— АААА…! Блядь! — вдруг заорал Ярослав, хлопая ладонями по рулю. — Ебучая мразь!

Он тоже видит её, нашу сладкую Ванильку! Я знаю! Сжимаю кулаки от ярости, бурлящей в крови. Кости начинают трещать, готов обернуться, держусь из последних сил. Я тоже зол и напуган, потому что нашу девочку, с мешком на голове и привязанную к стулу, держат в каком-то подвале.

Остановились все: Дым, Ветер и Ворон на своих джипах, выскочив из них со своими ребятами, ничего не понимая, с интересом глядя в нашу сторону.

— Что происходит? — всё же решился спросить отец, трогая меня за плечо. Даже не слышал, как он подошел к нам. Я дезориентирован. Мне реально страшно и плохо. И я впервые в жизни не знаю, что мне делать. Готов взвыть от бессилия. Я не смогу жить, если потеряю её! Нашу малышку! Блядь! Не знаю, что делать и с чего начать! За что такие испытания? Но отец настойчив. Он серьёзно всматривается в моё лицо, молча требуя ответа.

— Пап, у нас есть особая связь с Анной, — пытаюсь пояснить я.

— И?... — явно не понял он. Он знал, как и все мы, что в парах возникает привязанность: сильная, глубокая, эмоциональная. Та, которую не разорвать ничем: ни зельями, ни заклятиями, ни другими девушками. Эта привязанность друг к другу навсегда, до последнего вздоха. Но у нас не совсем обычный союз. Тот, которого ещё не было на памяти даже самых старых шаманов. И привязанность эта тоже не совсем обычная. И как объяснить отцу это? Поймет ли? Вдруг, это тоже ненормально, как и наши отношения?

— Мы видим и чувствуем её! — говорит Яр, помогая мне. — Как в кино, па! — брови отца ползут вверх, затем хмурятся, придавая ему забавный вид. — Она связана сейчас, испугана, сидит на стуле с мешком на голове в каком-то подвале с какой-то омерзительной бабой!

— И?… — повторяется отец. Теперь уже мы ничего не понимаем и переглядываемся с братом. — Мать вашу, чего ждём тогда? Раз вы видите её, значит она недалеко и точно у этого жирного дебила! Быстро поехали туда! — командует батя. — Дим, Денис, Никит, дайте мне человек семь своих ребят. Мы пойдем с ними в обход через лес. Подстрахуем вас с тыла, не переживайте!

Отец идёт в сторону деревьев и раздевается на ходу. Ребята Ворона, Ветрова и Дымова беспрекословно следуют за ним, молча отделившись от общей массы. Они оставляют по машине, спрятав их в кустах лесополосы и укрыв их ветками деревьев. На улице темно и ни души, но мало ли кто может укрыться неподалеку. Лучше перебздеть…

Ярик снова даёт по газам. Я киваю друзьям, и те, словно муравьи, разбегаются по оставшимся машинам. Она рядом. Она снова у Жира в особняке. Я чувствую её. Твою мать! Но не думал, что Борис так туп, и будет держать девушек у себя в резиденции. Хотя, он точно будет готов к нашему визиту и наверняка пригласит какой-нибудь человеческий спецназ со снайперскими винтовками, или тех недовольных и неудовлетворённых козлов, которые в прошлый раз не получили своих женщин. Я бы не уловил связь, если бы её держали далеко. Они точно где-то рядом, я уверен. Но мне нужны глаза со стороны.

Хватаю телефон, чтобы позвонить Сане.

Он хоть и облажался, доверившись Ирке, но очень подкован в технике и у него куча всяких электронных приблуд. Он учился вместе с людьми в энергоинституте столицы. Он с компьютерами на «ты». Саня — наш местный хакер. И мы никогда не жалели финансирования на него, потому что его умения не раз нам помогали нам найти того, кто нужен.

— Слушаю! — отзывается виноватый зам, что телефон не успевает издать даже гудка.

— Саня, можно ли по GPS найти Жирова? — спрашиваю у него.

— Пять сек, Кир, — говорит он. Жду. — Готово. Местоположение — его резиденция.

— Так и знал, бля! — потираю пальцами подбородок весь в раздумьях. Понимаю, что ужасно нервничаю, боюсь оплошаться. — Сань, а можно как-то глянуть, сколько там людей охраняют территорию Жира?

— Именно людей — не скажу, но сейчас подключусь к спутнику, и количество охраны тебе скажу точно, — говорит он.

— Отлично. Жду. Сейчас остальных подключу к нам, — говорю, одновременно делая дозвон до Яра, Дыма, Ветра и Ворона.

Съезжаем с дороги на обочину и глушим машины, пряча их в ближайшие кусты. Саня выяснил, что людей на территории особняка Бориса больше сотни сигнатур. Плохо. Нас всего двенадцать. С батей и его группой ровно двадцать. Ждем подкрепления от остальных, чтобы сравняться по количеству хотя бы в половину, тогда силы будут равны, учитывая, что в рядах Бориса, скорее всего, есть Альфы стай, возможно, и кланов. Но ждать подмогу — это слишком долго и опасно для девушек, находящихся у Аркадича. Мы как в детском саду собираемся в кружок, обсуждая неминуемый план атаки.

***

Анна

— Чуть левее, Лидия Петровна! — приказываю я женщине, стоя у неё на плечах, а она, прислонившись к стене, стоит на стуле, к которому я была привязана. С одной стороны — мне ужасно хотелось, чтобы у неё переломался хребет в нескольких местах, уж очень где-то глубоко в сознании грелась подобная ужасная мысль от обиды на неё. Почему-то хотелось отомстить ей за все отвратительные слова, несправедливо сказанные в мой адрес. Но на удивление, она оказалась стойкой женщиной, когда дело касается её любимого Максика. С другой же стороны выяснилось, что я прямо мать Тереза — всепрощающая всех и вся личность. Решив не держать на бывшую свекровь зла, я всё же готовлюсь ей помочь. Правда как именно, ещё сама не решила. Главное — выбраться отсюда. И вот над самым потолком этого подвального помещения, оказавшегося небольшим винным погребом, потому что вина здесь было бочек двадцать вдоль стены двумя рядами одна над одной, я замечаю полуоткрытое окно. Ручка которого расположена, как на зло, на самом верху оконной рамы. Дотянуться до неё нереально, особенно такой коротышке, как я. Потолки больше четырех метров. Пусть само окно и небольшое, но мне удалось зацепиться за приоткрытую фрамугу, повиснув на ней. Давлю на неё руками сильнее, кряхтя и тужась, что даже боюсь застрелить свою свекровь газовыми выхлопами, что так и норовят выскочить из меня. — Лидия Петровна, хватайтесь за меня и повисните на мне всем своим весом! — приказываю я. Хотя понимаю, что от её десяти килограмм костей толку будет мало. — Только побыстрее, пожалуйста, пока у меня есть силы держаться. И будьте готовы, что я могу сорваться и раздавить вас собой в любой момент.

— Ну что ты! Ты же пушинка у меня… — начинает открыто льстить свекровка, спихивая мои ноги со своих плеч.

— Лидия Петровна! — быстро обрываю её, так как держусь из последних сил, и на вторую попытку меня просто не хватит.

— Да-да, Анечка, сейчас! — соглашается эта женщина со мной, мертвой хваткой держась за меня. Она отталкивается со стула и виснет на мне, болтаясь, как тоненький поясок моего любимого сарафана вокруг моей талии. И весит она явно не десять килограмм, как я думала до этого. Похоже, говна в ней больше, чем я представляла. А я уже чувствую, что вместе с моими пальцами трещит и оконная рама. Морщусь от боли. Блядь! Самое время смачно ругнуться, но перед учителем и директором школы как-то язык не поворачивается это сделать. Хрясь. Рама, наконец, трещит и лопается, и мы с бывшей свекровью с грохотом и воплями летим вниз.

— Если и после этого мы не спасём моего сына от лап Бориса Аркадьевича, я тебя уничтожу! — шипит эта женщина, валяясь рядом со мной на полу.

— Вы бы поосторожнее были в своих высказываниях, Лидия Петровна, я ведь могу и передумать! — отзываюсь я, поднимаясь с пола и отряхивая джинсы. — Могу Бориса Аркадьевича позвать хоть сейчас. Он будет очень рад меня видеть раньше положенного срока.

— Ладно ты, не горячись! Это я так ляпнула, не подумав, — оправдывается она, тоже поднимаясь с пола, умоляюще глядя на меня. Да, уж. Не умеет она просить по-человечески. Вечно указывает, хамит. Высокомерие и непонятная гордость не дают ей быть обычной женщиной. И это не профессия такая, это сам человек такой гнилой и не воспитанный.

Смотрю наверх и понимаю, что окно так и осталось на месте. И лопнула не фрамуга, а крепления на ней, оставив раму открытой на девяносто градусов, лежащей на подоконнике.