Когда я стала таким человеком? Когда я начала фантазировать о том, как причиняю людям боль?

– Эльза.

Передо мной склоняется нечто большее, чем сама жизнь. Прямо как дядя Редж в том кошмаре.

Теперь это будет красный бассейн?

Неужели я в ловушке своих бесконечных кошмаров?

Я смотрю вверх дикими глазами.

Рубашка Эйдена тоже промокла и теперь просвечивает, подчеркивая его твердые мускулы. Должно быть, он где-то потерял пиджак, потому что манжеты его рубашки закатаны до локтей. Татуировки со стрелками указывают прямо на его сердце.

Он держит в руке полотенце и пристально смотрит на меня.

Мое дыхание немного замедляется, но этого недостаточно, чтобы избавиться от тревожных образов в голове.

Этого недостаточно, чтобы заставить меня перестать думать о вещах, которые я сделала с Сильвер, если бы его не было рядом.

– Ч-что со мной не так? – Рыдание вырывается из моего горла. – Она даже не напала на меня, а я собиралась убить ее.

Он медленно кладет полотенце мне на голову, словно не желая меня испугать. Аккуратными движениями он высушивает мокрые пряди волос.

– Она действительно напала на тебя.

– Нет, она этого не делала. Она просто стояла там беззащитная.

– Она спровоцировала тебя.

– Спровоцировала?

Он продолжает гладить меня по волосам.

– Это накапливалось в течение некоторого времени. Куинс не только угрожает тебе, но и провоцирует.

– Ты думаешь, я ударила ее из-за этого?

– Да. Ты не нападаешь на людей без причины. Ты преследуешь только тех, кто провоцирует тебя или представляет угрозу.

– Откуда ты это знаешь?

Он хватает меня за руку и притягивает ближе к себе. Я перестаю раскачиваться, когда он усаживает меня к себе на колени.

– Это всего лишь теория.

Я смотрю на него затуманенным взглядом.

– Ты что, подвергал меня психоанализу или что-то в этом роде?

– Возможно. – Он продолжает сушить мои волосы. – Тебе больше не нужно беспокоиться о Куинс. Теперь она знает свое место и больше не будет тебя провоцировать.

– Почему?

– Я заставил ее.

– Как?

– Менее жестокими методами. – Он ухмыляется, и я вздрагиваю.

Он берет меня пальцем за подбородок и приподнимает так, чтобы я оказалась лицом к нему.

– Тебе не нужно стыдиться того, кто ты есть, со мной, Эльза. Ты можешь быть гребаной сумасшедшей, и я все равно тебя не отпущу.

Ух ты. Это удивительно мило звучит из его уст.

Он как будто принимает меня целиком. Эйдена интересуют не отдельные части меня, он хочет меня полностью.

И мое сердце чуть не разрывается от этого принятия.

Как будто я всю жизнь ждала, что кто-то примет меня такой, какая я есть, и наконец нашла его.

Он видит меня.

И он не боится того, что видит.

Черт возьми, я напугана еще больше, чем он.

Мои заплаканные глаза ищут в его затуманенном взгляде какие-либо признаки манипуляции, но все, что я нахожу, – это принятие.

Безоговорочное принятие.

Он не должен принимать эту часть меня. Я сама ее не принимаю.

– Тебе не следует шутить на эту тему, – шепчу я.

– Это была не шутка. Мне все равно, кто ты или что, пока ты моя.

Моя нижняя губа дрожит, и волна истерики, накатившая ранее, грозит обрушиться на меня снова.

– Что, если… что, если я причиню кому-нибудь боль?

– Почему ты так думаешь?

– Мне продолжают сниться кошмары о лужах крови. Нормальному человеку не снились бы такие кошмары. Я, должно быть, причинила кому-то боль раньше… верно?

– Возможно, это ты была той, кто пострадал.

Я отстраняюсь. Он делает паузу, вытирая мои волосы.

– Ты знаешь это, не так ли? – Я задыхаюсь от этих слов.

В чертах его лица происходит небольшое изменение, прежде чем снова появляется это приводящее в бешенство бесстрастное выражение.

– Знаю что?

– Скажи мне, Эйден, пожалуйста. – Я трусь о его эрекцию ягодицами. – Я сделаю все что угодно.

– Прекрати. – Он сильно сжимает мою руку, заставляя меня всхлипнуть. – Я не буду трахать тебя, когда ты в таком состоянии.

– В каком? – Разочарование и страх перед неизвестным вцепляются мне в грудь, и я просто срываюсь. – Запутанном? Маньячном? Я причинила боль своей тете в больнице, Эйден! Рана, которую я оставила у нее на запястье, настолько глубокая, что я не могу смотреть ей в глаза, не чувствуя себя чудовищем. Я поцарапала тебя в тот раз и только что чуть не размозжила Сильвер голову о тротуар. Я продолжаю накаляться, и нет никакой возможности это остановить, а ты, черт возьми, отказываешься рассказать мне, что произошло!

После вспышки гнева из меня вырывается тяжелое дыхание. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он хватает меня за плечо и прижимает к своим коленям.

– Ты думаешь, тебе станет лучше, если ты узнаешь правду? – Он отчеканивает каждое слово.

– Конечно!

– Поверь мне, милая, все будет намного, блять, хуже.

– Позволь мне самой судить об этом. Это моя жизнь, Эйден. Моя! Я устала от того, что люди принимают за меня решения. Позволь мне облажаться самой! Я возьму на себя ответственность за все это.

Он отбрасывает полотенце, крепко обнимает меня за талию и встает.

Меня швыряют на кровать прежде, чем я успеваю подумать о том, что происходит. Эйден бросается на меня и разрывает мою рубашку. Я задыхаюсь, когда пуговицы разлетаются во все стороны. Звук застревает у меня в горле, когда я смотрю на его безумное выражение лица.

Он вот-вот сорвется.

И я та, кто довел его до крайности.

– Ты хочешь знать, да? – Он хватается за середину лифчика и рывком расстегивает его.

Я вскрикиваю, но не только от удивления. Нет. Его грубая сила всегда сковывала меня, нравится мне это признавать или нет.

Он нависает надо мной, обхватывая мой живот коленями и хватает мою грудь своей жесткой рукой. Его пальцы впиваются в плоть, и мои конечности дрожат.

Его глаза темнеют еще больше.

Словно он не со мной.

Я теряю его из-за демонов.

– Э-Эйден?

Его свободная рука сжимает мое горло, лишая слов и воздуха. Когда я пытаюсь заговорить снова, он усиливает хватку. Несколько вдохов едва достигают моих легких.

– Давай начнем с твоего шрама. – Его голос спокоен. – Ты знаешь историю этого гребаного шрама, а?

Я извиваюсь, цепляясь за его руки.

Он сжимает сильнее, перекрывая тот небольшой запас воздуха, который у меня остался.

– Лежи. Блять. Смирно.

Если я продолжу сражаться, это будет война физической силы, и я в ней не выиграю.

Умнее, а не сильнее.

Я позволяю своим рукам опуститься по обе стороны от меня.

Эйден медленно ослабляет хватку на моей шее, но не отпускает полностью.

Я резко втягиваю воздух и внимательно наблюдаю за ним.

Эйден массирует мое горло и точку пульса с навязчивым интересом, прежде чем его металлические глаза скользят вниз к моей груди.

Но только не к груди.

А к моему шраму.

Он наклоняется и прикусывает мякоть, а затем засасывает ее в рот.

Шок отзывается эхом во всем моем теле.

Прекрати.

Он проводит языком по коже, облизывая, прежде чем очень нежно прикусить.

Остановись.

Его нападение продолжается и продолжается, пока я не начинаю хныкать.

Несмотря на мягкость, его прикосновения причиняют боль.

Они режут меня, как острый предмет.

Я истекаю кровью.

Это больно.

Где-то в глубине души мне чертовски больно.

Его зубы и щетина задевают мой шрам, когда он говорит.

– Этот шрам – признак твоей слабости. Точно так же, как и мой. А знаешь что, милая? Нам не позволено быть гребаными слабаками.

Я тяжело дышу, когда смотрю на него. Наконец он поднимает голову и встречается со мной взглядом своего темного и подергивающегося левого глаза.

Он взбешен.

Нет, он в ярости.

Но, похоже, она направлена не на меня.

По крайней мере, я надеюсь, что нет.

Потому что прямо сейчас я чувствую себя ближе к Эйдену, чем когда-либо прежде.