— Не поняла.

— То, что ты видишь — это остов, база, которую каждый год изменяют. И уже на ней появится настоящее испытание. Когда поступал я – это был огненный шторм. В том году – ледяные пустоши. В этом? А кто же его знает. Может туман, может песок. А может, и живые стены из щупалец.

Я поежилась и на всякий случай отступила от края:

— Я бы предпочла обойтись без щупалец.

Парень только руками развел:

— От тебя ничего не зависит. Лабиринт будет таким, каким его решить сделать комиссия. И произойдет это сразу перед началом испытания. Так что заранее никто не узнает к чему готовиться.

— Зачем мы тогда здесь?

— Ева, не тупи, — он взял меня под локоть и потащил к ближайшей смотровой башенке, — неважно как лабиринт будет выглядеть на испытаниях. База остается неизменной. Понимаешь, о чем я?

— С трудом.

— Я не могу подготовить тебя к тому, что вас ждет на экзамене, но я могу натренировать тебя на прохождение базы.

Поднимая клубы пыли, мы подняли по винтовой лестнице на самый верх и вышли на смотровую площадку. Часть ее была открыта, другая – застеклена.

— Сюда, — Коул ухватился за низ своего плаща и тщательно протер стекло, —Смотри, какая красота.

Отсюда и правда был виден весь лабиринт – овальная арена, изрезанная сотнями змееподобных проходов.

Я что-то невразумительно промычала в ответ, пытаясь найти в себе хоть капельку уверенности. Проклятые щупальца не шли из головы.

— Надеюсь, ты не из тех хлипких барышень, которые готовы заплутать в трех соснах?

С ориентированием у меня было все в порядке, о чем я и сказала своему неунывающему наставнику.

— Отлично. Бегать ты умеешь, в этом я уже убедился. С выносливостью тоже порядок. А с нервами как?

Я хмуро уставилась на наглеца.

— Не смотри на меня так. В лабиринте может быть громко, темно, и уж точно страшно. Если ты начнешь орать и метаться, в панике бросаясь на стены, то ничего у нас не получится.

— Не переживай. Не начну, — прохладно отозвалась я.

— Молодец.

И пока я рассматривала полигон, Коул достал из своих бездонных карманов сверток плотной прозрачной слюды и два карандаша. Я полнейшем недоумении смотрела на то, как он прикладывает слюду к окну и начинает быстро обводить контуры лабиринта.

— Что стоишь? Помогай, — сунул мне второй карандаш.

До меня, наконец, дошло в чем суть его плана.

Вдвоем, в четыре руки мы быстро переносили очертания проходов на прозрачную основу.

— Аккуратнее! — ворчал Хеммери, когда у меня дрогнула рука, смазывая линию.

— Я стараюсь.

От усердия аж пыхтели и языки высунули, будто это как-то могло помочь работе. Но все равно не успели. Лабиринт был перерисован еще только на две трети, когда раздался тихий, равномерный писк.

— Все! Пора! — встрепенулся парень, отнимая слюду от окна.

— Еще не все!

— Все, Найтли. Все. У нас десять минут до того, как обманка закончит работать. Если не выйдем за пределы полигона, то попадемся.

Он отобрал у меня карандаш и первый побежал вниз по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступеней. Я ринулась за ним, отчаянно жалея, что не успели завершить работу.

— Быстрее, Ева! — прикрикнул он, когда сигнал стал громче и отчаяннее, — время!

Мы выскочили на улицу, обогнули башню, ураганом пронеслись через двор.

Возле проема он притормозил и пропустил меня вперед:

— Ныряй!

Писк уже стал непрерывным.

Убедившись в том, что я благополучно выбралась, Коул кинулся следом и в последний момент пинком отправил раскаленную пластину-обманку в сторону. Контур замкнулся и забор снова стал неприступным на вид.

Полигон остался позади, а меня все еще потряхивало.

Ох, прилетит мне, если кто-нибудь узнает, чем я сегодня занималась со своим наставником. Ой, прилети-и-ит.

Наставник мой по этому поводу совершенно не печалился. После того, как вывел меня из зарослей на твердую дорогу, снова взял за руку и как ни в чем не бывало начал рассказывать о том, что лето в этом году особенно прекрасное.

Я старательно кивала и изображала интерес, и изрядно пропотела, когда мы миновали задумчивого сторожа на выходе из парка.

— Выдыхай, Найтли, — парень бодро похлопал меня по спине.

— Тебе легко говорить, — я вытерла взмокшие ладони о подол, — мне пора возвращаться…

— Какое возвращаться? А готовиться кто будет? — тут же посуровел он и потащил меня совсем не в ту сторону, где располагался мой корпус, — возвращаться она собралась!

— Но я…

— Готовиться!

— Но мне…

— Готовиться!!!

Я сдалась. Как с ним воевать, когда он на целую голову меня выше, упрямый, как осел, и силищи в нем, как в молодом быке?

Он протащил меня дальше на территорию академии, к небольшому скверу, вдоль которого стояли крохотные беседки, в которых едва ли поместится больше двух человек.

— Жди здесь! — коротко приказал Хемери и ушел! Оставил меня! Одну! На вражеской территории!

Иногда мимо проходили люди, но я старательно отворачивалась и делала вид, что я – не я, и вообще меня нет. И хотя маскировка с формой работала исправно и внимания на меня никто не обращал, к моменту, когда Хеммери вернулся, я уже почти стекла под стол и намеревалась позорно уползти с поля боя.

— Да сядь ты нормально, — небрежно проворчал он и поставил передо мной поднос. С едой! — никто на тебя не смотрит.

Я выпрямилась. Принюхалась. Даже шею вытянула, пытаясь получше рассмотреть, что он принес.

На подносе стояли два высоких бумажных стакана. Что в них — я не поняла. Сверху вроде пенка, и вроде как из молока, а вот что снизу, не понятно. И пахло странно.

— Это кофе, — сказал парень, заметив мой интерес, — в Муравейнике есть кофе?

— Уже донесли? — угрюмо спросила я.

— Сам догадался. Ты не такая, как все…Странная, — он смутился и поспешно добавил, — в хорошем смысле этого слова.

— Спасибо.

Получилось язвительно, и Хеммери, чтобы скрыть смущение, торопливо схватил один из стаканов, а второй подвинул ко мне:

— Пей, пока горячий. Тебе понравится.

Пока я осторожно пробовала новый для меня напиток, он раскрыл пеструю коробочку, в которой лежали бутерброды. Немного подрумяненный хлеб, листики салата, огурец и смачная, истекающая соком, котлета, при виде которой я чуть не захлебнулась слюной.

Стало стыдно. Ну что я в самом деле, как оголодавшая нищенка. Котлет что ли не видела? Подумаешь.

— Ты сказал, мы будем готовиться, — постаралась произнести как можно менее заинтересованным тоном.

— Какая готовка на голодный желудок? — Коул улыбнулся, — бери уж. Хватит выпендриваться. Я же вижу, что ты голодная.

Желание покушать победило. Я взяла один бутерброд, откусила маленький кусочек и едва не застонала от блаженства. Это было прекрасно. Так вкусно, что у меня аж глаза закрылись от удовольствия. А когда открылись, я увидела, что Коул не ест, а подперев щеку рукой, смотрит на меня с неприкрытым интересом.

— Фто? — прошепелявила набитым ртом.

Он как-то растеряно улыбнулся и пожал плечами:

— Я первый раз вижу, чтобы так балдели от простого бутерброда.

— Это самый восхитительный бутерброд в моей жизни, — честно призналась я, _ спасибо.

Он молча подвинул ко мне коробку со своей порцией.

— Уверен? Я ведь не принцесса, чтобы смущенно отказываться. Съем все.

Хеммери отсалютовал мне своим стаканом, мол, дерзай.

Ну а я что? Я ничего. Подтянула к себе коробочку и ревниво поглядывала на парня. Вдруг тот передумает и решит забрать свой бутерброд?

Коул неспешно пил кофе, и прятал улыбку за стаканом, а я ела. И так мне было хорошо и вкусно, что даже проблемы показались не такими страшными как прежде. Подумаешь экзамены! Это ж ерунда, когда рядом такая сочная котлетка! Жаль только, что быстро закончилась.

— Все, — растеклась в сытой улыбке и отвалилась на спинку стула, — я готова.

— Отлично, — в тот же момент поднос и грязная посуда были отправлены на другой конец стола, а на расчищенном месте Коул разложил слюду с частью лабиринта.