Вернувшись на место, она налила шамьета и себе тоже, с удовольствием глотнув уже остывшую, но сладкую и пряную жидкость. Сегодня утром ей снова снилась какая-то дрянь, и Айлин проснулась в холодном поту — самом настоящем, про который она раньше думала, что это просто так говорится. Брр-р, до сих пор знобит, а во рту, стоит попытаться вспомнить этот сон, появляется противный солоноватый привкус, словно она порезала палец и слизнула кровь. Нет, не надо думать об этом! Она дома, и все будет хорошо, ведь праздники…

— Почта для милорда и миледи, — провозгласил дворецкий, внося в столовую поднос с горкой разноцветных конвертов.

Это тоже было традицией — каждое утро за завтраком читать письма. Не важные, конечно, которые отец уносил в кабинет, а обычные приглашения или ответы на них. Раньше почту разбирала матушка, а когда Артур подрос, эта важная и почетная обязанность перешла к нему. Айлин немного завидовала… но только потому, что Артур важничал и ни разу не позволил ей вскрыть какой-нибудь шуршащий надушенный конверт самой. Ну хоть бы один!

— Письмо для милорда Ревенгара из королевской канцелярии! — объявил Артур, откладывая узкий длинный конверт в сторону.

Отец кивнул, а матушка посмотрела на Артура благосклонно.

— Письмо от леди Амелии, — продолжил он, тоже откладывая конверт, на этот раз из лавандовой плотной бумаги и надушенный так, что Айлин едва не чихнула. — Письмо лорду и леди Ревенгар от леди Корсон…

А вот это, раз адрес общий, уже приглашение. Артур дождался позволяющего взгляда матушки и вскрыл конверт лежащим на подносе серебряным ножом для бумаги.

— Почтительно приглашаю вас, милорд и миледи…

Все две недели перед Солнцестоянием положено ездить в гости к родственникам и друзьям, и в эти дни сотни конвертов с приглашениями летят по столице с курьерами. И нужно не ошибиться, кто куда и на какое число приглашен, не оставить в свою очередь никого без приглашения, не проявить неучивости, собрав на обед гостей, среди которых кто-то друг друга терпеть не может… Иначе потом промах будут вспоминать целый год, а может, и всю жизнь, рассказывали тетушки и такие возмутительные случаи.

— Приглашение от господина и госпожи Арментрот!

Артур отложил письмо в уже накопившуюся стопку «праздничных», а Айлин едва сдержалась, чтобы не встрепенуться — это от тетушки Элоизы, она вернулась из провинции!

— И…

Артур запнулся, недоуменно глядя на серый конверт с желтой гербовой печатью, вскинул брови совсем как матушка и прочитал:

— Для леди Айлин Ревенгар от… лорда Эддерли?

Айлин словно окатили кипятком. Эддерли? Саймон ей написал?! Но…

— Для Айлин? — весело удивился отец. — Девочка моя, тебе пишут молодые люди? Гвенивер, дорогая…

Но Айлин его не слушала, подавшись вперед и с отчаянием глядя, как Артур, скривив тонкие губы, вскрывает письмо. Ее письмо!

— Отдай! — крикнула она, забыв о манерах и этикете. — Это мне написали.

— Вот еще, — хмыкнул Артур, быстро извлекая листок из конверта. — Ну и что там тебе такого пишут?

— Артур… — отец нахмурился, но матушка успокаивающе положила свою руку на его запястье, промолвив мягким утомленным голосом:

— Ах, дорогой, ну что там может быть секретного? Какая-то ошибка, вероятно?

— Дорогая леди Айлин, — очень громко и звонко прочитал Артур, пока Айлин замерла, мечтая провалиться сквозь землю. — Имею честь и удовольствие пригласить вас и вашу благородную семью на обед в честь будущего Солнцестояния. Ожидаем вас в нашем городском особняке в шестнадцатый день месяца. К приглашению также присоединяется Дарра, младший лорд Аранвен, который гостит у нас со своими родителями. Еще раз выражаем почтение вашей благородной семье и надеемся на счастье вскоре увидеть вас. Искренне ваш, Саймон, младший лорд Эддерли.

Он опустил письмо и воззрился на Айлин так, словно впервые ее увидел. Потом повернулся и пораженно спросил у матушки:

— Миледи? Но… Ей не могут присылать приглашения! Она же…

— Это мое письмо, отдай! — снова упрямо сказала Айлин, с ужасом понимая, что матушка будет не просто раздражена — о, как она сейчас разгневается!

И все громы и молнии падут, конечно, на голову бессовестной невоспитанной дочери, ну и пусть, но это ее письмо, какое Артур имел право…

— Айлин, что это значит?

Голосом матушки можно было морозить сливки с фруктами к праздничному столу, а в глазах действительно появился опасный блеск. Еще хуже, что на виске у нее забилась голубая жилка, и Айлин захотелось немедленно забиться куда-нибудь, совсем как испуганной мышке… Но вместо этого она выпрямилась отчаянно обвела всех взглядом: недоумевающего, но совсем не разозлившегося отца, побледневшую матушку и глядящего на нее с возмущением Артура — и повторила:

— Это мое письмо. Приглашение. От Саймона Эддерли.

— От мужчины?! — тем же звонким и злым голосом сказал Артур. — Это неприлично! Ты даже для обычных приглашений слишком маленькая, а это… Матушка, скажите ей, что это позор!

Где-то внутри Айлин зажмурилась от страха и тихо нырнула под стол, прямо под накрахмаленную белоснежную скатерть с кружевной оторочкой. И затаилась там… Но здесь, снаружи, она еще выше вскинула голову, вытянувшись в струнку, и отчеканила со сладким ужасом человека, которому нечего терять:

— Надо было лучше учить этикет, мой дорогой братец! Все маги и магессы — братья и сестры по Ордену. И другие адепты имеют полное право пригласить меня как… сестру по гильдии, вот!

На последних словах голос все-таки предательски сбился, потому что набранный воздух закончился, но это уже было неважно. Она это сделала! Особый курс лорда Бастельеро может ею гордиться: Айлин не поддалась страху! Несколько мгновений в столовой царила такая тишина, что Айлин показалось, будто она слышит шорох, с которым за окном падает крупный снег. А потом отец откинулся на спинку стула и холодно сказал:

— Артур, отдай сестре письмо.

— Но…

Щеки Артура пошли красными пятнами, точно такими, какие стремительно расцветали на щеках матушки, ну а сама Айлин давно покраснела, сцепив перед собой пальцы и глядя поверх головы брата куда-то в стену.

— Ты меня не услышал, сын? — еще бесстрастнее спросил отец.

Под его тяжелым взглядом Артур вспыхнул еще ярче и кинул злосчастный листок на поднос между собой и Айлин.

— И извинись, — неумолимо добавил отец. — Ты прочел чужое письмо. Это недостойно дворянина. Мне стыдно за тебя.

— Прошу… прощения…

Судя по взгляду Артура, Айлин это еще отзовется, но потом. А сейчас она схватила злополучный листок с неприличной поспешностью, но внутри дрожа от ликования.

— Дориан, дорогой! Но ведь…

— Никаких «ведь», Гвенивер, Айлин совершенно права. Это этикет Ордена, а не двора, но ты же сама дочь мага и должна понимать подобные вещи. — Он повернулся к Айлин и спросил удивительно спокойно и даже ласково, словно ничего особенного не произошло. — Итак, милая? Что же это за Саймон? Если не ошибаюсь, наследник старого Эддерли-некроманта?

Айлин молча кивнула, все еще боясь проронить лишнее слово и чувствуя себя так, будто над ее головой только что пролетел Молот Пресветлого.

— Эддерли и Аранвен — прекрасное знакомство, — удовлетворенно сказал отец и отпил шамьет. — Сколько им лет, этим юношам?

— Саймону — шестнадцать, — пролепетала Айлин. — А Дарре… восемнадцать, кажется… или что-то вроде… Мы вместе… занимаемся… у лорда Бастельеро.

— Грегор говорил, да, — кивнул отец. — И очень хвалил тебя, милая.

Лорд Бастельеро ее хвалил? В самом деле?! В другое время этих простых слов Айлин хватило бы для полного счастья, но даже сейчас на нее словно повеяло приятным сладким теплом.

— Ну вот, — удовлетворенно повернулся отец к матушке: — Чем ты недовольна, дорогая? При Грегоре Бастельеро ничего неприличного происходить просто не может. Это же Грегор. Его родителям следовало бы дать ему другие имена вместо родовых. Например, Грегор Благоразумие Пристойность Бастельеро — вот это ему было бы точно по мерке! — Он усмехнулся собственной шутке, с каждым словом становясь все благодушнее, и продолжил: — К тому же речь не о мелком дворянстве или, сохрани Благие, о простолюдинах, а об Эддерли и Аранвене! Наша дочь замечательно умеет выбирать круг общения. Тебе следовало бы гордиться.