‑ Айлин… любовь моя!

***

В коридоре что‑то шумело, гремело и рычало, но Айлин едва ли понимала, что происходит. Из‑под кровати выбрался Пушок, деликатно скрывшийся там на время скандала, и сунул ей в ладони теплый кожаный нос. Если бы холодный и влажный ‑ совсем было бы не отличить от настоящей собаки, но зачем ей какая‑то другая собака? Айлин обняла его, наклонилась, пряча лицо в густой белоснежной шерсти, и замерла, медленно приходя в себя. Что она наделала?! «То, что было нужно, –твердо сказала она самой себе. ‑ Безродную магессу никто не имеет права забрать из Академии, пока она соблюдает правила и может платить за обучение. К счастью, Кармель позаботился об этом много лет назад! А я, маленькая глупышка, даже не понимала, какое это благодеяние! Ведь я же теперь совершенно свободна! Конечно, тетушка не отказала бы мне в помощи, но… С этими деньгами я могу не просить поддержки даже у нее! И еще есть поместье, подаренное Алом… Вот странно, как я теперь могу им владеть, если я ‑ простолюдинка?! Ничего, как‑нибудь все устроится… Но что же там все‑таки такое, а?»

Она вдруг осознала, что Артура утащил не кто‑нибудь, а сам Аластор! Неужели… они там дерутся?! Неужели Артур умеет драться?! Но… он же не имеет права поднять руку на короля… Атам еще и Лучано, неужели они с Алом вдвоем…

Подняв лицо и отпустив Пушка, который тут же завилял хвостом, упрашивая продолжить, она привстала и прислушалась. Как назло, в коридоре все стихло, и не успела Айлин встать, чтобы найти хоть кого‑нибудь, в палату со стаканом в руках впорхнула Мелисса, целительница с двенадцатого курса.

‑ Это твои родственники? ‑ спросила она, выразительно расширив глаза, и Айлин молча кивнула, а потом, с трудом разлепив губы, поинтересовалась:

‑ Что там случилось?

‑ О‑о‑о… – Целительница возвела взгляд к потолку и сообщила: – Леди в истерике, а у лорда сломан нос. Пустяки, у нас тут без сломанного носа редкий день обходится! Магистр Бреннан уже выправил хрящ и остановил кровь. Молодой лорд останется таким же красавчиком! ‑ Мелисса хихикнула и тут же посерьезнела: – Его величество со своим спутником уехали, а нам велено молчать, как рыбам! Но я тебе скажу, что твой брат ‑ это же брат, верно? ‑ так вот он легко отделался! А меня прислали спросить, не хочешь ли ты немного успокоительного зелья? Капельку, а?

Она поставила стакан на стол, присела на кровать с другой стороны от Пушка, с обычной целительской бесцеремонностью взяла Айлин за руку и, не переставая слушать пульс, заглянула в глаза, проверяя зрачки.

‑ Я в полном порядке, – заверила ее Айлин, действительно чувствуя внутри странную пустоту, но одновременно и спокойствие. ‑ Спасибо, Мелли!

‑ Ну, тогда просто выпей это, как только захочешь пить. ‑ Мелисса небрежно кивнула на стакан. ‑ Там ягодный отвар и капелька лекарства. А то от нервов портится цвет лица, между прочим! Да и умыться тебе не помешало бы, глаза опухли…

Она сочувственно улыбнулась и исчезла за дверью, а у Айлин слегка отлегло от сердца. По крайней мере, Артур почти не пострадал. Сломанный нос ‑ это и в самом деле мелочи, любой боевик подтвердит! Да и некромантам на тренировках приходится несладко, стоит только вспомнить ее первый урок с Воронами… А что Аластор и Лу уехали, так им, наверное, целители запретили ее беспокоить, магистр Бреннан очень внимателен к душевному состоянию пациентов…

Глубоко вздохнув, Айлин отпила из оставленного стакана. Ягодный отвар был приятно прохладным, и никакого зелья в нем не чувствовалось ‑ отличное лекарство!

«Вот сейчас успокоюсь, и нужно привести себя в порядок как можно быстрее! Иначе Кармель опять увидит меня зареванной!»

Пушок, еще пару раз стукнув хвостом, лениво упал набок, а потом опять полез под кровать. Айлин невольно улыбнулась, глядя, как мелькнул пушистейший хвост, и поставила стакан обратно на стол. Глянула на руку и удивленно нахмурилась: кольцо Кармеля, идеально сидевшее до этого, вдруг оказалось тесным, будто палец распух. Это от слез, наверное! Хотя от них ведь распухает лицо, причем тут пальцы? Или она, наконец, начала возвращать прежние… формы?

Покрутив кольцо, Айлин стянула его с пальца и задумалась, куда положить настолько драгоценную вещь. Черный камень блеснул загадочно и завораживающе, словно зрачки Кармеля… Но тут в дверь снова постучали.

‑ Войдите! ‑ отозвалась Айлин.

Кармель?! И он снова увидит ее такой растрепанной?! А может, это Ал с Лу вернулись? Или магистр Бреннан…

Дверь отворилась, и Айлин, увидев, кто вошел, от удивления выронила кольцо. Оно укатилось куда‑то под кровать, в лапы Пушку, и Айлин за ним дернулась, но тут же выпрямилась, не понимая, что происходит. Лорд Бастельеро ‑ и цветы?! Целая корзина роскошных роз, которую некромант поставил на пол. Точнее, уронил, просто разжав ладонь, и шагнул к Айлин.

‑ Люблю… Простите… Прошу… руки…

Сложив руки на коленях, как положено приличной девушке, Айлин слушала ‑ и не понимала. Зачем это все? Зачем ‑ снова?! Что он хочет от нее теперь, почему смотрит такими измученными горящими глазами?

Шаг, еще один… Лорд Бастельеро приближался, а она все никак не могла вспомнить самую простую вещь на земле ‑ его имя. То самое имя, которое когда‑то шептала перед сном, закрыв глаза и пытаясь представить себе именно такой взгляд ‑ очарованный, почти больной… Глупая девчонка, влюбленная в наставника и героя! Мечтавшая об ответной любви и не знающая, как бывает больно, когда мечты сбываются. И… что ей теперь делать?! Словно и не было их прошлого разговора и ее отказа…

‑ Айлин… Любовь моя…

‑ Любите? ‑ растерянно переспросила она, лишь бы что‑нибудь сказать, потому что испугалась. Вдруг лорд Бастельеро сейчас встанет на колени, как в дурацких романах?! И скажет что‑нибудь такое… Хотя что может быть страшнее того, что он уже сказал? И… что там у него в руке?! «Коробочка с кольцами, – безжалостно и мстительно подтвердили многочисленные романы, которые неизбежно заканчивались именно такой сценой. ‑ Кольца, цветы, признание… Разве не этого ты хотела? Получай полной мерой!»

‑ Я люблю вас! ‑ отчаянно подтвердил он снова. ‑ Прошу, выслушайте!

‑ Д‑да, конечно, – все так же растерянно отозвалась Айлин. ‑ Но…

Словно не услышав, лорд Бастельеро напряженно заговорил:

‑ В прошлый раз вы неправильно поняли мое предложение. Это целиком и полностью моя вина, мне следовало найти другие слова. Признаю, у вас были веские причины его отвергнуть. Но сегодня я прошу вас позабыть обиду и поверить, что я… что вы мне очень дороги. Что я предлагаю вам руку и сердце, потому что… люблю вас.

Он выговорил последние слова так, словно они жгли ему губы, и Айлин с мучительной неловкостью и вдруг проснувшимся состраданием поняла, что это действительно так. Что этому могущественному человеку, второму или третьему после короля, главе Ордена, Избранному Претемной и так далее… Что ему невыносимо сложно дается это простое признание, словно он капитулирует перед врагом и просит пощады, а не любви. Она содрогнулась от жалости и поняла, что действительно победила, не желая того. Лорд Бастельеро ‑ ах да, его зовут Грегор, как же она могла забыть? ‑ смотрел на нее так, словно ждал приговора, и это мучительное чувство, которое она различала в его взгляде, было так не похоже на горячую, но нежную страсть Кармеля, что Айлин снова содрогнулась.

«Нет, милорд, – подумала она, смутно удивляясь, что не чувствует ни радости, ни даже злорадства. ‑ Наверное, вы и правда любите… Только кого‑то другого. Другую Айлин, которую сами себе придумали. Она, эта Айлин, тоже училась в Академии почти шесть лет, но не сбегала из вашего кабинета через зеркало. Не упокаивала разом целую деревню, не поднимала из колодца труп недельной давности, не спала на сеновале или в палатке в объятиях двух мужчин, чтобы было теплее… И уж конечно, не ее по доброй воле отпустил на землю Баргот. Как жаль, что той Айлин, которую вы могли бы любить, нет и никогда не было на свете… Впрочем, как и той, что была когда‑то влюблена в вас. Та Айлин мечтала получить поцелуй в Вишневую ночь, услышать признания, которые сейчас вы расточаете с такой щедростью, любить и быть любимой… Та Айлин видела в вас совершенство, не способное ни на подлость, ни на слабость. Она любила не вас, милорд, а ваш образ. Но ее тоже больше нет, а я, наследница их обеих, вам совершенно не знакома! Вы совсем ничего обо мне не знаете и вряд ли захотите узнать. Ведь тогда мой образ в ваших глазах рассыплется на множество осколков, как зеркала, через которые я шла к своей судьбе…»