– Грегор… – Стихийник поморщился и сплёл пальцы перед собой. Крупный золотистый опал редкого оттенка и чистоты празднично блеснул на дорогом оранжевом сукне мантии, ему ответил бликом родовой перстень на другой руке. – Вы меня чудовищем считаете? Разумеется, я присмотрю за младшим мальчиком Саграссов, как и лорд Эддерли – за средним. Сейчас Орден не может позволить себе лишней благотворительности, но… Думаю, мы дадим им скидку на обучение. Частные заказы на старших курсах… Да, определённо, частные заказы будут прекрасным решением. А после окончания Академии молодые люди отработают остаток долга и будут свободны! Не все же магистры у нас такие, как Денвер.

И он улыбнулся так, что сразу стало понятно: гордится своим великодушием.

– Не все, – кивнул Грегор и попросил: – Этьен, дайте указание рассчитать полную сумму долга за обучение обоих мальчиков. И добавьте к ней содержание за все годы до выпуска, приличное юным дворянам. Когда будет готово, пусть пошлют этот счёт моему управляющему. Полагаю, род Бастельеро не разорится, оплатив учёбу двум мальчишкам, чей брат сражался рядом со мной.

– Всеблагая Матушка! Грегор, как же вы умеете быть невыносимым! – раздражённо бросил теперь уже Райнгартен. – Вы знаете, сколько сирот на попечении Академии? У вашего Ирвинга, между прочим, остались малолетние сёстры‑профанки! И я без всяких списков могу назвать ещё пару дюжин человек в подобном положении. Чем вас не устраивает забота Ордена?

– Несправедливостью, – холодно сказал Грегор. – Орден берёт на себя заботу о близких погибшего мага, и это правильно. Мы делаем для своих людей гораздо больше, чем любой король. Но Саграсса казнят, потому что все мы долгие годы были слепы и глухи. Денвера следовало найти гораздо раньше. Тогда всего этого не произошло бы! – Он хлопнул ладонью по стопке документов о заговоре. – Вы не хуже меня знаете, в какой беде сейчас Дорвенант. И если бы деньги моей семьи могли вернуть время на месяц назад и дать мне тогда хотя бы пару часов… Я бы с радостью отдал за это не только состояние Бастельеро до последнего гроша, но и всю свою кровь до капли. Так что не мешайте мне вернуть хотя бы крошечную часть долга за мою личную слепоту. Двое будущих магов – это, конечно, не пара дюжин, но ровно на два больше, чем ни одного.

– Боги, сколько красивых слов… – поморщился Райнгартен и тут же примирительно поднял ладонь. – Ну‑ну, не обижайтесь. Я знаю, что вы и говорите, и делаете всё от чистого сердца. Вы – это вы, мой дорогой Грегор, и нам всем… хм… придётся с этим считаться. Но в таком случае я настаиваю: расходы на учёбу младших братьев Саграссов поделим пополам. Вы же не намерены оскорбить меня предположением, что Оранжевая гильдия беднее Фиолетовой, а? – Он усмехнулся. – Или что Райнгартены скупее Бастельеро?!

– Я знал, что вы меня поймёте, Этьен, – с облегчением согласился Грегор. – Видит Претемнейшая, и в мыслях не было вас обидеть. И всё‑таки составьте петицию от Ордена с просьбой помиловать Лионеля Саграсса.

– У нас нет короля, – поморщился стихийник. – Рассматривать эту петицию будет Совет Трёх Дюжин. Вам напомнить, как профаны Совета относятся к любым проектам магов? Тем более теперь, когда несомненна и доказана вина Денвера? А ведь Саграсс был его ближайшим помощником. В его невиновность попросту никто не поверит, а если вдруг это и случится… во имя Всеблагой, Грегор, неужели вы сами не понимаете, что прошение отвергнут хотя бы из желания поставить нас на место? Я уже не говорю о том, что просить за одного из участников значит изрядно замарать Орден, хотя куда уж дальше!

Грегор стиснул зубы. Проклятье, Райнгартен прав во всём! Что и говорить, в сплетении интриг – что орденских, что придворных, стихийник чувствует себя уверенно, как рыба в воде! Но как же отвратительно понимать, что придётся отдать Саграсса палачу ради того, чтобы сохранить авторитет Ордена!

– Я понял вас, Этьен, – глухо уронил он. – В таком случае позаботьтесь составить прошение о снисхождении. Уж это мы должны Саграссу в любом случае.

«А я, – подумал вдруг Грегор, – сегодня же вечером навещу Аранвена. Канцлер пользуется огромным авторитетом в Совете! Если помиловать Саграсса предложит он, возможно, профаны отнесутся к этой мысли более благосклонно?»

– Непременно, милорд Архимаг. – Встав, стихийник усмехнулся, указав взглядом на документы, ещё не разобранные Грегором. – Вижу, вы успешно осваиваетесь. Наш небольшой договор всё ещё в силе?

– Да, – кивнул Грегор и вздохнул: – Но дайте мне сделать для Ордена хоть что‑то полезное. Не хочется быть самым незначительным Архимагом за всю историю Дорвенанта.

– О, я уверен, это вам не грозит… – рассеянно протянул Райнгартен, подходя к дверям: – Вы и незначительность? Это так же забавно, как Ревенгары и осторожность, Эддерли и воздержание, Аранвены и азарт… Разумеется, я подожду, милорд.

И вышел, отвесив на прощание короткий поклон.

«К Барготу дела хоть ненадолго, – подумал Грегор устало. – Занятий у меня сегодня нет, ими не отвлечься, но пора навестить Эддерли. Его наверняка уже перевели из операционной палаты в обычную».

Выйдя из кабинета и попрощавшись с секретарями, вскочившими при его появлении, он спустился из башни Архимага по длинной витой лестнице. Интересно, как её преодолевали прошлые Великие Магистры? Престарелый Кастельмаро, например. Перила и ступени удобные, но высота же! И зачем загонять Архимага на самый верх? Давно прошли те времена, когда Академия была в первую очередь крепостью, и глава Ордена в случае нападения командовал защитой с самой высокой точки. Сейчас‑то зачем сохранять эту традицию?

«Впрочем, – подумалось ему, – в Ордене не так уж мало традиций, нуждающихся в изменении. Над этим стоит подумать, раз уж судьба дала такую власть и возможность её применить».

Больничное крыло показалось ему более шумным, чем обычно, всё‑таки многие палаты до сих пор были заняты. Грегор решил не отвлекать Бреннана и осведомился у попавшегося навстречу старшекурсника‑целителя, где лежит младший Эддерли.

– Угловая палата в конце коридора, милорд! – отозвался тот. – Разрешите вас проводить?

– Та, что с окнами в сад? – уточнил Грегор. – Благодарю, не стоит, сам найду.

Ещё бы, в бытность свою адептом именно там они обычно отлёживались с Диланом после особенно усердных тренировок или попросту дуэлей, замаскированных под таковые. А сейчас там лежит брат Дилана, уже совсем взрослый… Как летит время! Взрослый, а дурной до невозможности!

Постучав в зелёную дверь и дождавшись ответа – почему‑то девичьим голосом! – Грегор вошёл и увидел дивную картину.

Его любимый ученик валялся на больничной койке поверх одеяла, опираясь на кучу подушек и вытянув забинтованную ногу. А столик возле кровати был полон коробок, бутылок, корзин… И каждая заботливо украшена изящно повязанным бантом самых разных цветов, отчего столик напоминал то ли пышную клумбу, то ли корзинку рукодельницы. Что ж, этого следовало ожидать! Разве могут девицы упустить такой шанс напомнить о себе раненому герою? Странно, что в палате всего одна!

Невысокая адептка в тёмной мантии с жёлтой оторочкой присела в реверансе, и Грегор понял, что вот именно эта девица ему знакома. Милое личико с голубыми глазами и пухлыми губками, умело выпущенные из‑под косынки белокурые пряди… Да она же накрашена! В прошлый раз он не обратил на это внимания; после боя, когда шла речь о жизни Саймона, было не до того, но сейчас! Незамужняя девица‑адептка, причём не на балу или в гостях с визитом, а просто днём в целительском крыле…

Грегор про себя поморщился. Делать замечания чужим адептам – дурной тон, а он до сих пор не мог привыкнуть, что отвечает не только за Фиолетовый факультет, но и за всю Академию. Но чего ждать от Волански? Тот если и заметит подобное нарушение приличий, вряд ли придаст ему значение.

Он кивнул выпрямившейся девице и вдруг подумал, что именно в этом случае и сам готов сделать некоторое послабление. Девчонка ухаживала за ранеными, когда её более скромные подруги послушно разъехались по домам. Притом, она, кажется, простолюдинка. Да, верно, кто‑то упоминал, что Айлин живёт в комнате с девушкой из купеческой семьи. «Моя Ревенгар!» – вспомнилось ему, и Грегор едва не улыбнулся.