— Ваше Величество, вам нужно проследовать за мной.

Я узнала его. Это был Энди, помощник конюха в имении Таафеит, один из немногих детей, погибших в период эпидемии.

— Я не хочу.

— Боюсь, что либо вы согласитесь, либо вас немедленно отправят обратно.

Дориан встал со своего места и помог мне подняться. Объятия и слезы. Нежный шепот на ухо успокаивал меня и обещал скорую встречу, а я про себя проклинало все и вся, что мешает нам быть вместе. Почему я вновь должна прощаться, смотреть в последний раз в глаза и гадать, сколько еще не смогу увидеть их?

— Не спеши ко мне слишком сильно, моя Бель. Насладись жизнью.

Я была единственной, кто лили слезы в этом месте, шагая в след за мальчиком, однако за слезами была злость. Никакие обстоятельства не заставят меня разлучиться с мужем вновь, так я думала. Однако, путь наш заканчивался у храмовых ворот, за которыми у невысокого здания алел огонь в золотом кубке, а рядом, под водопадом осенних кленовых листов, сидела она, моя Богиня.

Моя Богиня мертва.

— Морин?

Я стаяла перед женщиной с теми же волосами и глазами, которые видела на портретах и в зеркалах. Я смотрела на Божество, что сделало мою империю такой, какой я ее знала. Богиня Морин.

— Мы наконец встретились, императрица, — она улыбнулась мне, — как зовут тебя?

Она сидела на ворохе опавшей листвы, куда пригласила опуститься и меня.

— Мое имя Аннабель.

— Надо же, тебя назвали в честь моей матери. Говорят, имя определяет человеческую судьбу. Была ли твоя жизнь сложна?

Мне было сложно принять происходящее. Сидеть перед образом, упомянутым в писаниях и молитвах, перед всемогущим существом, — самое невообразимое событие в моей жизни. Прошли столетия с ее ухода, так что сложно было представит, как много воспоминаний о ней было утеряно или изменено, и вот она передо мной. Десятилетия я копалась в чужих мыслях и записях, ища правду, и вот ответ передо мной.

— Как может быть тяжела жизнь человека с именем вашей матери?

Морин усмехнулась.

— Но почему вы здесь? Разве это не загробный мир? Мне представлялось, что если вы и здесь, то восседаете во главе, однако это место…

Я оглядела увядающий пожелтевший сад у полузаброшенного храма. Все это сильно отличалось от моих представлений.

— Так уж вышло, что я не смогла защитить вас, мой народ.

Богине было меньше моего, когда она покинула Халькопирит, однако выглядела она совсем не как высшее существо. Лицо ее было осунувшимся, глаза казались ледяными.

— Большая часть из того, что вы сейчас обо мне знаете — ложь. Уходя, я пыталась оставить в своих потомках способность к передаче воспоминаний, однако я была слишком слаба к тому моменту. Все мои усилия были сведены к жалким крохам…

— Но я правда многое помню из того, что не проживала, однако мне не ясна цель.

— Знаю. Ты первая, кого я смогла привести в загробный мир. Как сердце павшего духа оказалось в твоей груди?

— Если вы все расскажите мне, то я отвечу на ваш вопрос.

То, ради чего была вся моя жизнь. Кошмары, чужие страхи и радости, терзавшие мое сердце — наконец-то я смогу получить ответ.

Однако Морин выглядела так, словно была вынуждена рассказать самую постыдную историю на свете.

— Что ж, начнем с того, что я лишь полубог. Я была рождена смертной, оскверненной одним из множества Богов в возрасте 12-ти лет. Однако, я всегда чувствовала себя особенной, отчего и объявила себя Богиней, лишь после этого узнав о истории матери. Годы шли, а боль моей матери терзала меня, так что я решила, что моим долгом является защита женщин от тех, кто присвоил себе их жизнь. Я верила, что лишь женщина на посту, исконно принадлежащем мужчине, сможет исправить ситуацию, однако я не учла, что за долгие годы унижений ближних мужчины перестали различать в своих женах и дочерях людей. И злились Боги. Если бы мне было известно о мириадах прочих Богов, о тех существах, что выше и могущественнее меня, то я бы поступила по-другому, однако я уже заслужила их ненависть. В тот день, когда я поставила королю Рутил условие о изменении закона наследования, мой отец призвал меня туда, куда до этого мне не было дороги. Перед полчищем духов я стояла на коленях. Тот смех все еще стоит в моих ушах. Мой отец сказал, что сила во мне лишь крохи, что он осыпал в порыве утоления голода. Под его напором мы заключили сделку: я вернусь в мир с крохотной частью своих сил и если же этого хватит для свершения моих целей, то я смогу и дальше заботиться о своих верующих, а иначе каждый уверовавший в меня умрет. У меня не оставалось выбора, ведь я действительно любила эту страну, мечтала добиться равенства и взаимоуважения, стремилась к развитию и открытиям, но вернувшись в мир, где была рождена, я потеряла уверенность. И король заметил это. Благословленный мной, он заметил проявленную слабость и посмел коснуться меня, а после был убит своим младшим братом, пообещавшим мне поддержку, однако он не отличался от старшего. Хотя нет, отличался: он позволил другим людям коснуться меня. Я утопала в ненависти, но не теряла веру. Мне был дан срок в 500 лет, я верила, что успею. С будущим правящим родом мы заключили сделку: я отдам за них своих дочерей, а те взамен признают их равноправными правителями и помогут мне свергнуть нынешнего короля. Я пожертвовала тремя собственными дочерями ради блага всей страны и возможности покровительствовать народу вечно. Однако, в родах я потеряла все свои силы, так что мне пришлось вернуться в божественный мир, где я оказалась заперта. Насмехавшиеся надо мной духи закрыли для меня дорогу обратно, и лишь один из них сжалился и позволил мне отправить в столицу пророчицу. Помню, как они хохотали надо мной, когда разъяренный император казнил несчастную на месте за слова о том, что империя падет без признания женщин. После этого меня заперли в этом храме. С каждым днем он все ветшает, как и моя вера в то, что хоть кто-то еще помнит о моих учениях.

Складывалось впечатление, что органы внутри меня перемешались. Если империя не придет к равенству и не примет женщин у власти, то все это государство просто падет… Пророчица была убита, общие воспоминания с моими предшественницами неполноценны и не смогли сохранить самое главное, а три сестры-основательницы эрцгерцогских родов в действительности являлись дочерями Богини, а не дальними родственницами. Все время, пока я занималась сбором старых сказок и политическими проблемами, империя неслась к краху.

— В империи есть меч, в который я вкладывала свои силы, когда они у меня еще были. Тебе необходимо найти его.

— Да, я уже нашла, — безвольно ответила я и призвала Анима.

Что удивительно, в загробном мире мне не нужно было сливаться с духом, чтобы призвать оружие, оно просто материализовалось в моей руке.

— Ох, Аддела! — Морин радостно коснулась Анима, прижавшегося к ее щеке.

— Аддела? Мой Аним — 9-я императрица?

— Верно. Она долгое время жила здесь, но все же вернулась на землю в образе духа, чтобы помочь империи.

Во мне не было той радости, что испытывала Богиня от встречи. Я чувствовала себя изможденной и обманутой, выбитой из колеи. Каждый житель империи, искренне верующий в защиту Морин, просто умрет из-за спора отца с дочерью?

— Так что мне делать с этим мечом?

— Точно. Тебе… что? Это не тот меч…

Я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь.

— Как не тот? Я смогла призвать его после того, как зашила в своем теле легендарный камень, спрятанный в Таафеит после того, как увидела воспоминания 7-ой императрицы, однако в этом не было необходимости, а сейчас вы говорите, что тот меч, который я призвала бог знает откуда даже не тот, что нужно? Как же я должна была найти нужный, если этот нашла случайно?

— Аннабель, я правда пыталась сохранить в вас воспоминания о том, что необходимо сделать для сох…

— Но у тебя не вышло! А мне теперь нужно разгребать весь этот бардак просто потому, что ты решила поиграть в Божество? Я просто человек и никогда не просила себя какое-то предназначение или никчемную миссию, однако ты говоришь, что жизнь миллионов людей зависит от меня и меча, который где-то спрятан⁈