— Герцогиня боялась, что будет выдана замуж по контракту, — опять он первым подал голос.

— Я такой родитель для нее? — усмехнулась, вновь затягиваясь.

— Разве вы не сказали, что теперь вы для нее императрица?

— Ха-а, — я откинулась в плетеном кресле, смотря на розовеющее небо, — опять я где-то ошиблась. И как же они хотела избежать брака ранней беременностью? Выносить бастарда, которого в любой момент можно было убить и стереть само его существование?

— Ваше Величество, вы уже позволили Ее Светлости получить титул и стать главой дома, занять такой ответственный пост, но не можете позволить рождение ребенка?

— Ты притворяешься таким идиотом? — внезапно влез Карлайл. — Императрица беспокоится за жизнь дочери и ее здоровье.

Эдриан опустил голову.

— Я… Я понимаю это. Мне нет прощения за то, что я повелся на поводу сладких речей Ее Светлости, хоть и понимал последствия. Мои чувства затмили разум.

Я прогнала его. В моем возрасте и на моей позиции уже с трудом были понятны мотивации ослепленных от любви подростков, так что слушать его сил более не было. Дожидаясь прихода Эмили и Теодора, я посмотрела на своего рыцаря, затягиваясь.

— Ну и что думаешь?

— Обычный опрометчивый поступок юных любовников, — мужчина пожал плечами, — хотя бы не сбежали.

— И почему я должна быть рада не самому худшему варианту из имеющихся?

Разговор с дочерью был тяжелым до тошноты. К сожалению или счастью она была умна не по годам, так что к этому моменту понимала ошибку и ее последствия, а я понимала, что ее поступки обусловлены нашим с Дорианом стремлением угождать ей.

— У меня нет недоверия к вам, мама. Я поступила опрометчиво и побоялась признаться, а с течением времени становилось все сложнее раскрыться. Честно говоря, я ожидала примерно такой реакции, какую и получила, но также полна решимости нести ответственность за свои поступки.

— Ты же понимаешь, что тебе просто нужно было сказать о своей влюбленности?

— Да.

— И признать в небрачной беременности.

— Да, понимаю.

— Хорошо, — я вздохнула, делая глоток отвара от головной боли, — тогда я прошу у тебя прощения за свою чрезмерную реакцию. Перед мальчишкой извиняться не буду, заслужил, в следующий раз головой подумает.

— Хорошо, мама, — Эмили неловко улыбнулась, — хоть мы все и переволновались сегодня, но я рада, что вы теперь знаете все.

— Я тоже рада, — я коснулась ее руки, отвечая на ее улыбку, — и Теодор рад больше всех почему-то.

Все присутствующие обернулись на чрезмерно довольного ситуацией камергера.

— Ребенок всегда счастье. К тому же, у нашего с Ракель первенца будет друг-ровесник.

— Отлично, тогда ты и найдешь способ даль Эдриану достойный для женитьбы с герцогиней титул.

Хоть последние мои слова и не обрадовали Тео, но в целом визит в герцогства закончился благополучно. За 3 дня мы смогли наладить отношения с Эдрианом и провести много времени с дочерь, отложив заботы. Она радостно демонстрировала мне пошитые вещи для малыша из материалов, производимых в герцогстве, да и в целом выглядела счастливой и здоровой. Возможно, мне стоило бы меньше волноваться и проще поддаваться радости и легкости. К 33-ом годам я стану бабушкой. Удивительно.

— В последнее время я все время думаю об отце, — произнесла Эмили во время вечерней конной прогулки, заглядываясь на темнеющее небо, — он каждое лето возил нас в разные императорские поместья и устраивал для нас похожие катания. Я помню конец лета, когда мы с вами ехали в пролетке, вы держали на руках маленького Генри, а Адам был на коленях отца на козлах. За день я очень устала и начала дремать, облокотившись на ваше плечо, но продолжала слышать нескончаемые вопросы Адама и спокойные ответы императора, в воздухе пахло предстоящим дождем, а вы накрыли меня своей шалью. Я открыла глаза уже только утром в кровати рядом с вами и братьями, шел ливень и мне почему-то стало так радостно.

Мы вели лошадей к поместью медленно, видя скользящую по его стенам тень от заходящего солнца. Было тепло и спокойно.

— Вы когда-нибудь жалели о том, что родили меня?

— Кончено нет. Вы с братьями моя самая большая радость в жизни, и даже будь у меня второй шанс, вы то, что я бы ни за что не изменила. А что, ты жалеешь о беременности?

— Если мне есть о чем жалеть, так это о том, что папа не увидит моего ребенка.

Мы первые за несколько лет легли спать в одной постели и долго разговаривали, вспоминая прошлое и думая о предстоящем. Я чувствовала себя счастливой, действительно счастливой. Утром, расчесывая волосы Эмили, я читала молитву и думала о том, что хочу стать хорошей бабушкой и быть той, кого не хватало мне — хорошей мамой.

Во дворце я связалась с сыновьями, слушая их хвастливые отчеты о прошедших днях и новых достижениях. Казалось, даже дышать было легко. От меня не скрылся обгоревший на солнце нос Адама и мозолистые руки Генри, и блеск в их глазах. Первое лето после зимнего траура проходило лучше, чем я ожидала.

— Императрица, к вам прибыл граф Вильямс с докладом, — объявил Теодор.

— Пусть заходит, — с легкой улыбкой ответила я.

— Я приветствую Ваше Величество, пусть Богиня благословит каждый ваш день.

— Граф, как давно мы с вами не виделись, — я встала со своего места и подошла ближе, — дай мне посмотреть на тебя. Как дела у графини?

— Благодарю вас, все хорошо, — граф выглядел напряженным, — был бы рад обсудить с вами дела житейские, но вынужден огорчить вас известием о готовящемся восстании.

— Что ж, — я вернулась к своему месту и присела, — прошу, садись. Вести не особо и дурные, коли нам известно о восстании. Я благодарна твоей бдительности.

— Это мой долг, — как бы расслаблена не была я, Гомер с ужасным напряжением положил папку с документами передо мной, — можете взглянуть. Это список участников заговора.

Я развязала кожаный ремешок и прочла краткий список.

— Хм, достаточно небольшие дома, хоть и есть не самые приятные оппоненты.

— На второй странице список тех, кто знал об измене, но не сообщил вам.

Я на мгновение зависла над списком, после чего медленно подняла взгляд на доносчика. Вот это уже плохо. Игнорирование преступления против короны приравнивается к содействию, а еще эта дрожь в голосе графа…

Глаза бежали по строчкам, коих к моему облегчению было немного, но… Но. Пальцы свело и сердце всего на секунду, но дрогнуло. Тело затрясло. Горечь во рту. Звон в ушах. Нет, пожалуйста, нет.

— Это… Это точно?

— К моему большому сожалению.

Я вновь посмотрела на него, но мужчина не ответил на мой взгляд.

— Эрцгерцогиня Таафеит точно знала о готовящемся восстании.

Мама.

Я не дышала. Закрыла глаза. И как мне реагировать? Почему?..

— Младшие герцог и герцогиня? — голос звучал сдавлено.

— О их участии ничего не известно.

Хотя бы не придется казнить брата и сестру. Чудесно. Да, отлично.

Спина выпрямилась, и голова поднялась. Руки поправили волосы. Губы дрожали.

— Какой у них был план? Свержение императорской семьи или возведение на трон кронпринца?

— Граф Морган одержим идеей императора у власти, так что он надеялся получить поддержку Его Высочества за ваше свержение. Он убежден, что вы отобрали у принца его место.

— Так он связывался с кронпринцем? — ком в горле давил.

— Нет, выражаясь его словами, он хотел преподнести ему вашу голову в качестве трофея. Но, думаю, если бы окружение кронпринца не контролировалось бы так строго, то он бы связался напрямую.

Я переплела пальцы и положила на них лоб. И это моя мать проигнорировала? Посчитала это незначительным, чтобы разорвать наше обоюдное молчание?

— Граф, — сил поднять голову не было, — останься во дворце на некоторое время. И приходи на ужин сегодня, а сейчас оставь меня, нужно подумать.

— Конечно.

Я рухнула на свою руку лицом после щелчка закрывшейся двери и разрыдалась. Это конец. Могло бы быть большее предательство в мире, чем безразличие матери к своему чаду? Это конец. Вынести злость и обиду, молчание, пустой взгляд, но не это. Я смогла вынести все, но не косвенную попытку убийства. Это конец. Последнее горе, принесенное мне матерью. Ее ждет казнь.