил протестантов, положив таким образом конец идее более тесного объединения и создания полномочного центрального правительства. История небольшой "нейтральной" горной страны окончательно тут свернула в проторенной колеи на неведомое бездорожье.