Почему все снова не так? Почему я должна слушать речь Богини, смотреть на подданых, дрожа и сдерживая тошноту? Может и не было во мне желания погибнуть на коленях перед изменщиком, но мне точно обещали покой с мужем. Уже сейчас, липкая от сладких речей Морин, я представляла свое будущее в образе нового идола, доказательство Божьей милости и ее справедливой воли.

— Смотри же, Аннабель, все эти люди готовы целовать тебе ноги за возможность встретиться со мной! — эта женщина выглядела счастливой, но я никогда этого не желала. — Твоя жертва бесценна.

Я даже не помнила окончание этого балагана и того, как оседлала коня, да и где оказалась, однако столичные стены точно остались за моей спиной. Ветер в волосах, слезы на щеках, а в легких только боль. Мое тело соскользнуло с неоседланной лошади, но даже копыта этого животного не убили меня. Должно быть, судьба смеялась надо мной, валявшейся в пожухлой траве.

— Вам повезло, что Аним Эдриана умеет искать людей, — произнес знакомый голос, хоть мои веки еще не успели подняться.

Темно-синий балдахин, свет справа и хлопковая простынь.

— Эмили, — дочь коснулась моей ладони, оказавшейся в перевязи.

— Не дергайся резко, мама, ты сильно поранилась.

Теодор помог мне сесть. Вся моя правая рука была белой от бинтов, на щеке ощущалась повязка и бедро ужасно ныло. Мне было страшно смотреть в глаза родным, так что мой взгляд наткнулся на зеркало, где отражалась несчастная женщина, вновь оказавшаяся в ловушке чужих планов. Мои собранные волосы обнажали ярко-красный шрам на задней части шеи, что шел до самых ушей.

— Где она? — прохрипела я.

— Тебя только это волнует, Анна? — камергер скрестил руки. — Ты хоть представляешь, что мы пережили? Тебя искали почти сутки. Нам еще повезло, что новости быстро разлетелись, и мы примчались в столицу.

Мне нечего было сказать.

— Адам запер ее в комнате Богини, — моя дочь покрутила в руках ключ, — но мы не можем знать, насколько это место может ее ограничить, хоть и вошла она туда без сопротивления.

— Я схожу с ума, — кронпринц спрятал лицо в ладони, а я заметила рядом с ним растерянную Аделин, — насколько же ты нам не доверяешь?

— Вот, попейте, — Ракель подала мне горячий чай и помогла сделать глоток.

— Мама, ты уверена, что эта женщина — Морин?

Эмили походила на натянутую струну. Я видела, что остальные присутствующие смотрят на меня с желание выдохнуть после ответа. Я бы хотела сказать, что это розыгрыш ради поднятия патриотизма, для введения престолонаследования среди женщин, ведь это бы улучшило положение дел, однако…

— Это действительно Богиня. Мы встречались с ней в загробном мире около года назад, тогда и составили план. Мне жаль, что я скрывала это.

— И что нам делать с этим Божеством? — впервые подал голос Карлайл. — Что теперь вообще будет? Она займет трон?

— П-по плану она должна была лишь явиться для благословения, разве нет? Богиня просто желала правления своих кровных потомков, разве нет? — кронпринцесса теребила свое платье.

— И теперь она так просто уйдет?

— Я не знаю, — мне оставалось лишь покачать головой, — как много вы прочли из записей?

— Большую часть, — Эмили раскрыла дневник, который ей передал Генри, — если я все поняла, то империи грозила смерть, так что выхода у вас не оставалось. Однако, если теперь Морин смогла выбраться из заточения и вернуть свои силы, то какова вероятность, что она не останется в Халькопирит?

— Разве это не хорошо? — мой младший сын присел на край кровати. — Вся эта страна была выстроена на вере в нее, так не должны ли мы рассчитывать это как благословение, если Богиня останется с нами?

— Морин лишь дала нам знания и силу, инструмент, а уже люди смогли почти полностью объединить континент в империю. Нам лучше думать о том, что Морин потребует плату за предоставленную возможность использовать способности, о которых мы и не подозревали до нее, — произнес Эндрю.

— Верно. Я совсем не удивлюсь, если она потребует корону и подчинение. И теперь, когда храм приложил так много сил для усиления веры и объединения народа, он безусловно окажет ей поддержку. И эта женщина… Она пугает меня. Не могу поверить, что Божество, коей мы молились, вызывает во мне желание защищаться.

Честно говоря, Эмили выглядела самой смущенной из присутствующих. Складывалось впечатление, что она знала то, что не знали мы, чувствовала больше.

— В любом случае, надо поговорить с ней, — я встала с кровати, поддерживаемая несколькими парами рук, — у меня больше нет желания ждать и гадать.

Эмили и Эдриан отправились со мной до покоев, в которых никто не жил с момента основания новой столицы. Комната, которая всегда была готова принять того, кто поднял на уши всю империю.

— В дневниках Аделин есть указание о изъятии из вас сердца бога, — внезапно произнесла дочь, — что это вообще значит?

Мне пришлось рассказать о подмене легендарного камня дома Таафеит и сокрытии его в своей груди, правда пришлось опустить источник моего страха кражи. Я даже продемонстрировала слияние с Анимом и призыв меча, что закономерно вызвало неописуемый шок на лице герцогини. Те глаза, которыми она и ее муж смотрели друг на друга был многословен, однако я участником этого безмолвного диалога не была.

— Ждите за дверью. Я поговорю сама.

— Ваше Величество, это опасно…

— Не о чем переживать, Эдриан. Как Морин сможет убить своего жертвенного агнца? Лучше позаботься о моей дочери.

Эмили действительно выглядела бледной и даже напуганной, хоть я и не совсем понимала причину.

Морин сидела с легкой улыбкой на лице, словно ждала гостей. Свет за ее спиной зажег ее рыжие волосы, придавая ей действительно неземной вид.

— Аннабель, проходи скорее, — она выглядела счастливой от нашей встречи.

— Почему я все еще жива?

У меня не было желания приближаться.

— Ты правда так сильно желала смерти?

— Я желала жизни со своим мужем и неважно где.

— Не я забрала твоего мужа.

— И вы никак не могли повлиять на это? Разве так сложно было позаботиться о счастье той, кому вы поручили спасение империи и вашей жизни?

Меч все еще был в моей руке, пальцы беспокойно крутили рукоять.

— Что вы теперь намерены делать?

— Ничего, что могло бы навредить тебе или стране, — она все так же расслабленно улыбалась, — я благословлю храмы, институты и Аделин на императорский престол, полюбуюсь Халькопирит и отправлюсь туда, где и должна быть.

— Как складно, — я хмыкнула, — а что со мной?

— А ты навсегда останешься в истории как проводник Богини, прожившая долгую жизнь, — внезапно она поднялась с места и начала приближаться, — нужно только кое-что уладить.

— Ну конечно… Что же?

— Твоя жизнь была выдрана из лап судьбы, но даже за сотворенное чудо необходимо платить.

— Даже Божеству? — все мое тело напряглось.

— Я лишь на половину Богиня, помнишь? И мне думается, что ты уже поняла, что тобою было слишком много влияния вложено в руки Берты. Как же отреагирует эта женщина, когда узнает о подделке контракта?

— Откуда вы?..

— Мне все видимо, — она коснулась моей руки, и я выронила меч, растворившийся в воздухе, — и именно я стояла у истоков этой империи, объединенной моим именем, так что мне решать, как лучше для страны. И кому жить, а кому платить.

— Это похоже на сон, — шепотом произнесла Эмили.

— Ах, действительно! — поддакнула стоявшая рядом маркиза, однако моя дочь точно имела ввиду дурной сон.

Мы наблюдали за благословением кронпринцессы Аделин Богиней, зачитавшей перед этим огромную речь о невероятном преступлении, совершенном мужчиной. Она вкладывала в умы людей мысль, что грех графа — следствие многолетнего преступления по угнетению женщин всем мужским началом. Наконец она, Богиня, могла благословить весь Халькопирит на ту жизнь, которую она и заповедовала, — жизнь под правлением женщин, но с каждым словом она становилась все больше похожа на тех, кто готов выплеснуть весь свой гнев за нанесенное оскорбление. «Дитя обиды и ненависти»… Вот о чем говорила Розалин?