‑ Вот как? ‑ Грегор несколько мгновений поколебался, а потом небрежно спросил: – И как зовут этого несравненного мастера? Вы ездили к нему во Фрагану?

‑ Разумеется! ‑ подтвердил Этьен. – Конечно, в Дорвенне у него есть ювелирный магазин, но покупать для такого случая что‑то готовое ‑ как можно? Я заказывал у него лично. Месьор ди Амбруаз живет в Люрьезе. Улица Голубых Лилий, если не ошибаюсь… А… вам зачем?

Брошенный на него удивленный взгляд Райнгартена был откровенно обидным. Более того ‑ оскорбительным! Да, Грегор одинок! И что, он теперь не может заказать украшения для… какой‑то женщины?

Впрочем, Этьен и сам понял свою бестактность, потому что с преувеличенной любезностью распрощался, как только они вышли из дворца, и торопливо направился к своему экипажу.

‑ Милорд Бастельеро? – Подошедший лейтенант дворцовой охраны отдал ему честь. – Ваш экипаж подан.

Ах да, Ангус же обещал… Безупречно любезен и внимателен даже в мелочах и никогда ничего не забывает.

‑ Благодарю, – кивнул Грегор, чувствуя, что экипаж ему более чем необходим.

Верхом, конечно, быстрее, но проклятая нога… Ну что ж, вот на барготовом холме заодно и обеспечит себе покой, о котором твердят целители. Ходить там просто некуда! Но сначала нужно закончить все дела здесь, а времени осталось не так уж много. Благодарение Семи Благим, что порталы снова работают!

‑ К ближайшей портальной площадке, – велел он кучеру. ‑ И гони быстрее.

***

‑ Доброе утро, юноша! ‑ весело произнес незнакомый мужской голос, и Аластор окончательно проснулся.

Очнулся он всего несколько мгновений назад и даже не успел ни о чем подумать, кроме как о том, что лежит в чистой мягкой постели раздетым, а во всем теле чувствуется приятная тяжесть. Голова, напротив, была легкой и пустой, и ему пришлось постараться, чтобы вспомнить… вспомнить…

Аластор рывком сел, открыв глаза и попытавшись осмотреться. Небольшая комната со светло‑зелеными стенами, открытое окно, шум деревьев… Где он? Как сюда попал? И где…

Память безжалостно показала, какАйлин шагает в портал, как проклятый Разлом поглощает ее, и Аластор задохнулся от боли, резанувшей его изнутри так, что дыхание перехватило. Он согнулся, спрятав лицо в руки…

‑ Ну‑ну, юноша! ‑ с упреком сказал все тот же человек, подходя к кровати. ‑ Разве можно так резко? Мы не для того уводили вас подальше от Претемных Садов, чтобы вы все испортили нетерпением. А ну‑ка, извольте лечь! И выпить вот это. Что значит, не будете? ‑ удивился он, когда Аластор помотал головой. ‑ Такому хм… взрослому юноше не к лицу бояться лекарств.

‑ Прекратите… – выдавил Аластор, в этот момент ненавидя и себя, и этого дородного старика в зеленой мантии. ‑ Она… Вы нашли… тело?

Назвать Айлин этим отвратительным словом было почти невозможно, но он убрал руки от лица, невольно стиснув их в кулаки, и отчаянно посмотрел на целителя. Айлин… И Лучано! Все, что помнил Аластор, это как на них двоих накатилась волна клыков, когтей и чешуйчатых шкур. Разве мог итлиец уцелеть там, где упал сам Аластор? Значит… и он тоже?!

Боль стала почти нестерпимой, и седой целитель озабоченно покачал головой, вглядываясь ему в глаза, потом молниеносным движением ткнул пальцем куда‑то в живот‑и спазм отпустил, позволив Аластору дышать. А вот боль осталась.

‑ Что это вы себе надумали, мальчик мой? ‑ сердито отчитал его лекарь. ‑ Ваши спутники живы, хоть и не совсем невредимы. Хуже всех досталось вам, считайте, что заново родились по воле Милосердной Сестры! Так что прекратите над собой издеваться и быстренько… вот так, умница!

Он быстро влил в онемевшего и ничего не понимающего Аластора полстакана горького зелья и толкнул его обратно в кучу подушек.

Живы? Он сказал «спутники»? Но если бы речь шла об одном Лучано, то… Может ли надежда вспыхивать так же ярко, как до этого ‑ отчаяние и боль? Аластор упрямо приподнялся и выдохнул:

‑ Милорд целитель, умоляю! Вы сказали ‑ «живы»! Так вы нашли их? Обоих?! И… леди Айлин тоже?!

Голос позорно сорвался на всхлип, но Аластору было плевать. Он нащупал руку целителя, которой тот оперся на кровать, и сжал ее.

‑ Милосердная Сестра, ну разумеется! Да лежите вы спокойно! И бедная девочка, и второй юноша ‑ оба живы, лежат по соседству с вами! ‑ заверил его целитель, показавшийся Аластору самым прекрасным существом на свете. ‑ Вот наказание с этими вояками… Родились бы вы с искрой, точно стали бы боевиком! ‑ добавил он с легким раздражением и ловко укутал Аластора одеялом, так что пошевелиться оказалось совершенно невозможно. ‑ Все, спать! Категорически запрещаю вставать в ближайшие несколько часов!

Но Аластор и не сопротивлялся, снова провалившись в теплую темноту забытья. «Айлин жива, – повторял он себе, боясь поверить, но и не в силах отказаться от этой мысли. ‑ Он же не мог меня обмануть, правда?! Зачем, если я и так все узнаю. Айлин жива… Не знаю, как это может быть, но… она же сильная магесса! Наверное, она смогла как‑то выбраться… И Лу жив! Благие Семеро, пусть это будет правдой! Обещаю, больше никогда вас ни о чем не попрошу, только пусть не окажется, что они погибли из‑за меня! Как Искра и Белла… Пожалуйста…»

Второй раз он проснулся, когда солнце уже село, и закатные лучи заливали комнату теплым золотым светом, прозрачным и сладким, как ярмарочные леденцы. Не открывая глаз, прислушался, и тревога, все‑таки терзавшая его, чуть разжала когтистые лапы, впившиеся в сердце. Лучано! Итлиец что‑то объяснял виноватым и одновременно льстивым тоном, словно нашкодивший Паскуда внезапно обрел человеческую речь.

‑ Не извольте беспокоиться, грандсиньор, – мурлыкал он с истовой почтительностью. ‑ Это были очень хорошие зелья, что одно, что второе. Их, конечно, не стоило смешивать, но…

‑ Не стоило? ‑ прервал его уже знакомый сварливый голос целителя. ‑ Послушайте, юноша! Я не знаю, кто учил вас зельеведению, но на его месте я бы вас выпорол! Вы едва не умерли от разрыва сердца! И остались бы калекой, не будь кое‑кто из моих учеников почти непростительно талантлив. Не стоило смешивать! Вы хоть понимаете, чего именно наглотались? Какой жуткой, смертельно опасной и отвратительной дряни?!

‑ Отлично понимаю, грандсиньор, – тихо ответил итлиец, неуловимо меняя интонацию так, что у Аластора по спине пополз холодок. ‑ И тогда на холме понимал это не хуже. Но если бы я не наглотался этой дряни, то не продержался бы столько… сколько было нужно.

Он замолчал, и Аластор понял, что к его долгу перед сумасшедшим итлийским котярой прибавился еще один пункт из тех, которые выплачивают всю жизнь. Впрочем, им ли уже считаться между собой долгами? Никаких счетных книг не хватит… А следом поднялась удушливая мерзкая волна обиды. Лучано знал! Знал, что задумала Айлин, и молчал! Позволил ей пожертвовать собой, спасая Аластора. Ну еще бы, ведь у него был приказ королевы! Как он мог выполнить этот приказ такой ценой?!

‑ Ох, мальчишки… – вздохнул пожилой целитель в точности, как отец Аластора, выговаривая ему за какую‑то опасную шалость. ‑ Что же вы творите… Ну, хорошо, что обошлось. Но кровь, сударь мой, вам придется хорошенько почистить!

‑ Не имею ничего против, грандсиньор! ‑ снова воспрянул Лучано. ‑ Кстати, не могли бы вы распорядиться, чтобы мне вернули мою сумку? Там есть кое‑какие медикаменты, которые…

‑ Медикаменты?! ‑ рявкнул лекарь. ‑ Снова какая‑то дрянь, неизвестно кем сваренная?!

‑ Ну почему же неизвестно? ‑ обиженно отозвался итлиец. ‑ Я сам их готовил! Все, от первого до последнего. За качество ручаюсь. «Фениксовы слезы», тинктура Лабиозо и «синий жемчуг»! Отличные детоксы!

‑ Хм… Что, и «фениксовы слезы» – сам? ‑ Целитель на несколько мгновений задумался, а потом со вздохом признал: – Ну, тогда ладно. Если у вас, юноша, хватило мастерства и терпения такое изготовить, надо думать, вы умеете этим пользоваться. Но вашему спутнику не вздумайте ничего дать! Все его лекарства готовятся под моим руководством.