Крист был стар. Не настолько стар, как какой-нибудь тысячелетний практик высоких ступеней — с фарфоровой кожей семнадцатилетнего юноши и разумом пресыщенного и уставшего от жизни Бессмертного. Но и до дряхлости бесталанных слепцов, так и не сумевших за десятилетия толком коснуться энергии Ци вокруг и внутри себя, ему было далеко. Подобные слепцы уже к столетнему рубежу выглядели как живые трупы и едва передвигались по земле.

Нет, старость Криста была вполне обычной. Десятки глубоких морщин избороздили все его лицо, в седой шевелюре хоть и можно было еще разглядеть прежний гордый цвет воронова крыла, но уже с большим трудом. Да и не так уж много осталось тех волос. Немудрено — за двести-то лет жизни. Да еще какой жизни! Бурной, словно горная река, полной опасностей и приключений, предательств и любовных страстей… в общем, обычной жизни практика-Заклинателя, не обнаружившего в себе огромных талантов или редких способностей, позволяющих устроиться на теплое и благодатное местечко под крылом сильного клана или секты. Десятки тысяч таких практиков скитаются по дорогам Э Хор Омана, в поисках крупиц силы и знаний, чтобы сделать лишний шаг к Небу. Тысячи умирают в процессе. Единицы хватают удачу за хвост, проходят по грани жизни и смерти, получив Прозрение, или же возвышаются десятками иных способов при помощи заемной силы. Остальные… остальные упираются в свой потолок. И, рано или поздно, оседают в том или ином городишке, спокойно доживать свой век. Как Крист.

Но, несмотря на первые признаки увядания, тело Криста все еще оставалось крепким, разум — острым, а рука — твердой. Поэтому, когда молоденькая помощница Мариссы прибежала к порогу его дома с криками, что его, Криста, дочь начала рожать, он даже не подумал седлать дряхлого коня, доживающего свой век в небольшой конюшне-пристройке за домом. Нет, он выскочил за ворота на своих двоих и, не задумываясь о приличиях, побежал под проливным дождем к дому повитухи.

Тот по традиции стоял далеко за околицей селения, добротно выстроенный, но в гордом одиночестве: рождение ребенка, а тем паче его первое взаимодействие с Ци требовало относительного уединения. В целом, конечно, ничего не мешало родить ребенка даже в центре мегаполиса, но сильные возмущения в энергии вокруг от чужих эмоций (чаще всего негативных) могли плохо сказаться на будущих талантах и даже характере ребенка. Новорожденные слишком чувствительны к таким вещам, особенно первые пару часов после появления на свет.

Кроме непосредственно повитухи, к роженице обычно пускали только ближайших родственников — и то, со скрипом и неохотой, исключительно из-за того, что это успокаивало мать… чаще всего. Если не успокаивало — таких родственников выкидывали пинками из святая святых. Нечего им там делать, если пользы не приносят.

До дома Мариссы было добрых шесть ли, но Крист пробежал это расстояние за считанные минуты. Хоть последние годы он и предпочитал передвигаться более степенно, как подобает его возрасту, но проблемы такая короткая пробежка для него все еще не составляла. Разве что ноги увязали в раскисшей почве: Месяц Большой Воды уже давно вступил в свои права. Пришлось под вопли запыхавшейся помощницы, которая едва успела его догнать, сбрасывать в прихожей грязные сандалии и промокший насквозь плащ — не хватало еще нести грязь и сырость внутрь дома.

Марисса встретила его на пороге теплой, хорошо протопленной комнаты, смерила подозрительным взглядом, но все же пустила внутрь. Иланна, лежавшая на широком топчане, встретила отца вздохом облегчения.

— Ничего не пропустил? — с наигранной бодростью уточнил Крист. Подошел ближе к дочери, нежно погладил ее по голове.

— Нет, все только началось, — отозвалась сзади повитуха, роясь в шкафу и что-то насвистывая. — Не стой столбом, мы здесь надолго. Иди пока, дров наруби бедной старой женщине.

Крист лишь покачал головой, ухмыльнувшись. Бедная старая женщина была младше его почти на полторы сотни лет, и он помнил ее еще десятилетней девчонкой, выпрашивавшей у него, Криста, сладости. Но, увы, Марисса так и не дотянула даже до ступени Заклинателя — и выглядела в свои шестьдесят с лишним действительно старой. Старше Криста, пожалуй. Так что возражать он не стал.

Роды слегка затянулись — Крист успел порубить все имеющиеся под навесом во дворе чурки, напилить новых и порубить их вновь. Потом его отправили таскать воду из колодца, потом попросили накормить добрый десяток козочек… Наконец, спустя несколько часов ему надоело, что его просто раз за разом изящно выставляли за дверь, и он молча направился в комнату с роженицей. Помощница, стоявшая на страже, попыталась было что-то сказать, но Крист осторожно поднял ее под руки и переставил на пару шагов вправо. И, пока та ошарашенно хлопала ртом, зашел в комнату.

— Вот немного не дотерпел, — устало вздохнула Марисса, баюкая сверток в руках. — Я бы тебя сама позвала.

— Иланна… — Крист дернулся, увидев, что дочь лежит с закрытыми глазами, и сделал было шаг к ней.

— Все с ней хорошо. Спит, умаялась. Не трогай ее, лучше Эдриана подержи, — повитуха протянула ему необычно тихого ребенка.

— Эдриан?

— Ну, девчушка так сказала. В честь отца, значится.

Эдриан… Крист скривился, словно у него заныли все зубы разом. Не то чтобы он одобрял такой выбор имени. Когда девять месяцев назад в деревне остановился залетный Обладатель Истока — это, конечно, было событием, о котором судачили следующие пару недель. Но когда оказалось, что, помимо воспоминаний и кучи денег, этот… гм… нехороший человек оставил после себя еще кое-что… Кристу захотелось догнать его и придушить. Ну, или хотя бы заставить вернуться и жениться на дочери. Но где он, а где — Обладатель Истока? Да и поздно было уже догонять.

Ладно. Он еще поговорит с Иланной насчет этого имени. Хотя ей как в голову что-то втемяшится — никак потом не выбьешь…

Нежно баюкая младенца с не по-детски серьезным лицом, он тихо уточнил, глядя в яркие изумрудные глаза внука:

— Сродство с Системой уже проверяла?

— Нет, конечно. Тебе прям не терпится? Сам же увидишь через пару дней, когда она к духовному телу подстроится…

— Почему бы и нет? Иланна пока спит, Эдри есть не просит.

Марисса пожала плечами и высунула голову из комнаты, прикрикнув на помощницу и приказав ей притащить артефакт проверки. Пока та бегала на второй этаж, Крист не выдержал и все же уточнил:

— Слушай, а это нормально, что он не орет? С ним все в порядке? Может, он немой?

— Ну… на вид здоровый, — неуверенно пожала плечами повитуха. — Наверное, просто с рождения спокойный, бывает такое… хотя и редко, конечно.

Наконец, прибежала помощница. Передала артефакт Мариссе и с любопытством уставилась на действо. И… ее тут же выставили вон. Нечего уши греть. Повитуха молча передала прямоугольную металлическую пластинку Кристу и ушла в угол, заваривать чай.

— А…

— Ко лбу прислони и подержи.

Крист кивнул, осторожно перехватил внука так, чтобы вторая рука оказалась свободной, и приложил артефакт проверки ко лбу ребенка. Выждал несколько секунд, перевернул пластину. И недоуменно моргнул.

— Одиннадцать?

— Одиннадцать⁈ — Марисса, заливавшая воду в чайник, чуть не выронила ведро, расплескав половину воды вокруг себя.

— Одиннадцать.

— Как так-то? Сын Обладателя Истока… да и у Иланны хороший показатель был. А тут… одиннадцать процентов, ох-хо-хо… бедный паренек…

Крист, не слушая причитания Мариссы, беспомощно смотрел на внука. Это, конечно, не приговор, но хорошего мало. Очень мало.

Эдриан осоловело моргнул и вдруг оглушительно заорал.

Словно почуял что-то.

Ежедневное заполнение дневника для меня стало ритуалом. Привычным, вносящим некую упорядоченность в этот хаотичный мир. Сегодня — юбилей. Ровно десять лет назад я оставил свою первую запись в толстой клетчатой тетради. Та тетрадь закончилась удивительно быстро. Следом за ней закончилась вторая, третья, четвертая… пока я не плюнул и не перешел в электронный формат. Изо дня в день, без единого пропуска. Даже возвращаясь пьяным посреди ночи, находил в себе силы почистить зубы и напечатать хотя бы пару строк. Не обязательно о прошедшем дне, чаще всего это был всего лишь поток мыслей, разговор с самим собой.