Совсем как ма.

Совсем как Эйден.

Совсем как я.

Я поднимаю руку и глажу его по щеке прямо под родинкой.

– Ты скучаешь по ней?

– Нет. – Выражение его лица не меняется. – Какой смысл скучать по кому-то, кто никогда не вернется?

Ох.

Какой бы психически нездоровой ни была Алисия, что-то подсказывает мне, что Эйден равнялся на нее. Она была гранью между ним и Джонатаном.

После ее смерти Эйден пошел по стопам отца.

– Обычно она сажала меня рядом с собой, когда читала свои книги по философии и психологии, – говорит он отстраненным голосом. – Я был ее единственным слушателем.

– Эйден…

– Она должна была умереть. – Его челюсть сжимается. – Она была слишком хрупкой и не выжила бы в мире, наполненном такими людьми, как Джонатан Кинг и Итан Стил.

– Так вот почему ты стал таким, как Джонатан?

– Я не стал таким, как Джонатан, я решил быть похожим на него. Такие люди, как Алисия, незначительны. Чтобы выжить, нужно быть королем.

По какой-то причине мне не кажется, что он насмехается над своей матерью. Во всяком случае, в его голосе звучит грусть, когда он произносит ее имя.

Я обхватываю его щеки обеими ладонями и неуверенно улыбаюсь.

– Ничего страшного, если ты скучаешь по ней.

– Я не скучаю.

– Я скучаю по своей маме, папе и Илаю. Я даже не помню их, но скучаю по ним. Я думаю, что всегда скучала по ним, поэтому мне снились эти кошмары. Как наказание за то, что я забыла о них.

Он пристально наблюдает за мной, как будто у меня вот-вот вырастет еще одна голова. Или две.

Слезы наполняют глаза, когда горе обрушивается на меня из ниоткуда.

Я не могу бороться с ним, даже если захочу.

– Это странно, правда?

Его лицо остается бесстрастным, но рука тянется, чтобы убрать выбившуюся прядь волос с моего лица.

– Нет ничего странного в том, чтобы скучать по людям. – Он крутит прядь между пальцами. – Иногда мне кажется, что я тоже скучал по тебе.

Прежде чем я успеваю понять смысл этих слов, его губы прижимаются к моим с нежностью, которая пугает меня до чертиков.

Эйден не умеет быть мягким. Он суровый и грубый.

Он обхватывает рукой мой затылок и притягивает ближе. Я охотно раскрываюсь, когда он касается моих губ. Он целует меня медленно, слишком медленно, как будто заново изучает.

Как будто он потерял меня и наконец нашел.

Я стону ему в рот, когда он обхватывает мою грудь через халат. Мои соски твердеют и напрягаются под тканью.

Он проводит пальцем вверх и вниз по моему шраму, как будто запечатлевает его в памяти.

Я закрываю глаза и сдаюсь его натиску. Нет ничего более сокрушительного и одновременно окрыляющего, чем поцелуи Эйдена.

Нет, меня не просто целуют.

Мне поклоняются.

Он забирает мой мир и перекраивает его без моего разрешения.

Он не прерывает поцелуй, протягивая руку между нами и расстегивая ремень.

В мгновение ока он придвигает меня и медленно, слишком медленно входит.

Я такая мокрая, но он все равно встречает сопротивление из-за его размера.

Его стон соединяется с моим собственным, когда он отрывается от моего рта, чтобы посмотреть мне в лицо.

Стук, стук, стук.

Я кладу руку ему на грудь. Мои губы приоткрываются от сводящего с ума биения сердца под кончиками пальцев.

Его толчки медленные и почти нежные, как в тот первый раз, когда он ждал, пока я привыкну к нему.

Неужели сейчас он тоже ждет, когда я привыкну?

– Я скучал по тебе, сладкая, – шепчет он мне в губы.

Мое сердце бьется так громко, что я удивлена, что вообще могу слышать его слова.

– Скажи, что ты тоже скучала по мне.

Он продолжает ласкать мой шрам, проникая глубже, задевая это место внутри меня.

Я открываю рот, чтобы произнести эти слова, но его толчки лишают меня дара речи.

Эта близость убьет меня.

– Скажи это, – ворчит он и подтягивает одну из моих ног вверх, чтобы проникнуть глубже.

– Я скучала по тебе, – выдыхаю я, когда волна захлестывает меня глубоко внутри.

У меня нет выбора, поскольку я запутываюсь во всем, что происходит вокруг него. Мои глаза закатываются к затылку, когда я прикусываю нижнюю губу.

Эйден снова целует меня, заменяя мои зубы своими. Его темп становится быстрее и грубее, наполняя меня до краев.

Мои ногти впиваются ему в спину, как будто я держусь изо всех сил.

Он хмыкает, и я наблюдаю, как его красивое лицо становится жестким, когда тепло окутывает мои внутренности.

Когда он выходит, острая пустота пронзает меня.

Мне хочется протянуть руку и снова ввести его в себя.

Вместо этого я прижимаюсь к нему, обхватывая его торс обеими руками и ногами.

Его пальцы зарываются в мои волосы, откидывая их назад.

Я нахожусь в том сказочном состоянии между бодрствованием и сном, когда слышу его шепот в темноте.

– Мы больше никогда не будем скучать друг по другу, сладкая.

Позже я просыпаюсь от шороха одежды.

Смаргивая сон, сажусь в постели.

Я опускаю локоть на подушку и опираюсь на ладонь, наблюдая, как Эйден одевается.

Есть некая мужская красота в том, как он подтягивает джинсы по своим мускулистым футбольным ягодицам.

Никакого белья. М-м.

Мои бедра сжимаются при этой мысли.

Жаль, что я не могу как следует разглядеть его спереди, так как он стоит ко мне спиной.

Мой взгляд блуждает по твердым очертаниям его обнаженных плеч, когда он берет свою футболку. Его татуировки перекатываются под венами, словно насмехаясь надо мной, чтобы я посмотрела на них поближе.

Мой похотливый режим резко выключается при виде его обнаженной спины.

Она исчезает слишком быстро, когда футболка прикрывает тело, но это зрелище глубоко отпечатывается в моей памяти.

Следы порезов на его коже.

Поблекшие шрамы.

Я проглатываю ощущение, сжимающее меня изнутри. Эйден не выставляет напоказ свои шрамы.

Он называет это слабостью.

Я никогда не спрашивала его об этом, но когда-нибудь я это сделаю. Только не сейчас.

Возможно, только возможно, я начинаю понимать Эйдена. Дело не в том, что он замкнут, а в том, что ему не нравится, когда на него давят. Если я уделю ему время и позабочусь о нем, он будет на моей стороне.

Он расскажет все, что мне нужно знать.

Все, что мне нужно сделать, это набраться терпения и перестать злить его, когда он становится непостоянным.

Это потребует усилий, но я добьюсь своего.

В конце концов.

Мне также нужно научить его не враждовать со мной.

– Нравится то, что ты видишь, сладкая? – Он оборачивается.

Игривый блеск в его темных глазах поражает мое сердце во всех нужных местах.

– Может быть. – Я улыбаюсь. – Куда ты?

Искра быстро покидает его черты, чтобы смениться бесстрастным выражением лица.

– Что случилось? – Тревога сжимает мое горло.

– Я должен встретиться с Джонатаном.

Я выпрямляюсь.

– Не уходи.

– Беспокоишься обо мне, сладкая? – Он ухмыляется.

Да, и я не хочу, чтобы Джонатан стоял между нами.

– Просто не уходи.

– Я должен, иначе он придет сюда.

– Ох.

Прежнее подобие счастья исчезает.

Очевидно, Джонатан Кинг затаил обиду на меня – или на моего отца. Эйден – его сын. Когда дело дойдет до выбора, он встанет на сторону отца, а мне будет только больно.

Эйден направляется в мою сторону целеустремленными, уверенными шагами.

Он кладет два пальца мне под подбородок и заставляет повернуться к нему лицом.

– Я сказал, что буду защищать тебя от всех. – Он наклоняется и чмокает меня в щеку. – Это касается и Джонатана.

У меня перехватывает дыхание, когда он отстраняется.

Он действительно сказал это?

Эйден сказал, что пойдет против Джонатана ради меня. Но это не может быть правдой, верно? Должно быть, что-то не так с моим слухом.

– Повтори это, – выдыхаю я.