– Значит ли это, что я могу боготворить их за твоей спиной? – насмехаюсь я.

Он бросает на меня испепеляющий взгляд.

Я смеюсь.

– Это значит да?

– Это измена. – Выражение его лица мрачнеет. – А ты знаешь мои правила и мою реакцию на это.

Боже. Только уровень собственничества Эйдена позволил бы считать боготворение других мужчин изменой.

Теперь, когда я думаю об этом, если Эйден будет боготворить любую другую женщину передо мной, я имею право взбеситься.

Боже. Мне не нравится женщина, с которой он потерял девственность, а он даже не отзывался о ней хорошо.

Я тычу в него пальцем, пока мы продолжаем идти к нашему классу.

– Не волнуйся, Кинг. Ты тоже популярен. Леви просто более доступен.

Он продолжает свирепо смотреть на меня, пока я смеюсь. Забавно действовать ему на нервы. Это почти как если бы мы поменялись ролями.

Может быть, мне действительно нужно поговорить с Леви и посмотреть, расскажет ли он мне что-нибудь. Я попрошу прийти Астрид, чтобы она его расслабила.

Боже. Я начинаю мыслить так же манипулятивно, как Эйден.

Дальше по коридору Сильвер и Адам вместе идут в класс. Сегодня у нее нет ни шарфа, ни синяка. Должно быть, она проделала убийственную работу с макияжем, чтобы все исчезло.

Погодите. Сильвер и Адам?

Теперь, когда я приглядываюсь повнимательнее, я вижу, что они не идут вместе и даже не разговаривают.

Однако их шаги почти синхронны.

Погодите.

Это Адам.

Он в нескольких шагах позади нее, старается, чтобы его шаги совпадали с ее шагами.

Это бросается в глаза, потому что он высокий и мускулистый, а его шаги обычно широкие. Он не стал бы ходить короткими, элегантными шагами, как Сильвер.

Последняя листает что-то в своем телефоне, кажется, не обращая внимания на окружающих.

Но неужели она не замечает Адама?

Хотя они оба хулиганы – Адам в большей степени, чем Сильвер, – они никогда не казались близкими людьми. Она не стала бы свидетельствовать против него в прошлом году, если бы это было так.

Но, возможно, я была неправа.

Сильвер проскальзывает внутрь класса. Адам замедляется и встречается со мной взглядом.

Ненадолго, едва ли на секунду, но этого достаточно, чтобы у меня по спине пробежали мурашки.

Держись, блять, подальше.

Я могу прочесть это в его глазах, даже если он ничего не говорит.

Держаться подальше от чего? От кого?

Он не мог знать, что я заметила, как жутко он ошивается рядом с Сильвер.

Момент заканчивается, когда он быстро прерывает зрительный контакт и широкими шагами входит в класс.

– Хм. Интересно.

Я вздрагиваю от задумчивого голоса Эйдена. На секунду я забыла, что он здесь.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не о чем беспокоиться, сладкая. – Он смотрит на то место, где только что стоял Адам. – Об этом позаботятся.

Я сглатываю. Он не мог иметь в виду то, что я думаю, верно?

Адам гребаный ублюдок, но никто не заслуживает гнева Эйдена.

Но опять же, может быть, этому ублюдку не следовало так свирепо смотреть на меня.

Или издеваться надо мной и Ким.

Или распускать вокруг Сильвер свои жуткие флюиды.

Он сам напросился на это.

– Элли! – Ким подбегает ко мне и переплетает мою свободную руку со своей. – Доброе утро, Кинг. Перестань забирать у меня лучшую подругу.

– Доброе утро, Рид. – Выражение его лица непроницаемо. – И нет, я не делюсь.

Я сдерживаю улыбку, когда Ким смеется.

У меня внутри все переворачивается, когда я вижу ее счастливой. Она имеет дело со множеством демонов, и хотя она мне об этом не говорит, но у меня разрывается сердце, когда я вижу, как она по-взрослому ведет себя со своим младшим братом, в то время как хочет по максимуму насладиться своей подростковой жизнью.

На уроке Эйден, наконец, отпускает меня, но только потому, что Ронан отводит его в сторону, чтобы рассказать о своем последнем ночном перепихоне во всех подробностях.

Эйден слушает с непроницаемым лицом.

Интересно, рассказывает ли он когда-нибудь своим друзьям о нашей сексуальной жизни или о том, как трахает меня? Я имею в виду, он всегда говорит непристойности и не из тех людей, кого можно смутить.

По какой-то причине я не думаю, что он это делает. Даже если на него это не похоже, Эйден закрытый человек. Я никогда не слышала, чтобы он чем-то хвастался – если только он не использует это для того, чтобы поставить кого-то на место.

О, и он чертов собственник. Он определенно никогда бы не позволил другим думать обо мне в сексуальном плане.

Я улыбаюсь этому.

– Итак? – Ким поворачивается на своем стуле лицом ко мне. Ее локти лежат на столе, когда она обхватывает свое лицо обеими руками. В ее зеленых глазах светится глупый радостный огонек.

– Что?

– Я думала, ты встречалась с Ноксом.

– Так и было.

– А затем ты написала мне, что Кинг подвезет тебя сегодня утром. Он провел у тебя ночь?

Я прикусываю нижнюю губу.

Она визжит, но ведет себя достаточно осторожно, чтобы это не выглядело слишком дико.

– Вчера была дикая ночка, я вижу.

Дикая – это преуменьшение века. Сначала тетя и дядя, а потом Эйден.

Теперь, когда я думаю об этом, то во время моего пребывания с ним я не думала о хаосе с тетей и дядей.

Это… странно.

– У тебя засос. – Она указывает на мою шею.

Я хлопаю ладонью по этому месту.

– Что? Где?

Он оставил засосы только на моей груди, вокруг шрама и внизу живота. Я убедилась, что на моей шее ничего не видно.

Ким смеется и опускает мой конский хвост так, чтобы он прикрывал заднюю часть моей шеи.

– Вот. Теперь не видно.

Я свирепо смотрю на Эйдена. Этот придурок, должно быть, оставил его, когда я спала, в таком месте, которого я не вижу. Должно быть, именно поэтому он распустил мои волосы.

Он лишь улыбается мне, прежде чем Ронан снова завладевает его вниманием.

Придурок.

– Мне нужны подробности, – шипит Ким, все еще ухмыляясь как идиотка.

– Это было… ну… – Я наклоняюсь, чтобы прошептать: – Я не могу нормально ходить.

Ее глаза выпучиваются, и она подается еще ближе.

– Я знала, что Кинг любит пожестче.

– Подожди. – Я шутливо прищуриваю глаза. – С чего ты это взяла?

– У него есть такой вайб. – Она украдкой бросает взгляд на Коула и Ксандера, которые перебрасывают мяч друг другу. – У Коула тоже. Молчаливые типы обычно самые дикие. Я слышала, он увлекается всякими извращениями.

Она говорит о Коуле, но единственный, на кого она смотрит, – это золотой мальчик с ямочками на щеках.

– Что насчет Ксандера?

Она прищелкивает языком и снова поворачивается ко мне лицом.

– Да плевать на него.

– Если ты так говоришь…

– Я это и имею в виду. – Она прищуривает глаза, затем прочищает горло. – Могу я тебя кое о чем спросить?

– О чем угодно.

– Как понять, что тебе нравится грубость?

– Думаю, ты просто знаешь это. Ощущения могут быть ошеломляющими, но ты чувствуешь, как каждая часть твоего тела оживает до такой степени, что даже боль доставляет удовольствие. – Я делаю паузу, осознавая, что сейчас сказала. – Пожалуйста, не думай, что я странная.

Ким наблюдает за мной несколько секунд, ее губы приоткрываются, прежде чем она улыбается.

– Я никогда не буду осуждать тебя, Элли. Кроме того, помнишь, я говорила о том, что молчаливые типы самые дикие? Ты одна из них.

Я игриво шлепаю ее по руке.

– Прекрати.

– Что насчет Нокса? – Она морщит нос. – Кинг не разозлился?

– Он все еще зол.

Но я могу позаботиться об этом.

Ему нужно усвоить, что он не будет контролировать мою жизнь.

Любопытно, что он так относится только к Ноксу. Когда его всадники прикасаются ко мне или разговаривают, он становится придурком, но он действует не так жестко, как с Ноксом.

Может быть, потому, что он им доверяет? Во всяком случае настолько, насколько позволяет уровень доверия Эйдена.