Тем не менее худо-бедно справились.
Перепись показала впечатляющие цифры. Общее население империи на 1840 составило – с учетом 4-х миллионов жителей на новоприсоединенных в последние годы территориях – 88 миллионов человек. На 100 мужчин приходилась примерно 101 женщина, средний возраст населения – 20,9 лет.
79% - крестьяне, 9% - мещане, 2,5% дворян - включая личных, чье количество резко выросло после реформ середины 1830-х - 1,5% казаков, 0,5% купцов. Остальные - подданые других государств и те, кто не относил себя к определенному сословию.
Уровень грамотности хоть и рос потихоньку, но не слишком высокими темпами, и болтался в районе 16%. Его опять же очень сильно вниз тянули национальные окраины и недавно присоединённые земли. Страшно сказать, но в бывшем молдавском княжестве уровень образования был почти такой же как в Средней Азии. Никакой. Впрочем, учитывая наличие там до недавнего времени полноценного крепостного права и тотальную нищету, удивляться тут было нечему.
Около 74% населения считало свой родной язык русским – без разбивки на малорусский и белорусский естественно – около 5% - польский, остальные 21% приходились на семитские, тюркские, алтайские и даже индейские языки. В общем, тут каждой твари по паре.
Перепись показала взрывной уровень роста населения тех земель, которые были заселены по переселенческой программе в последние двадцать лет. Так для примера можно взять Херсонскую губернию, где с начала века население выросло более чем втрое до 1.6 миллиона человек. При этом за прошедшие с прошлой переписи десять лет прирост жителей тут составил 0.5 миллиона хотя, фактически процесс переселения сюда был закончен в еще конце 1820-х годов. То есть все эти лишние полмиллиона – это как раз результат получения крестьянами собственных земельных участков, а с ними и возможности прокормить больше ртов, что вылилось в стремительное увеличение рождаемости.
Глобально же основными драйверами роста населения в общеимперском масштабе стали сокращение детской смертности, увеличение продолжительности жизни и иммиграция. Средний же коэффициент рождаемости – и это стало достаточно неприятным хоть и ожидаемым открытием – не только не вырос, но даже немного снизился. Отмена крепостного права дала крестьянам возможность переселяться в города, а рост урбанизации всегда плохо влияет на рождаемость. Кроме того, тут в минус работает увеличение процента грамотных, и зависимость в этом деле прямая: лучше образование в стране – меньше детей. Впрочем, до момента, когда это станет проблемой, было еще очень далеко.
Что касается иммиграции, то – если не брать 4 миллиона человек «переехавших» в империю вместе с землей, на которой они жили – за десять лет она составила 1.7 миллиона человек. Не так много на первый взгляд, но учитывая, что значительная доля этих переселенцев были высококлассными специалистами, переманенными из немецких земель, Англии, Франции и всех Италий, экономический эффект от такого движения был более чем солидным. Да и просто появление людей знакомых с новыми, просто другими, способами и приемами ведения хозяйства, было крайне полезно с практической точки зрения.
При этом и из России тоже постепенно выезжали люди. В первую очередь поляки, мусульманское население Балкан – оно в статистику права не пошло, поскольку изначально не предполагалось оставлять магометан на тех землях, - евреи опять же потихоньку выезжали. За те же десять лет из России эмигрировало 0.6 миллиона человек.
Радовала статистика по увеличению средней продолжительности жизни. В первую очередь она немного подросла за счет уменьшения детской смертности. К сожалению, до момента полного охвата империи даже минимальной медицинской помощью было еще очень далеко, однако даже на этом этапе были видны обнадеживающие результаты. Пока, опять же, Россия по этому показателю все еще оставалась чуть ли не худшей страной в Европе, но по сравнению с точкой отсчета в начале века были видны кардинальные сдвиги. Если в 1800 году до пятнадцатилетнего возраста доживало в среднем 30-35% детей, то к 1840 году этот процент вырос до 40-45% а в больших городах, там, где было все в порядке с акушерской помощью и другими благами цивилизации, он уверенно подбирался к 60%.
Продажа мыла по фиксированным, установленным государством ценам – чисто по себестоимости, - появление резиновых сосок, детских смесей из сухого молока, пропаганда правильного ухода за ребенком, подкрепленная обширными научными исследованиями, медицинская помощь опять же – все это работало в плюс, позволяя сохранить больше детских жизней. Как обычно вниз нас тянули национальные окраины, но тут уж ничего не поделаешь: врачей не хватало и для русских губерний, сосредотачиваться на инородческих в такой ситуации было бы просто глупо.
Результат наконец показала обширная программа по вакцинации от оспы. Благодаря ей – и как показала перепись – процент привитых подданных империи уже перевалил за половину, а в центральных губерниях достиг уровня 70%. Это вылилось в то, что за последние годы в центральной России не было зафиксировано ни одной масштабной вспышки черной оспы! Отдельные эксцессы, обычно связанные с торговцами, работающими с Персией, Индией и Средней Азией тут не в счет, поскольку уже явно сформированный коллективный иммунитет просто не позволял заразе распространяться хоть сколько-нибудь широко.
С другими болезнями ситуация была, к сожалению, далеко не столь радостной. Вызванная крестьянскими реформами волна миграций привела к росту заболеваемости туберкулезом, сифилисом и еще десятком других болезней, лекарство от которых еще предстояло найти. Впрочем, и здесь мои врачи не сидели сложа руки, а работали из всех сил, можно было надеяться на то, что медицина в этом варианте истории будет развиваться куда быстрее, чем в эталонном.
Перепись кроме собственно статистических данных, ради которых она и была затеяна показала всю слабость и несовершенство административного учета населения в империи. Регистрациями рождений, барков, смертей и прочих изменений гражданского состояния в России - как, впрочем, и во многих других странах, тут мы совсем не были одиноки - занимались церковные приходы. Православные, католические, лютеранские, иудейские и мусульманские. То, что статистика там ведется из рук вон плохо - это не было большим секретом. Приходские книги нередко терялись, сгорали в пожарах, переписывались и порой "заполнялись по памяти", это все было понятно. Но реальный масштаб проблемы стал ясен только тогда, когда эту здоровенную кучу дерьма всерьёз пошевелили переписчики из земств и МВД. Десятки тысяч мертвых душ, еще больше людей которые буквально появились из воздуха, порой реальное положение дел расходилось с "бумажным" буквально в разы.
При этом священники совсем не торопились нам помогать. Церковь у нас от государства отделилась, к государственной власти теперь они имели очень опосредованное отношение, поэтому нередко переписчикам приходилось изымать книги буквально с привлечением полиции. В особых случаях, когда злонамеренность подтасовки бумаг была очевидна, священников - особенно часто это касалось раввинов-иудеев - пришлось просто отдавать под суд. Ну а как иначе поступать с людьми которые без всякого стеснения занимаются подделкой документов в том числе и для всяких душегубов и беглых каторжников?
Ну и ко всему прочему уже после окончания переписи оказалось, что собрать данные - это только полдела, вторая половина - это данные обработать и уже представить в виде цельной картины. Если в центральных губерниях с этим было еще более-менее - скорее менее, чем более, но все же - то на окраинах сводить данные в итоговые отчеты и таблицы оказалось просто некому. Забегая наперед, полное подведение итогов переписи с учетом данных с Кавказа, Сибири и Русской Америки затянулось на добрых два года, что для человека 21 века кажется совершенно ненормальным, а тут стало возможным натурально благодаря трудовому подвигу всех причастных. За что, кстати, они были впоследствии награждены специально отчеканенной - 60 тысяч штук, на секундочку - памятной медалью.
