По спине Айлин пробежал холодок.

– Что там? – шепнула она. – Что‑то опасное?

– Нет, – задумчиво откликнулся Лучано. – Суп выше всяких похвал. Как ведёт себя Пушок?

Айлин торопливо заглянула под стол – Пушок улёгся там сразу же, как они пришли на кухню, и совершенно не беспокоился. Вот и сейчас только хвостом вильнул.

– Спокойно, – призналась она.

– Вот и мне спокойно, – вздохнул итлиец. – Слишком уж спокойно для такого странного места. Ты заметила, что здесь ничем не пахнет, м?

– Не пахнет? – растерянно поразилась Айлин и потянула носом.

На её взгляд, запахов на кухне было – хоть отбавляй! Пахло крепким бульоном, чесноком, развешанными по стенам пучками мяты, тонко, но отчётливо слышался лёгкий аромат пряностей…

– Нет‑нет, не на кухне, – торопливо поправился Лу. – Здесь множество запахов, и таких притягательных! Но вот в остальном заведении… Я позволил себе немного по нему пройтись… Даже в самой пристойной траттории пахнут, к примеру, стены обеденного зала, а случается, что и столы. Пахнет камин, даже вычищенный. Я уже не говорю о комнатах! А здесь… здесь пахнет разве что пылью да немного сыростью. Ну и совсем немного – лавандой. А ещё, – добавил он, – наш любезный хозяин не держит ни собаки, ни кошки. Странно, м?

– Странно, – прошептала Айлин.

Ещё как странно! Правда, не все любят собак, но как же без кошки? Кто же ловит крыс и мышей, которые всегда заводятся на поварнях? Может, Лу ошибся, и кошка всё‑таки есть, просто где‑то прячется? Она прикрыла глаза, всматриваясь в сплетение энергий, и едва не вскрикнула.

– Лу! Представляешь, здесь и крыс нет! Ни одной крысы или мыши!

– И даже отхожее место не воняет, – закончил Фарелли, мрачнея на глазах. – О, прошу прощения! В общем, странно это всё.

– Странно, – растерянно согласилась Айлин. – Постоялый двор, в котором не останавливались люди?

– Или останавливались очень давно, – пожал плечами итлиец и опять принюхался к супу. – А готовит наш любезный хозяин просто беллиссимо! Ставлю своих гнедых против любой местной кошки, что в супе шафран и розовый перец, кроме чёрного.

– У вас отменный нюх, сударь, – откликнулся Витольс, появляясь в дверях. – Увы, кошки у меня нет, поэтому проиграть её вам я не смогу. Ну что ж, выпускайте своего таинственного спутника.

Лучано наклонился, расстегнул куртку, и лицо мастера Витольса на глазах вытянулось.

– Енот? – сказал он почти со священным ужасом. – Вы держите енота? Вот это отвага!

Айлин фыркнула, прикрыв рот ладонью, а Лучано невозмутимо развёл руками.

– И что все так переживают! – обиженно возмутился он. – Перлюрен очень милое существо!

Милое существо, выскользнув у него из‑под полы куртки, прыгнуло на пол и деловито обнюхало воздух, а потом, обнаружив миску, сунуло туда лапу. Айлин видела, как приучают пить щенков, но енот облизал пальцы, зачмокал, снова сунул в миску лапу, а потом, сообразив, что так молоко стекает, нырнул туда мордочкой. Неловко лакнул раз, другой, а потом, прищурившись от удовольствия, заработал язычком с неимоверной скоростью.

– Разве он не умница? – гордо спросил Лучано. – Первый раз видит молоко и сразу сообразил, что с ним следует делать!

– Эм… да… Исключительно умный зверь, – сдержанно повторил Витольс. – Только умоляю, держите его подальше от моей кухни.

Перлюрен увлечённо чавкал молоком. Он прижал уши и время от времени неловко окунался в миску всей мордой, потом отфыркивался, облизывался, но в целом действительно быстро учился. Сначала Айлин решила, что у него почему‑то добавилось тёмных полосок на шее и спине, но присмотрелась и поняла, что на еноте ошейник и что‑то вроде сбруи, пропущенной под передние лапы и надёжно закреплённой на спине.

– Это Альс придумал, – сообщил Лучано. – Говорит, что ошейник может соскользнуть, а это… как же…

– Шлейка, – подсказал Витольс, и итлиец благодарно кивнул.

– Да‑да, синьор, шлейка! Очень удобно! И ему нравится!

– Перлюрену или Аластору? – рассмеялась Айлин.

Так вот с чем Ал возился весь день, пока они ждали уехавшего в город Лучано! Ножом распускал обрывок нащёчного ремня на тонкие ленточки, связывал их между собой и ещё ворчал, что занимается глупостями! А сам сделал такой подарок Лу! Всё‑таки Ал… он совершенно изумительный! Ему ведь не нравится Перлюрен, но это так благородно – порадовать спутника!

– Смеркается, – заметил Витольс, глядя в окно. – Скажите вашему приятелю, что дров уже вполне достаточно. Баня натоплена, может остыть. А после бани жду вас на ужин. Милое дитя, а вы, пока ваши спутники моются, можете выбрать наверху комнаты и разложить вещи.

Айлин кивнула. Лучано подхватил отвалившегося от миски Перлюрена, рассыпался в учтивых благодарностях и исчез. Мастер Витольс сдвинул котёл с готовым супом на край плиты, накрыл его и сковороду с мясом крышками и любезно придержал дверь перед Айлин. Пушок, выбравшись из‑под стола, прошёл в дверь первым, как обычно цокая когтями. Айлин последовала за Пушком, но пёс не стал подниматься по лестнице, лениво и совершенно спокойно развалившись у её подножья.

На втором этаже оказалось пять комнат – две рядом с лестницей и три по другой стороне.

– Занимайте любые, – махнул рукой Витольс. – Они не заперты, постели есть везде. Обстановка, правда, небогатая, не взыщите.

– У вас очень уютно, – сказала Айлин, заглянув в пару дверей.

Комнаты были одинаковые и действительно просто обставленные. В каждой – кровать, застеленная тёмным шерстяным одеялом, стол и пара стульев, да сундук в углу. Айлин никогда не приходилось ночевать в трактирах, из первого в её жизни подобного заведения они с Аластором тогда бежали, спасаясь от людей канцлера. Но здесь было… неплохо. Только вот она теперь понимала, о чём говорил Лучано. Комната была совершенно чистой, ни пылинки, словно мастер Витольс тщательно готовился к приёму гостей. Одеяло – новое, с мягким ровным ворсом, а ведь шерсть так легко скатывается!

Она зашла в ближайшую дверь и огляделась. Окно плотно закрыто, но на нём есть щеколда, значит, открывается. На двери изнутри засов, по виду вполне надёжный. Перед кроватью яркий коврик, тоже шерстяной и тоже выглядит так, словно его вычистили, выбили и ещё прошлись щёткой с солёной водой для оживления цвета. В приличных домах с коврами поступают именно так.

– Я, пожалуй, останусь здесь, – сказала она, и мастер Витольс кивнул.

– Располагайтесь, милая леди, – слегка улыбнулся он. – И можете спать спокойно, никто вас не потревожит.

Поклонился и ушёл, закрыв за собой дверь.

Айлин ещё раз огляделась, села на кровать и вдруг осознала, что сегодня последний раз в своей жизни будет спать в настоящей постели. После настоящего купанья и ужина за столом! И… пусть только кто‑нибудь попробует испортить ей этот последний ужин и сон! Хоть разбойники, хоть нечисть, хоть демоны, хоть сам Баргот!

* * *

– Вот это и есть местная купальня? – с некоторым сомнением уточнил Лучано. – То есть… ба‑а‑анья?

– Баня, – поправил его Аластор, присев на невысокую скамейку и стягивая сапоги.

Лицо у него так и светилось предвкушением, что Лучано ещё как понимал. Сам всю дорогу мечтал вымыться горячей водой вволю! А приходилось быстро ополаскиваться в ручье и потом торопливо сохнуть у костра, так что запах дыма мгновенно сводил всё купание на нет.

– А мыться – там? – уточнил он, глянув на плотно закрытую дверь напротив.

В крошечной комнатке, куда они попали со двора, не было ничего, кроме скамеек и прибитых к деревянным стенам оленьих рогов, на которые бастардо принялся развешивать одежду. «Аластор, – поправил сам себя Лучано. – Он разрешил звать себя по имени… И даже переделать это самое имя, что уж вовсе любезность необычайная! Хм… Даже странно как‑то. Непривычно – это уж точно».

Ему вдруг подумалось, что этот светловолосый здоровяк, временами чужой и совершенно непонятный, чуть ли не первый друг в его жизни. Ну да, есть ещё Фелипе! Или, вернее сказать, был… Но их объединяло ремесло Шипа и общие два года в казарме. Да и с Фелипе Лучано сблизился далеко не сразу, долго присматриваясь и принюхиваясь, решая, можно ли довериться хоть в малом. Постельные забавы – это не в счёт! Переспать с кем‑то гораздо проще, чем принять кусок хлеба или выпить из одной бутылки, а уж о том, чтобы подставить спину, и говорить нечего!