Анна

— Я думал, вы трахнетесь уже! — громко произносит Кир, облокотившись о дверной проём и скрестив руки на широкой груди, поигрывая стальными мышцами на руках. — А вы только поигрались немножко.

А я выпучиваю глаза, которые итак лезут из орбит, и, словно рыбка, открываю и закрываю рот в немом удивлении. Затем, кровь снова медленно, но верно приливает в разжиженный оргазмами мозг, и я поспешно одёргиваю футболку вниз, прикрывая все свои срамные места и свидетельства того, чем мы тут с Яром занимались.

«Кошмар-кошмар! Что делать, что делать?» — бессвязные мысли бешено скачут в пустой голове, ударяясь о черепную коробку. А если драка начнётся из-за меня? Нужно срочно, на хер, валить отсюда, позорно ретироваться в комнату наверху и ехать домой! Нет, на хер не надо, только что стальной хваткой крепко держала его в руках! Часто моргаю не в силах поверить в то, что натворила. Я! Я-я-я! А-а-а-а! Блядь! Ужасно чувствую себя виноватой. Мне очень-очень неловко, и я готова провалиться сквозь землю в пышущий жаром Ад прямо на раскаленную сковородку, и это ещё мягко сказано. Почему-то от этой нелепой ситуации болезненно сосёт где-то под ложечкой. Предыдущей ночью прыгнула на Кира, теперь на Яра. Это пиздец, конечно, товарищи! Для меня — полный! Вот это я спринтер!

Странно всё. Очень странно! Это всё будто и не я натворила. Со мной просто не могло такого произойти! Это же я — Афанасьева Анька! Фригидный книжный червь. Нет, я, конечно, искусно и умело притворялась все эти годы иногда, актёрский талант нужно же было как-то поддерживать, но в последнее время я даже этого не делала. Я всегда была странной и сама себе на уме. А ещё я даже фамилию после свадьбы не стала менять, потому что решила так, и всё тут! Чем очень огорчила своего будущего супруга. Точнее уже бывшего мужа. Но свекровь была со мной солидарна, потому что, чтобы носить фамилию Фадеева, нужно было заслужить это право. А я не заслужила. И прекрасно! Не очень-то и хотелось! Моя фамилия мне нравилась намного больше. Тем более, близкой родни у меня больше не осталось. Я вообще осталась совсем одна. И я всегда стою на своём и прекрасно контролирую свои действия. Стояла. Контролировала. А со вчерашнего вечера всё пошло по пизде! По моей, блин…

Раньше за мной подобного не наблюдалось. Я про измену, если что, ну и про свою сексуальную активность в последнее время. Будто помираю, и это последние дни моей жизни на Земле, всё не натрахаюсь никак! Господи Боже! Это ведь всё не про меня! Я вообще не такая! Трамвая не жду, конечно, но сексуально озабоченной никогда прежде не была. И всегда осуждала тех, кто ходил налево и показывал своё распутство прилюдно, таскаясь то с одними, то с другими. На тебе! Не суди, и не судим будешь! Но как так получилось, что ещё вчера я была замужем за обычным дегенератом, продавшим меня такому же дегенерату, а сегодня я суженая, точнее истинная не абы кого, а, блин, самого Альфы клана «Чёрных». Когда Кирилл мне всё рассказывал, терпеливо отвечая на мои глупые вопросы, я послушно приняла всю информацию и то, что теперь принадлежу ему. А сейчас меня от этой мысли не скажу, что воротит, но почти тошнит. И не потому, что она мне, ой, как неприятна, просто потому, что меня никто не спрашивал! Вообще! Тошно оттого, что это не моё само лично принятое решение. Просто так захотела природа. И что? А как же я? Моя жизнь? Мои интересы? И что я здесь делаю вообще? Мне на работу через неделю! Меня вообще никто не спросил, чего хочу именно я! Даже Кирилл. Просто — ты моя! И всё. Очень приятно! И? Что? А я ведь хочу… хочу… Их, твою мать! Хочу этих братьев-красавцев, чью страсть успела прочувствовать сполна, и которыми ещё не насытилась.

Мой поток бессвязных мыслей прерывает Яр, порыкивая на Кира, натягивает штаны и медленно поворачивается к брату, сжимая кулаки. А-а-а-а! Паника вдруг снова охватывает меня, когда ребята начинают рычать друг на друга, скалясь. Во, я шлюха! Долбаная шалава! Как так получилось, что я оказалась слаба на передок?! Ведь никогда не интересовалась плотскими утехами, а тут на тебе, сразу двоих охмурила, ну чем ни шалавелла, а?! И, почему я вообще перестаю мыслить, когда кто-то из братьев оказывается рядом со мной? Почему так реагирую на них? Не хочу так! Хочу, чтобы моё тело принадлежало мне, а не им! Хочу, чтобы башка снова начала соображать хоть немного! А когда они рядом, у меня откликается только тело, а в голове будто и мыслей нет вовсе, да и не было никогда. Будто ведёт что-то, подчиняет их желаниям, выбрасывая собственные в мусор.

— Успокойся, малышка! Не трону я твоего истинного, — хмыкает Яр, видимо почувствовав мою нарастающую тревогу и панику, став передо мной в защитном жесте. — И он меня тоже. Его ведь не на шутку завели наши, эм-м, игры. Да, брат? Хотел бы убить меня, убил бы ещё до того, как всё началось!

Что, блин? Как убил? Кого это? Я, конечно, туго соображаю, особенно сейчас, но тут меня просто прострелила догадка, практически, сбив с ног. Он наблюдал? Кирилл? За нами?

— Давно ты здесь? — спрашиваю у Кира, недовольно поджав губы и щуря глаза. Он лишь смотрит на меня как-то виновато, уловив мой бешеный взгляд. Мощные руки опустил вдоль тела, и голова поникла. Как нашкодивший мальчонка. Вот же, козлина какой!

— Давно, — отвечает за него Ярослав, хмыкнув.

Гневно таращусь на них. Тупицы! Рыкая, обхожу обоих огромных великанов и поднимаюсь наверх, топая босыми ногами по ступенькам, вкладывая в этот топот всю свою злость и ярость. Нужно опять в душ, потому что всё добро, что излил на меня Яр, растеклось по телу и прилипло к футболке.

— Так вот из-за кого такая суматоха? — слышу я незнакомый громкий раскатистый мужской голос. Оборачиваюсь, роняя челюсть. Я видела этого человека ещё днём на поляне. Смотрю на него и понимаю, что он родственник этим ребятам, и довольно близкий, они очень похожи. Он хорошо сложен для своих лет, в отличной спортивной форме, и выглядит не старше сорока пяти — пятидесяти. Дядя? Старший брат?

— Не представляю даже, о чём вы! — отвечаю ему, стараясь держать лицо, ну или то, что от него осталось. Мужчина улыбается, принюхиваясь. Его губы расплываются шире, обнажая белые клыки.

— Подойди, милая, не стесняйся. Дай-ка посмотрю на тебя, — говорит он, подзывая меня. — Мои сыновья тебя не обижали?

— Сыновья? Вы их отец? — удивляюсь я. Во сколько ж он их зачал? В четырнадцать? Или того меньше?

— Да, эти двое олухов — мои дети, — говорит он, вздыхая, будто извиняясь за них. — Позволь представиться, Анна, я Алексей Михайлович.

— Я думала, вы скажите, Михайло Потапыч, — улыбаюсь я ему.

— А она мне нравится, — засмеялся мужчина, глядя на своих сыновей. — Сказки про пушистых мишек, значит, любишь? Подойди!

Ещё один командир. Ага! Ща! Достали!

— Не хочу показаться бестактной, — начинаю нервничать я, теребя прилипшую к телу футболку Яра, — но меня за последние сутки слишком много людей смотрели. От этого мне очень неловко, — отвечаю ему, стоя на лестнице. Не могу же я спуститься к этому мужчине, отцу моих, то есть одного моего истинного, почти голая, испачканная с головы до ног в сперме другого его сына. — Мне нужно привести себя в порядок, извините.

А Алексей Михайлович смеётся. Громко и раскатисто. Теперь понятно, в кого именно такой приятный и глубокий басистый баритон у этих двоих и в кого они пошли. Отличная генетика.

— Вы оба уже пометили её? — спрашивает он у Кирилла и Ярослава.

— Нет, только я, — отзывается Кир.

— А ты чего ждешь? — обращается он к старшему сыну, а я просто в ахуе стою. Будто и нет меня здесь.

— Потому что. Она. Н-не моя! — рыкает Ярослав, после каждого слова делая многозначительную паузу. Было видно, что эти слова даются ему с трудом. Я услышала горечь и невероятную болью в его голосе.

— Ну, прям не твоя!? Зато семя твоё сейчас на ней! — снова чуть не смеётся он, а я краснею, как бурак, готовая от стыда провалиться под землю.