— Со столь скромным весом вы скорее будете унесены ветром, чем одолеете кого-то.

Благо, меч все же был сокрытым артефактом, что обозначало его неординарность. Способность впечатанного в рукоять камня создавала небольшие ступени в воздухе, похожие на круги на воде, по которым я могла бы взбираться вверх и бить в падении врагов.

— Видимо, это единственная для вас возможность эффективно атаковать. Будем учить вас исходя из имеющегося.

Унизительно. Мало того, что мой учитель был лишен обучения этикету, отчего речь его вечно походила на оскорбления, хоть он и говорил правду, так и еще для меня, императрицы, рожденной быть выше прочих, казалось смертельным проигрышем неготовность моего тела к сражениям.

— И почему я не могла призвать какой-нибудь кубок, из которого бы вечно лилась вода, чтобы я могла помочь засушливым регионам? Или исцеляющий артефакт? По легендам, владельцы камня усиления могли прозвать монстров из недр земли, подчинявшихся их приказам, а я вынуждена размахивать мечом еще и без таланта.

— Ну, в вашем случае речь идет даже не о таланте, а способности держать что-то тяжелее пера для письма, — Карлайл произнес это с такой напускной надменностью, что я схватилась за меч покрепче и сделала самый сильный выпад, за идеальное выполнение которого могла поручиться.

По его скуле побежали две струйки крови, а парень даже в лице не изменился. Он с легкостью блокировал мой удар, хоть и допустил ранение, но это напугало меня. Впервые за всю жизнь я нанесла кому-то вред.

— Отлично, — Карлайл мечом отодвинул мой от своего лица и поправил свои кудрявые черные волосы.

— Что?

— Я позволил вам ранить себя, а вы даже не опустили оружие. Но в следующий раз вам нельзя даже вздрагивать.

— Ты специально пропустил удар? Зачем?

— Хоть я и говорил вам, что нет нужды так выкладываться, ведь вы никогда не примените эти навыки в жизни, но раз уж Ваше Величество настаивает, то иметь понимание, для чего наносится удар, тоже нужно, — он стер рукой кровь, — если вы нападете, то страх причинить вред должен быть подавлен. Иначе вы умрете.

До того момента у меня и не возникало мысли, что я специально причиню кому-то вред. Мне еще вспоминалась рана на симпатичном лице, а глядя на шрам, рука неосознанно потянулась к нему, чтобы через прикосновение убедиться, что мой выпад, обусловленный злостью, оставил неизгладимый рубец.

— Ваше Величество! — вслед за словами, выдавленными сквозь зубы, моего плеча коснулась ладонь. — Остановитесь. Вы ведь не желаете распространения слухов о вашем романе с рыцарем, правда?

Теодор. И правда, что же я делаю?

Хоть и казалось, что я совсем забылась, но во дворце я была явно не единственной, кто потерялся в суждениях, и заседание сената это показало.

— Послы империи, посланные в альянс 5-и королевств, утверждают, что альянс ведет переговоры с несколькими заморскими державами, надеясь получить поддержку в виде армии и провизии, — зачитывал тему собрания маркиз Девовиль.

— Вот почему нельзя отпускать укушенную жертву, — угрюмо произнёс граф Риован.

— Ваша правда, — я прошлась взглядом по всем присутствующим, — какие есть предложения?

— Честно сказать, мне не понятна тема собрания, — граф Морган был еще более раздражающим, чем обычно, — весь альянс размером с эрцгерцогства Пейнит и Мусгравит, вы ведь не думаете, что они попытаются пойти против империи?

— Они явно не нацелены на полномасштабную войну, но получив поддержку, они королевства могу рассчитывать на возвращение себе аннексированных земель, — маркиз Монро, достаточно обосновано, посмотрел на графа, как на идиота.

— Верно, мы в любом случае не можем допускать усиления королевств.

— Предлагаю выставить по всей западной границе армии эрцгерцогств для устрашения, — предложил эрцгерцог Пейнит.

— Хорошая идея, — поддержал его эрцгерцог Мусгравит, — если уж короли вознамерились вернуть себе утраченные территории, то стоит напомнить им, как те были потеряны.

— Так и поступим, — я взяла перо и начала писать, — так же, отправьте письмо в альянс. Пусть знают, что если сделают хоть шаг к империи, то я буду откусывать от их стран по кусочку и вытеснять их народ с материка, пока все они не окажутся по колено в соленой воде.

— Раз уж мы давим на альянс, то почему бы не предложить королю Артуру взять в аренду земли у марки Бонте? — на лице старика Риована засияла жутковатая улыбка.

— Побойтесь Богини, граф, предки короля раньше имели родовое поместье на моих территориях, — маркиз выглядел довольным идеей, — предлагать потомку платить за использование пастбищ, которые должны были достаться ему в наследство? Как жестоко.

— Что ж, тогда стоит и напомнить главам альянса, чьим зерном они кормятся, — с улыбкой заметила я, — и что в молитвах за завтраком им надо бы благодарить Халькопирит за милость.

За столом пронесся смех.

— Письмо отправить сегодня же, посол ведь во дворце?

— Верно, Ваше Величество. Желаете встретиться с ним лично? — спросил Тео.

— Нет, будь добр, передай письмо сам.

В прошлый раз, когда я созывала послов после объявления себя правящим монархом, он прислал вместо себя записку, в которой выказал желание общаться лишь с императором. Я в ответ послала письмо, в котором предупредила, что он поступает правильно, ведь его первая встреча со мной станет последней.

— Ваше Величество, если альянс уже сейчас пытается заручиться поддержкой из вне, то не стоит ли нам нанести удар, пока они действительно не получили армию? — вдруг высказался мой брат, присутствующий в качестве представителя от рода Таафеит.

Я пыталась не смотреть на него на каждом собрании, стараясь забыть о его присутствии вовсе. Родной брат, ставший чужаком.

— Это бы решило все наши проблемы, но нам еще может понадобиться поддержка царства Ильднамир, а с ним альянс тоже ведет переписку, верно?

— Все так.

— У них большой флот, один из самых скоростных, к тому же, они достаточно опытны на море, — я постучала пальцем по столу, — нельзя создать в их глазах образ агрессора.

— Вы желаете заручиться их поддержкой? — продолжал брат.

— Империи необходимы их знания и мастера. Но сможем ли мы их получить и какой ценой?

— Ильднамир затребует большую цену за возможность возникновения врага на море, — произнес герцог Однер, — честно говоря, на их месте я бы отказал.

— А мы пустим слух, собираемся выкупить мастеров и технологии у королевств Фахлей и империи Мринву, — эрцгерцог Мусгравит вдруг приободрился, — царство сильно обеспокоит возможность нашей дружбы с этими государствами, так что, когда наш посол придет к царю Ильднамира с предложением передачи знаний в обмен на крупную сумму и пакт о ненападении, он согласится.

Я быстро пробежала взглядом по членам совета и, не встретив возмущений, согласно кивнула.

— Хорошо. Начните готовить пакт, который удовлетворит царство. Позаботьтесь о том, чтобы убедить Ильднамир, если нужно, то обещайте союзные отношения против их врагов. Нам необходим флот.

После окончания заседания, я оставалась на своем месте, устремив взгляд к двери. Мне хотелось встретиться с братом взглядом еще раз и это случилось. Вместо ожидаемого чувства воссоединения пришли те противоречивые эмоции, что окрашивали воспоминания о моем детстве на родине в мрачные цвета.

Мои брат и сестра были двойняшками, что делало их ближе друг к другу, чем ко мне. Если с братом мы еще как-то общались в детстве, то сестра явно не могла понять, что чувствовала ко мне. Она ненавидела меня, потому что именно я стала супругой императора, но радовалась, что не будет вынуждена выйти замуж за незнакомого человека. Однако, слушая мать, она понимала, какое влияние и положение я у нее отобрала, так что я наблюдала растерянное лицо сестры лишь на семейных ужинах и иногда замечала ее следящей за нами с братом и тогда еще кронпринцем из окна. Отношения между нами выстраивались настолько отстраненные, что не крутись я в центре светских кругов, пропитанных сплетнями, то и вовсе забыла бы ее имя, а может и само ее существование. Брат Кристиан с возрастом стал холоднее ко всем, заняв неофициальную позицию главы семьи, по крайней мере в делах, касающихся императорской семьи, так как мать продолжала отчаянно меня избегать. С моего приезда во дворец она прислала два письма: первое я прочла, а второе, пришедшее на моем 11-ом году жизни, сожгла, так как не хотела вновь разразиться плачем. Мама не смогла полюбить меня даже на расстоянии.