Он оглядел номер, прикидывая, что взять в дорогу. Сундучок с образцами косметики точно не понадобится, но пусть хозяин за плату подержит его у себя. Приказчик, что съезжает, бросая товар, вызывает слишком много пересудов.

В дверь постучали, и почти сразу она открылась. Лучано придержал руку, дернувшуюся к ножам, и обернулся, снова нацепив любезную улыбку скромного торговца. Хорошо, что ножи успел вытащить из стены. Прав мастер! Всегда и во всем прав. Шипа губит самонадеянность и неосторожность!

Невысокий человек с неприметным лицом, что могло бы принадлежать и жителю Дорвенанта, и итлийцу, жестом отпустил слугу и шагнул в комнату. Молча окинул Лучано быстрым острым взглядом, положил на стол конверт из плотной бумаги и туго набитый кожаный кошелек с каким‑то гербом. Уронил, едва разжав тонкие губы:

– Документы на имя Люциана Фарелла, лейтенанта гвардии. Свидетельство об отпуске из полка. Подорожная. Вы едете в Керуа, последний город на границе с Фраганой. Этого достаточно, чтобы проехать всю страну. В нужном направлении, конечно.

Тонкие бледные губы чуть изогнулись в подобии улыбки.

Лучано тоже молча поклонился. На его взгляд маска не выдерживала не то что никакой проверки, даже пристального взгляда. Изображать лейтенанта гуардо, гвардии, как здесь говорят, не зная даже имени командира полка? С чужим гербом на кошельке? И может ли дворянин пуститься в путь один, без слуги? Проклятые чужие обычаи… Слишком легко допустить промах!

– За лошадью зайдите на дворцовую конюшню, разрешение имеется, – и снова быстрый кивок в сторону конверта.

Лучано опять молча поклонился. Человек нахмурился, будто хотел что‑то сказать, но вернул ему сухой короткий поклон и вышел.

Взяв конверт, Лучано просмотрел оставленные ему бумаги. Все, как и было сказано. Герб на кошельке оказался сложным вензелем и выглядел внушительно, однако неразборчиво. А лошади наверняка будут клейменными особым знаком королевских конюшен. Что ж, если бы он и правда собирался изображать лейтенанта, то нацепил бы подаренный перстень, взял бумаги и непременно сел на дворцовую лошадь.

Но вот вопрос, а с чего юному бастардо проникаться доверием к благородному синьору, который служит королеве, м? Не говоря уж о том, что изображать дворянина Лучано при необходимости смог бы в Итлии, но как это делать здесь? У него даже не получится поддержать учтивую беседу о всем известных вещах и людях.

Он поморщился и решительно сунул конверт поглубже за подкладку дорожной сумки. Это на самый крайний случай! А ехать придется в личине обычного наемника, тоже не слишком любимой, но попроще в исполнении. Мало ли детей удачи скитается по дорогам, продавая шпагу? Самое сложное – чтобы его приняли в отряд. Случайные люди им явно ни к чему… Но это нужно решать на месте, посмотрев на грандсиньора и его телохранителя, сообразив, кто из них на самом деле командует и с какой стороны подобраться.

Для таких случаев у него имелся один прием, который обычно срабатывал. Конечно, все зависело от того, есть ли в отряде слуги. Королева об этом не упомянула, но благородные синьоры вообще о таких вещах не задумываются. Разве может быть так, что рядом не окажется людей, способных разжечь огонь, принести воды, сготовить еду и всячески позаботиться о прочих удобствах? А если еще благородная девица пускается в путь без горничной… Кстати, неужели она и правда едет одна с восемью мужчинами? Вот это выдержка!

Прихватив деньги королевы, Лучано вышел из комнаты и спустился в тратторию, но не пошел в общий зал, а свернул на кухню. Лучезарно улыбнулся недоуменно глянувшим поварам, оценил количество баночек, шкатулок, бутылок и кувшинов на полках. И напоказ тряхнул зазвеневшим кошельком, задумчиво спросив:

– Не согласятся ли почтенные синьоры помочь путнику, что собирается в дорогу? К общей выгоде, разумеется!

Синьоры обменялись выразительными взглядами, а потом один из них отряхнул руки от муки и подошел к Лучано…

После этого визита кошель несколько полегчал, но все еще был круглым, как физиономия купца, для которого трудные времена только‑только начались. Оглядевшись по сторонам, Лучано поймал коридорного, пробегающего мимо с таким занятым видом, что сразу стало ясно – отъявленный бездельник.

– А скажи‑ка мне, милейший? – спросил Лучано. – Где у вас тут можно купить пару приличных верховых лошадей?

– Да сейчас, пожалуй, и нигде… – протянул слуга. – Изволите видеть, ваша милость, все бегут из города. Лошади сейчас в большой цене, но их уже и за деньги не купишь! Барышники таких кляч задорого продают, что глянуть стыдно, не то что сесть. Ну совсем не для такого щедрого и великодушного сударя…

Лучано усмехнулся, перехватив страстный взгляд на кошелек, и уточнил:

– Сударь будет очень щедр, но клячи не нужны. Сможешь за пару часов найти лошадей, заплачу втрое и еще за седло накину.

И опять позвенел кошельком.

– Сделаю! – поклялся пройдоха и улетучился, только что не облизываясь.

Лучано хмыкнул ему вслед, поднялся к себе и начал паковать все, что уже принесли с кухни. Мешочек сушеных грибов, изрядный запас специй, мед и уже растертый в порошок шамьет. Зерна были бы вернее, но жарить и молоть их в походном лагере – лишний труд. Головка копченого сыра, чищеные и сушеные орехи, изюм, кое‑какие травы… Увы, ни розмарина, ни майорана, ни даже лука‑шалота на приличной с виду кухне не нашлось. Что там шалот! Они и про порей, кажется, ничего не слышали! Дикая страна…

Но даже тем, что Лучано отыскал и придирчиво отобрал, пару недель можно сдабривать обычную походную еду. Если ему хоть раз позволят приготовить итлийский грибной суп с базиликом или тушеное мясо с орехами, пристроиться в отряде будет проще простого. Эх, обидно, что лютня осталась в Верокье! Благородные синьоры, едущие на подвиг, обычно не возражают против присутствия менестреля, который этот подвиг опишет во всех подробностях. Особенно, если рядом прекрасная дама.

Туго набив одну сумку кухонными припасами, Лучано взялся за вторую. Белье подойдет привезенное из Итлии, но дорожную одежду и одеяло придется покупать самому, заехав на рынок. Жаль, что нельзя воспользоваться щедростью синьора Донована, однако приказчик, меняющий шкурку на обличье наемника, это слишком подозрительно.

Еще нужна шпага, а для второй руки, пожалуй, короткая дага. У фраганского бретера взгляд наверняка наметан, однако такой набор подозрений вызвать не может. И арбалет! Хорошие арбалетчики – редкость, для любого отряда это находка. Ну и хватит, иначе резонно возникнет вопрос, чего это такую ценность, как Лучано, до сих пор никто с руками не оторвал в родной Итлии. Другие таланты лучше проявлять постепенно и хорошо осмотревшись.

Именно поэтому аптечку Лучано тоже засунул поглубже. Человеку, разбирающемуся в медицине, она могла бы рассказать слишком много интересного.

Он уже закончил со сборами, когда вернулся лакей с таинственным и неприлично сияющим лицом. Едва не лопаясь от гордости, провел Лучано на конюшню и показал двух прекрасных гнедых кобыл с белыми чулками, подобранных явно парой. Лошади нервно косились на незнакомых людей, жались друг к другу и вообще выглядели, как благородные синьорины, что случайно заблудились на прогулке и попали в трущобный район. У одной на спине красовалось немного потертое, но отличной работы седло, на второй была попона с пристегнутыми поверх нее дорожными сумками. Плотно набитыми, между прочим.

– А… это? – поинтересовался Лучано, и пройдоха‑лакей равнодушно пожал плечами.

– Да там всякое дорожное! Если сударю что‑то не нужно, мы с радостью примем от вашей милости. Только вы это… как из города поедете, у храмов Пресветлого Воина не останавливайтесь. – Потупился, лукаво ухмыльнулся и добавил: – Там колокола громкие, лошадки того… пугаются.

– Пугаются, значит? – понимающе протянул Лучано и, обойдя кобыл, глянул на гладкие золотистые крупы. В одном и том же месте слева от хвоста на них выделялись лысые пятна наскоро сведенного алхимическим зельем клейма. – Меня хоть на выезде из города с ними не остановят?