— Мне радостно уже от того, что вы верите в меня.

После прощания из окна кареты я наблюдала, как фигура моей дочери становилась все меньше, пока не исчезла из поля зрения. Дети были отдушиной моей жизни, но остаться с ними означало быть запертой в этом мрачном месте. Мне так надоел север и печальные воспоминания не делали лучше.

В карете со мной ехал мой рыцарь Карлайл. Последний выходец из рода Кальтц, который когда-то славился лучшими мечниками. Я нашла его, потерявшего фамилию и положенную ему славу, когда жуткое воспоминание 7-ой императрицы Катрины дошли до меня во снах.

Империя на пике своего завоевания получила в качестве своего правителя слабого императора Авраама, допустившего большую ошибку. В попытке уничтожить королевство Альтмар, благородные семьи которого обладали чудовищной силой, он объединился с несколькими государствами, павшими перед могущественным врагом. В попытках спастись, они оказали поддержку Альтмару в захвате дворца Халькопирит. Тогда-то, 7-ая императрица, озабоченная долгом спасти наследника престола, который был лишь 3-х месячным младенцем, попыталась уйти через тайный ход в своих покоях, о котором знала из чужих воспоминаний в своей голове.

— Ничего не бойся, сынок, я позабочусь о тебе, — шептала она, спускаясь по лестнице, еще не зная, что кроме нее уже никто не помнил об этом ходе и не заботился о его сохранности.

Дверь, ведущая на улицу, была заперта. Я помню холодный пот, прокатившийся по спине императрицы. Она вернулась назад, думая, что может быть еще есть шанс выбраться через коридоры дворца, но поднимаясь выше, она все отчетливее слышала то, что и заставило ее спрятаться: голоса захватчиков и крики убиваемой прислуги. Великая империя под руководством дурака стала слабовольной и неорганизованной, а ослабленная длительной войной армия допустила захват дворцового города.

3 дня. 3 дня Катрин провела в холодном коридоре, молясь Морин без устали. В молодой девушке не было волнений о своей жизни, только бы не пропало молоко. Молоко было единственным, что спасало наследника в месте, где было холодно и темно, в месте, куда проникали лишь голоса оккупировавших покои захватчиков.

Когда императрицу все же отыскали, первым делом с ее рук забрали сына, что привело ослабшую девушку в ярость. Свет слепил ее, она думала, что их нашли злодеи, уроды, желавшие убить ее сына, так что она кинулась на своих спасителей.

Император был убит в пытках, так что младенец был объявлен новым правителем, а его регентом назначен брат Авраама, который приказал организовать расследование. Он выяснил, что на самом деле захватчики Альтмару пытали императора не из ненависти, а из желания выяснить нахождение легендарного артефакта, который на деле был главной ценностью рода Таафеит после божественной крови. Драгоценный камень обладал способностью к усилению, что было возможным за счёт его постоянного потребления окружающей энергии. Осознание, что рано или поздно история с пытками может повториться, вынудило меня заменила камень на фальшивку, надеясь, что потенциальные похитители сочтут легенду лишь легендой, а мой род лжецами. Не было мучительнее воспоминания, чем то, когда дряхлый знахарь со своим Анимом по моему приказу вспорол мне грудную клетку прямо посреди храма и запихнул настоящий артефакт за сердце. Боль была несравнима ни с чем до и после того дня, а возможность смерти была встречена в моем сердце равнодушием, но умирать мне было нельзя. Себя 14-летнюю я наградила долгом сохранить артефакт в себе до момента, пока не нашла бы места для его сокрытия получше. Там, где его смогли бы обнаружить лишь будущие императрицы, найдя подсказки в моих воспоминаниях. Полученная от камня сила позволила мне раскрыть способности, близкие к тем, которыми обладала 3 императрица, — самая могущественная носительница божьей крови. Она была воительницей, наперекор запретам отправлялась на поле боя, держа в руках меч, который я теперь могла призывать при слиянии с Анимом.

Где в нашем времени находился меч было не ясно, но исходя из того, что призыв его был временным, то можно было говорить о том, что оружие «заперто» где-то, от чего исчезало после использования. Призыв впервые произошел по случайности, но было ясно, что возможен он из-за камня в рукояти, так похожего на тот, что хранился в моем теле. Ко всему прочему, увидев меч, я все гадала, зачем все чужие воспоминания в моей голове, если я не помнила о столь важном? Мое умение сливаться с Анимом было рождено из записей и догадок моих предшественниц, искавших повое применение духам, упершимся в ограниченность собственной духовной силы… Но я помнила об их стараниях, о трудах и опытах, так от чего же нигде не было даже упоминаний о мече императрицы Стейши?

В любом случае, с ранних лет, как императрица империи, славящейся своими завоеваниями, я обучалась фехтованию. Моим оружием были шпага и рапира из-за их легкости и маневренности, так что длинный меч стал проблемой, из-за которой я и была вынуждена найти себе подходящего учителя, который и отправился со мной в путешествие. Карлайл был на 2 года младше меня, почти 2 метра ростом, широкоплеч и силен до безумия. Еще он все время собирал свои кудрявые черные волосы в маленький хвостик на затылке, от чего выглядел моложе своих лет.

— Что? — абсолютно невежливо поинтересовался мой спутник, когда его карие глаза встретили мой взгляд.

— Уже и посмотреть на тебя нельзя? И хотя бы притворись, что тебе есть дело до субординации.

— Все равно никто не видит.

Характер у него был не сахар. 13-летний парнишка, которого я притащила во дворец в качестве учителя, выглядел даже мило хамя, как обучила его голодная жизнь в трущобах, но вот здоровый 30-летний лоб, способный сломать меня пополам голыми руками, таковым уже не казался.

— Надо было тебя пороть.

— Надо было.

— Готовимся пройти через врата, будьте готовы! — прокричал кучер и у меня внутри все сжалось.

Телепортация была малоприятным впечатлением, причем настолько, что некоторые дворянки предпочитали потратить в дороге неделю, нежели вытерпеть ту тошноту и головокружение, что возникают при сокращении пути. Мне каждый раз казалось, что органы перемешиваются внутри, да и легендарный камень неприятно жгло.

— Приказать остановиться? — озабочено поинтересовался Карлайл, когда я скукожилась от незабываемых ощущений.

— Не надо, — глаза поднялись на его позеленевшее от тошноты лицо, но за ним, в окне, сочные листья и голубое небо словно околдовали меня.

— Вы точно в порядке?

— Мы на юге, — вырвалось из моего горло, пока я прижималась к окну, уже чувствуя запах богатой разнообразной природы, так отличавшейся от серости лета севера.

Была бы возможность контролироваться собственные мысли, я бы отдала все свои богатства за то, чтобы больше никогда даже мыслями не возвращаться к собственной матери, однако юг всегда навевал мне детские воспоминания. Здесь, на морской границе империи, под защитой гор, среди виноградников и фруктовых деревьев, я вновь ребенок, опечаленный фактом, что приобретенные таланты нельзя было передать с молоком матери. Эрцгерцогиня Таафеит естественно всегда была в центре внимания, обладала обширным кругом общения и немалым влиянием, что вынудило ее проводить существенную часть жизни за письменным столом. Пару раз мне выпала честь лицезреть ее выверенный строгий подчерк, хоть листок с этим произведением искусства был в ярости брошен ею на стол, ведь я в 7 лет не поспевала за ее талантом к каллиграфии. Моя мать словно всю жизнь знала, что смерть императора не за горами и скоро меня придётся отправить во дворец, от чего так торопила мое обучение, а может просто не могла дождаться моего отъезда.

Одну весну я боялась, что уже никак не смогу оттереть чернила со своей руки, так много писала. Приняв титул императрицы, я строчила записки мужу, хоть мы и находились в одном дворце, оформляла их как и прочие письма и передавала через слуг. Сразу после рождения дочери Дориан подарил мне большое поместье на юге, по которому я страшно скучала. Поездка в новый дом с младенцем на руках стала первой для меня с момента переезда в столицу. Я помню, как прошла сквозь врата и солнце обняло меня. Глубокий вдох сделался так легко, что улыбка не спадала с моего лица до самой ночи. Мой муж должен был прибыть только через неделю из-за дел, от чего нас с дочерью целыми днями должны были окружать лишь суетящиеся слуги. Так приятно было выходить на большой балкон, открывавший вид на закатный океан. Мне тогда казалось, что я не смогла бы вернуться на враждебный для меня север, если бы мой муж мог бы вечно оставаться здесь со мной.