Мы самоубийцами не были, силы свои оценивали трезво (я надеюсь), так что после привала отправились по узкой тропке — путь в сам форт нам был заказан.

— Не очень надежно выглядит.

— Согласен.

Мы с некоторой опаской рассматривали ветхую башенку, которая, казалось, готова была рухнуть от простого пинка. И вот это — защита от местных монстров? С другой стороны, если верить рассказам, башня стояла здесь уже добрый десяток лет, и ничего с ней не случилось… Ни звери не разломали, ни ежегодные ураганные ветра Месяца Познания не уронили, хотя на открытой вершине холма они должны были дуть с максимальной силой.

Ладно, что стоять-то. Надо заглянуть внутрь.

Вход был завален огромным камнем, который мы, крякнув, немного сдвинули при помощи любезно прикопанного сбоку от камня ломика. Камень был помечен жирным крестом, стрелкой вниз-влево и надписью «уходя, верни обратно», так что загадку входа мог легко разгадать даже не знавший о ней. Впрочем, мы — знали.

Из узкой щели входа пахнуло легкой затхлостью… и всё. Никто не выскочил, чтобы предъявить нам за нарушение его уединения или попытаться сожрать. Впрочем, никого тут быть и не могло — единственный вход был завален глыбой, которую без рычага не всякий Хиатус сдвинет, а если бы здесь были люди — мы бы заметили их свежие следы. Да и ломик не был бы тогда закопан на своем законном месте.

Протиснувшись сквозь узкую щель, мы на всякий случай обследовали башню. Никого не обнаружили — и задвинули камень-дверь обратно. И тут же оказались в непроглядной тьме. Благо, у Диомеды имелся при себе недешевый артефакт-светильник, который мы вставили в предусмотрительно вбитый кем-то в стену держатель на первом этаже. Теоретически, он должен был спокойно светить около года, не меньше, так что без света мы тут не останемся. Без воды, кстати, тоже — в подвале имелся небольшой родник, чье ложе расчистили и укрепили камнями, пробив выход для воды в одной из стен подвала. Собственно, туда же предполагалось справлять естественные надобности.

Диомеда, оглядев наше обиталище на ближайшие дни, а то и недели, выглядела вполне довольной:

— Ну что, поедим — и медитировать?

— Да, думаю, да… — я достал циновку и постелил ее на пыльный пол. Разложил немудреную снедь из браслета. Еды мы взяли более чем достаточно, забив ей не только мой не особо великий по объему браслет, но и браслет Диомеды — так что могли засесть здесь хоть на полгода. — Предлагаю разделить… эээ… направления. Чтобы не мешать друг другу впитывать Ци.

— Форт находится на северо-западе, тянуть Ци с той стороны наиболее выгодно… — задумчиво произнесла напарница.

— Да. Так что один контролирует северо-запад, другой отходит на противоположную сторону башни и тянет со всех оставшихся направлений. Через день меняемся.

— По рукам.

На том и порешили.

Концентрация Ци здесь оказалась просто бешеной — если это даже не сам Очаг, то что же творится в самом форте? За считанные дни я продвигался в своем развитии настолько, что в Гельте на подобный результат ушли бы добрых пара месяцев. Каналы открывались и очищались влёт, даньтяни расширялись так же бодро, как годы назад, а тело, дорвавшись до плотной Ци, первое время словно не верило, испытывая проблемы с быстрым поглощением, но уже вскоре накинулось на нее с неимоверной жадностью. Характеристики росли на глазах.

Сосредоточившись на культивации, мы общались лишь в те редкие моменты, когда наши приемы пищи совпадали, и, временами, немного болтали перед сном. Тем не менее, за прошедшие пару недель я узнал Диомеду чуть лучше, поняв и даже зауважав ее как личность.

Так сложилось, что первые лет семь жизни она была, по сути, единственным ребенком в семье — оба старших брата ушли странствовать еще до ее рождения. Мать умерла в междуусобной стычке с соседями. Отец воспитывал ее как мог, но уделять много времени не мог чисто физически, сбрасывая эти обязанности на тренеров и наставников. Поскольку те частенько перебарщивали с почтительностью — неудивительно, что девчонка первые годы задирала нос. Ну а потом гертэн Церетеус женился во второй раз, у Диомеды начали появляться братья и сестры, да и мачеха начала уделять внимание ее должному воспитанию. С некоторым удивлением я узнал, что системных возвышалок Диомеда до сих пор не использовала — откладывала эту возможность до последнего, хотела воспользоваться ими непосредственно перед прорывом на ступень Заклинателя, чтобы улучшить фундамент по максимуму.

В целом, в семье Тауберов использовался интересный принцип: каждому потенциальному наследнику ежегодно выделялась определенная сумма денег из клановой казны, и тратить их он мог по своему усмотрению — хоть на возвышалки и культивацию, хоть на дорогие артефакты, хоть на бордели и азартные игры. Если за год денег не потратил — они не сгорают, остаются зарезервированы за тобой и продолжают постепенно копиться. Собственно, Диомеда все эти годы деньгами не сорила (разве что на артефакты — меч, браслет и несколько вспомогательных — перед уходом из дома потратилась значительно), и большую часть даже брать с собой в путешествие не стала. Хотела после десятка лет странствий вернуться и, объединив накопленное за эти годы с деньгами из казны Тауберов, закупиться лучшими третьеранговыми возвышалками по самое горлышко. План неплохой, надо признать. Не уникальный — много кто из аристократов и даже непосредственно из ее семьи поступал так же, стараясь по максимуму развиться самостоятельно и использовать системную помощь непосредственно перед рывком на ступень Заклинателя. Но результаты такого подхода впечатляли, так что почему бы не воспользоваться работающей стратегией?

В башне мы провели почти месяц. К исходу шестой недели, во время очередного перекуса, Диомеда хрипло сказала:

— Надо выбираться. Я чувствую — еще немного, и я закалюсь до Бронзы. Колокол может привлечь тварей.

Я молча кивнул. Причина весомая и, как бы мне ни хотелось остаться здесь подольше и так же, как напарница, дотянуть до границы Стали, чтобы потом перейти на ступень в более спокойной обстановке — пора было уходить.

Из башни мы выбирались осторожно. На следующее утро, выспавшись и собрав пожитки, внимательно осмотрели окрестности духовным зрением, насколько могли дотянуться. Осторожно сдвинули камень, несколько минут разглядывали через щель местность вокруг выхода уже обычным зрением. И только потом, с оружием наготове, вылезли наружу. Задвинули камень, прикопали ломик. Прошли обратно по тропке буквально сотню шагов — и напарница резко остановилась.

— Что-то не так, — нахмурилась Диомеда. Принюхалась, недоуменно моргнула, рассматривая что-то в воздухе. — Потоки Ци Смерти какие-то… странные. Не такие, как в башне.

— В чем странность? — тихо уточнил я, пытаясь разглядеть хоть что-то. Без Сродства со Смертью я не видел ничего подозрительного в потоках Ци, но причин не верить девушке не было.

— Не знаю. Сложно сказать, это на самой грани моей чувствительности. Как будто более насыщенные, и течения стали чуть более хаотичными. Идем дальше, но осторожно…

Спустя еще сотню шагов она остановилась вновь и покачала головой:

— Теперь еще заметнее.

— Да, теперь я тоже вижу. И моя интуиция орет благим матом, чтобы мы туда не ходили.

Над густой травой вдали, действительно, вихрились подозрительно густые серые жгуты Ци Смерти. Прямо-таки намекали — не надо сюда идти.

— А у нас есть варианты? Другой дороги нет.

— Можно спуститься с другой стороны холма, — задумчиво произнес я, качнув копьем. — Там более крутой склон, спускаться придется осторожно, но так мы сделаем крюк и, возможно, обойдем эту странную область. Если она не слишком протяженная, конечно. Выйдем на основную дорогу и вернемся по ней.

— Та сторона ближе к форту, — поморщилась напарница. — К тому же там теснина между двумя холмами, мы там будем как в ловушке.

Мы постояли, нерешительно помялись, но в итоге все же развернулись обратно. И это стало триггером. Из густой травы взметнулся добрый десяток серых, лоснящихся тел. Звери, спокойно поджидавшие нас в засаде, но не дождавшиеся, когда мы подойдем поближе, на бегу расходились дугой, решив, что, раз засада не выгорела — пора поохотиться более классическим способом.