- Оружие и патроны к нему должны быть упакованы по-отдельности, - продолжил тем временем русский агент в ставке мятежного князя, через которого уйгуры и получили сведения о идущем с севера караване. – Патроны бумажные, боятся сырости, поэтому закатаны в жестяные ящики. Расчёт был на то, что торговцы не решатся вскрывать такую основательную тару и довезут все вам в целости и сохранности.
- Твой народ коварен, Амир-мирза, - усмехнулся командир выдвинутого на перехват каравана отряда. – Одной рукой вы торгуете с цинцами, другой рукой – помогаете нам, третей – строите свои крепости в пустыне, отрезая кочевников от принадлежащих им столетиями пастбищ. Как вам можно доверять после этого?
- Никому нельзя доверять, - человек известный среди местных как Амир-мирза, а в «миру» представитель старого татарского рода, пришедшего под руку Москвы еще при Иване Грозном, вернул собеседнику его ухмылку. – И Юсуф-ходжа это понимает. Но сейчас наши свами цели совпадают, враг моего врага – мой друг. Как будет завтра одному Аллаху ведомо.
- Но ведь Россия подписала с Цинцами мирный договор? – Удивился Рашедин-ходжа, одним глазом поглядывая на север, откуда в любой момент могла появиться голова везущего оружия каравана. Светский разговор в глубокой скальной расселине, выбранной в качестве места для «штаба» отряда, был прекрасным способом немного сбить нервное напряжение перед предстоящим боем.
- И что? – Пожал плечами Амир-мирза, - Россия собирается и дальше осваивать берег великого океана, уже сейчас говорят о прокладке железной дороги через весь континент… Двум столь большим хищникам в одной берлоге не ужиться, а значит в долгосрочной перспективе мы обречены на противостояние.
На эту мысль Рашеддин-ходжа уже ничего не ответил. Несмотря на относительную молодость – мужчине было всего тридцать с небольшим – он успел поучаствовать еще в восстании Джангир-ходжи в конце 1820-х. Тогда цинские войска не без проблем, но смогли, в том числе и благодаря предательству, задушись бунт, а самого Джангир-ходжу – брата нынешнего лидера восставших – пленить и подвергнуть жестокой казни. В общем, Рашеддин-ходжа совершенно не питал иллюзий насчет дружбы с Россией, но, с другой стороны, в борьбе за свою независимость от Пекина готов был принять любую помощь. Даже от самого шайтана.
- Едут! – Воскликнул выглядывающий из-за камня боец и нырнул обратно в укрытие. Амир-мирза кивнул своему собеседнику, как бы завершая начатый ранее разговор и пригнувшись протиснулся к выходу из расселины. Действительно из-за поворота ущелья метрах в семистах к северу на мелких степных лошадках выехал десяток бойцов в цинской одежде и оружием в руках. Не торопясь, всадники пустили лошадей шагом, а сами принялись внимательно осматривать склоны потенциально пригодные для засады. Какими бы лопухами уйгуры не считали китайцев, о банальной безопасности те и не думали забывать.
Потянулись самые сложные минуты ожидания. Учитывая характер груза, с караваном шла достаточно многочисленная охрана, по количеству бойцов никак не меньшая нежели было у готовящего засаду Решеддин-ходжи, поэтому полагаться уйгуры могли в первую очередь на внезапность. Все должен был решить первый удар, а возможное обнаружение китайцами ждущих их мусульман могло легко поломать всю задумку. Придется ввязываться в тяжелый бой с неизвестными итоговыми потерями, могут от шальных выстрелов погибнуть мулы, используемые в качестве вьючных животных, а ведь до территории, непосредственно контролируемой Юсуф-ходжой, еще как-то возвращаться нужно. А это больше тысячи километров по степи и предгорьям. Терять людей и транспорт в такой ситуации просто опасно.
Китайцы, однако присутствие других людей на своем пути обнаружить не смогли. Понятно дело полностью скрыть следы пребывания полуторасотенного отряда – даже с учетом того, что лошадей оставили в нескольких километрах к югу от места засады – было просто невозможно. Однако этот путь среди гор был достаточно популярным у местных торговцев, ведущих дела на стыке двух империй, поэтому иногда встречающиеся следы человеческой жизнедеятельности сами по себе удивления вызвать не могли. Ну а позиции на склонах гор заранее были хорошо замаскированы и несколько раз перепроверены чтобы исключить досадные неприятности.
Сигналом к началу атаки стал момент, когда конный десяток, изображавший из себя передовую стражу, достиг места, отмеченного сложенной из каменей пирамидкой, которая хорошо просматривалась с расстояния в несколько сот метров.
Амир-мирза взвел курок барабанника, в левую руку переложил привычную по долгой службе короткую шашку. Едва рядом пара бойцов высунулась из-за обломка скалы и разрядила свои - дульнозарядные еще – винтовки в сторону китайцев, он тоже вылез на открытое пространство вперед и принялся выцеливать наиболее опасных на первый взгляд охранников каравана.
Место для засады было выбрано идеально. Мало того, что атакующие имели преимущество по высоте и могли практически бесплатно расстреливать мечущихся внизу китайцев, так еще и река в этом месте смещалась от восточной стены к западной и неглубокий, но малоприятный в плане преодоления поток воды как бы разделял караван на две неравные части, что дополнительно мешало координации обороны.
Если бы уйгуры имели достаточное количество современного оружия, стычка закончилась бы очень быстро, однако изношенные ружья, повидавшие на своем веку не мало, стреляли как попало, да и снайперами уйгурские воины, привыкшие больше полагаться на лук и саблю, отнюдь не были.
В результате после первого залпа большая часть китайцев осталось вполне боеспособными, и надо отдать им должное – хоть уйгуры и относились к боевым качествам цинских бойцов с изрядной долей пренебрежения – не принялись разбегаться подобно тараканам в разные стороны. Вместо этого, понимая, что уйти в целости даже бросив груз все равно не получится, китайцы с отчаянием обреченных бросились вверх по склонам ущелья в надежде добраться до засевших наверху стрелков и навязать им ближний бой.
При этом несколько шмякнувшихся о скалы вокруг пуль, пущенных снизу, намекали о том, что попавшие в засаду тоже имеют какое-то огнестрельное оружие. Вот только стрельба снизу-вверх по укрывшимся среди камней уйгурам вряд ли могла нанести атакующим существенный урон.
К камню, за которым пряталась укрывшая руководство отряда расселина бросился сразу десяток циньцев. Еще пара достали луки и принялись в темпе аллегро пускать одну за другой стрелы, прикрывая «штурмовую» группу.
Как это обычно бывает, сразу после начала боя общая картина распалась на отдельные схватки, и руководить процессом стало просто невозможно. Нужно отдать Рашеддину-ходже должное, сидеть в безопасности и ждать, пока дело решиться само собой он не стал, а вытащил из ножен саблю и с парой ближников сам бросился в рукопашную.
Амир-мирза тихонько выругался и тоже был вынужден вылезать из укрытия. Едва он высунулся из-за обломка скалы как перед ним снизу вынырнула оскаленная харя в тканевом колпаке и с тонкими усиками над верхней губой. Впрочем, долго рассматривать цинца он не стал, а просто от всей души саданул по лицу ногой, отчего противник сделал заднее сальто и с криком – ханьского русский агент не знал, но вряд ли там было что-то цензурное – полетел по гранитной осыпи вниз.
Дальше он протянул руку с зажатым барабанником и сделал два быстрых выстрела, по следующему ближайшему к нему цинцу. Обзор заслонило облачко дыма от сгоревшего пороха, но его быстро снесло постоянно дующим тут в ущелье ветром.
Неопределённого возраста мужчину, одетого в какие-то лохмотья и кричащего что-то на своем наречии, мгновенно заткнуло и уже в качестве трупа он тоже начал катиться в низ.
- В-в-вжик, - рядом с головой татарина пролетела стрела, издав неприятный пробирающий до печенок звук. Амир-мирза рефлекторно втянул голову и присел. Не зря – чуть выше пролетел еще один оперенный снаряд, клацнув за спиной о гранитную скалу. Русский агент быстро осмотрелся в поисках зловредного лучника и почти сразу его обнаружил. Китаец видимо в самом начале боя сумел укрыться за принявшим на себя пулю ишаком – бедное животное валялось тут же на земле и во всю сучило ногами в предсмертных судорогах – а теперь найдя чуть ли не единственное укрытие на всем протяжении места засады, одну за другой посылал стрелы в атакующих. Река в этом месте уперлась в скатившийся со стены ущелья камень и вымыла небольшую сантиметров восемьдесят глубиной яму, в которую китаец и залез. Вряд ли стоять по пояс в ледяной воде слишком удобно, но тут дело понятное – жить захочешь еще и не так раскорячишься.
