— Что? И часто там такое?

Мы жили в одном государстве, но удивлялись особенностям жизни друг друга.

Недолгая прогулка привела нас к густому лесу, название которому, по-видимому, было дано из-за сине-зеленой листвы, но привлекло мое внимание не это, а писк, похожий на кошачье мяуканье.

— В лесу котята пищат?

— А, это, — женщина указала куда-то вверх, — плохо видно в темноте, но может все же разглядите коричневых птичек с зелеными крыльями. Это сойки-пересмешницы. Надоедливые создания. Это сейчас они котиками прикидываются, а могут ведь и детским плачем зайтись. Наслушаются в городе и начнут повторять, а люди ведь не все про них знают, так что верят и идут на поиски.

— Они что, заманивают людей специально? — удивилась я, заприметив все же одну из птиц.

— Ну, по легенде да. Говорят, что владычица морского берега была в ярости от предательства главы города, ранившего его, так что поселилась в этом лесу, принявшись убивать мужчин, похожих на ее обидчика. Для этого она и научила птиц повторять звуки, чтобы те самым сладким девичьим голосом заманивали новых жертв в чащу.

— Так вот почему вы велела моему рыцарю не приходить сюда…

Ровно после моих слов послышался возглас Карлайла, зовущего меня. Чуть поодаль нас он, с обнаженным мечом, ринулся сквозь густо стоящие деревья прямо в темноту, заставив меня пропустить вдох. Стелла вдруг сорвалась с места, командуя моему сопровождающему остановиться, а я призвала Анима, позволяя ему слиться со мной в области плеч, дабы воспользоваться мечом в случае чего. Пытаясь следовать за ними в почти непроглядной темноте, я гадала, что же такое увидел в лесу рыцарь, что не раздумывая бросился, разрубая на лету ветки. Враг? Почему он звал меня? Неужели эти сойки действительно были способны заманить мужчин сюда и сила их голоса велика настолько, что рыцарь забыл о тайном наблюдении за нами?

Я смогла разглядеть его застывшее тело с вертящейся головой и бросилась на сильную спину. Зажав руками его руки, дабы не допустить замаха в мою сторону, подняла на него голову, но ничего не было видно. Легкие горели после пробежки, но нельзя было сдержать облегчения от того, что с Карлайлом все хорошо.

— Что ты творишь? — раздался голос Стеллы за моей спиной, которую я смогла обогнать из-за маневренности маленького тела. — Велено же было не приближаться!

Только в свете ее Анима я увидела бледное лицо рыцаря. Такой же потный и запыхавшийся как мы со Стеллой, он смотрел на меня так, словно перед ним предстал призрак.

— Вы же кричали отсюда, так как?..

— Немедленно уходим!

Она принялась толкать нас в ту сторону, откуда мы пришли. Я обернулась на нее, надеясь понять, заметила ли она слившегося со мной Анима, которого я едва успела отозвать, едва заслышав ее голос, но заметила за ее спиной свет.

— Там действительно что-то есть…

— Я же говорила, что здесь живут шаманки, заботящиеся о владычице, — она продолжала нас поторапливать, — ваш рыцарь должен быть благодарен Богине, что его хозяйка догнала его прежде, чем того убила владычица.

— Вы верите в эти сказке о владычице, продолжая верить в Морин достаточно, чтобы суметь призвать Анима? — Карлайл шел не оборачиваясь, оберегая меня от веток, но его голова все время обращалась куда-то вверх.

— Почему все жители Рутил такие? — женщина вздохнула. — Раз столица носит имя королевства, с которого все началось, то даже ваше мышление как у захватчиков? Почему вера в одно Божество должна опровергнуть веру в другого? Даже Морин такого не заповедовала.

Мы выбрались из чащи. Ткань туники прилипала к телу от пота, а открытые руки покусали насекомые. От чего-то было неловко взглянуть Стелле в глаза. Карлайл недовольно кривил лицо, одной рукой прикрывая ухо.

— Ты привела его сюда, верно? Он следил за нами?

— Прошу прощения за это, я не думала…

— Верно, не думала, — она обратилась к рыцарю, — но ты ведь все слышал, да? И что скажешь, не веришь в мои «сказки», уведённый в лес птицами, что манили тебя голосом госпожи? Не потому ли вертел головой на обратном пути, что они умоляли тебя остаться?

Мне казалось, что на мои плечи что-то свалилось, вдавливая ноги в землю. И правда, с чего бы легендам быть легендами? Конечно, я не считала, что молитвы прошлого были не услышаны или обращены к чему-то выдуманному, но все моем понимании мира словно раскололось на до и после, когда Морин назвала себя Богиней. Словно вера, в которую я была обращена о рождения, была важнее и правильнее, будто прочие меркли перед ней.

В странном настроении мы вернулись в гостевой дом. Я опустилась в кресло, что стояло у окна гостиной, а Карлайл, заваривший нам чай, разместился напротив. Он тоже смотрел сквозь стекло на озеро, которое в ночной темноте казалось почти черным.

— Если все это правда, то что же чувствовали люди, когда разрушались их святыни? Почему я не задумывался об этом раньше? — его голос был ниже обычного.

А я задумывалась и ранее, но почему-то чужие воспоминания нагнали меня лишь сейчас. Это несравнимое ни с чем чувство приближающейся волны, и я задерживаю дыхание, когда ощущение чужих рук обнимает меня за талию, плечи, лица и шею, утягивая вниз, роняя спиной в темноту. Открыла глаза уже не Аннабель, а 3-я императрица Стейша, держащая в руках тот самый меч, что я смогла призвать. Ее глазами я видела горящую деревяную постройку прямо у ног, чувствовала запах крови и мокрой земли, слышала вой и радостные голоса наряду с криками. Я знала, что это за место, — уничтоженный алтарь очередному духу-покровителю, уже 9-ый сожжённый в этом регионе. Стейша не чувствовала гордости из-за уничтожения места, куда приходили молиться, как и не ощущала вины. Для нее было правильно, что сильные побеждают, а последствия неизбежны. Проигравшие пострадают, но смирятся, даже если в моменте их боль граничит со смертью.

Обернувшись, Стейша посмотрела на плачущих местных, думая, что придется казнить около трети деревни, чтобы люди согласились отречься от старой веры. Мысленно выбирая примерно одинаковое количество женщин и мужчин старшего возраста, она думала о том, сколько еще раз придется это повторить? Императрица любила битвы, ей нравилось ощущать свою силу, она любила вес меча в руке и свой доспех, но не это. Однако, даже казни и угрозы были лучше жизни во дворце с нелюбимым мужем и ребенком, казавшимся ей чужим.

— Госпожа! — меня вырвал из воспоминаний Карлайл.

— Что такое?

— Вы внезапно словно потеряли сознание. Вам снова плохо? — он выглядел бледным и слишком напуганным.

— Давай завтра вернемся во дворец.

— Уже?

— Да, пора бы.

Мне не хотелось разговаривать.

Без детей было совсем одиноко. Сыновья оставались в южных регионах у учителей, Эмили отправилась к Генри, а Аделин к кронпринцу. Я посвятила все время работе, но ради поддержания образа в светских кругах, согласилась на предложение Ракель организовать небольшой прием для знатных дам.

— Как же радует, что даже в Рутил можно организовать чайную вечеринку на улице, — заметила без улыбки леди, о которой я прежде слышала много от Ракель.

Леди Эвилин Курт была 12-летней дочерью графини Мартины Курт, сидевшей рядом с ней, и была похожа на мать так же, как моя дочь на меня. Их всегда высоко собранные черные волосы, зеленые глаза и темные одежды навевали странные ощущения, схожие с теми, которые ты ощущаешь при угрозе жизни. Графиня стала главой рода из-за раннего вдовства, обладала неслыханным состоянием, кое могло обеспечить ей место в совете, которое ей множество раз предлагалось, но та отказывалась, ссылаясь на запрет участия женщин в сенате. Конечно же, она насмехалась над подобными законами, а также над обвинениями в отравлении мужа и отца, которые и сделали ее наследницей огромного состояния. Признаться, у меня даже не было сомнений в ее причастности, но доказательств не было, да и меня мало волновали внутрисемейные разборки, пока те не затрагивают корону.