Есть два аспекта этой истории, о которых я упомянул лишь вскользь, а именно материально-технические усилия по поддержанию нас в рабочем состоянии и ситуация с нашими семьями в Германии. Материально-техническое обеспечение было титаническим. Тридцать пять тысяч британских солдат были переброшены в Персидский залив с четырьмя сотнями тысяч тонн оборудования, боеприпасов и грузов и тринадцатью тысячами пятьюстами автомобилями. Из Эль-Джубайля, когда было принято решение двигаться на запад, двадцать три тысячи тонн боеприпасов, шестьсот пятьдесят тонн продовольственных пайков и почти два миллиона литров топлива были перевезены за двести миль на базу тылового снабжения "Альфа" всего за девятнадцать дней. Во время наземной войны тыловики были готовы к ежедневному потреблению тысячи тонн боеприпасов, полумиллиона литров топлива и трех четвертей миллиона литров воды. Они также доставили нам полмиллиона посылок и девять миллионов писем.
Связь с домом была очень важна, для солдат это было важнее, чем еда. Знать, что о наших семьях, где бы они ни находились, заботятся, было жизненно важно для поддержания боевого духа. Ситуация была необычной, поскольку многие наши жены предпочли остаться в Германии, а не вернулись домой, чтобы жить со своими родителями или родственниками. Ответственность, которую это возлагало на жен командиров и различных добровольцев, была значительной. После войны Мелисса рассказала об этом:
"Вы должны помнить, что средний возраст жен военнослужащих — чуть за двадцать. Зачастую они никогда раньше не выезжали за пределы своих родных городов. Поэтому для многих из них остаться в чужой стране одним, часто с маленькими детьми, было серьезным препятствием.
Из-за острой нехватки мужчин создавать сообщество пришлось самим женам. Инициативу проявили жены командиров, и многие другие вызвались помочь. Они организовывали всевозможные мероприятия и были активно вовлечены в процесс информирования о несчастных случаях, даже навещали ближайших родственников, если возникала такая необходимость. Последнее было ужасной ответственностью; после стука в их собственную дверь они больше всего боялись стучать в чужую.
Оставшаяся в Германии армия бросилась нам на помощь. Были созданы дополнительные пункты социальной помощи и информационные центры. Последние были бесценны в качестве убежища для всех, кто нуждался в общении или совете. Было совершенно очевидно, что если поделиться проблемой, то ее решение станет проще вдвое.
Мы благословили усилия по сохранению линий связи, почтовой системы, телефоны "Меркьюри" в лагере № 4, радиопрограммы и даже множество самодельных видеозаписей. Когда началась наземная война, всякое общение прекратилось. Контраст был просто ужасающим, и воображение разыгралось. Затем, после четырех адских дней, президент Буш объявил, что война окончена; потребовалось время, чтобы в это поверить. Когда я в то утро поехала в Фаллингбостель, я никогда не забуду, как увидела множество жен, которые всегда сохраняли мужественное выражение лица и улыбались, тихо плача от явного облегчения, избавляясь от месяцев сдерживаемого беспокойства."
Спустя пять лет и около трехсот лекций мои взгляды на то, что с нами произошло и правильно ли мы поступили, практически не изменились. Я по-прежнему убежден, что прекращение огня было объявлено в оптимальный момент. С точки зрения бригады, мы нанесли поражение врагу и остановили его до того, как он был полностью уничтожен. Это казалось нам достойным уважения, ведь уже погибло достаточно людей. На практике нам было бы трудно продвигаться к Басре без передышки по крайней мере на день. Мы были очень уставшими и допускали ошибки, у нас было очень мало воды, а в ближайших районах ее не было. Наши полевые госпитали остались далеко позади.
Также к 28 февраля стало ясно, что план генерала Шварцкопфа уничтожить Республиканскую гвардию левым ударом через Ирак провалился. Ожидания, что американским морским пехотинцам и силам арабской коалиции потребуются дни, чтобы прорвать оборону Кувейта и, возможно, привлечь иракские резервы, так и не оправдались. Они были горды и полны решимости, ничто не могло помешать им добраться до городских ворот. У Саддама Хусейна не было времени направить свою Республиканскую гвардию в качестве подкрепления, даже если бы он когда-либо намеревался это сделать. К 27 февраля целью VII корпуса США были блуждающие огоньки. Большинство иракских солдат уже возвращались в Багдад.
У президента Буша возникла еще одна неприятная проблема, связанная с сообщениями СМИ о "стрельбе по индейкам" на перевале Муттла. Казалось, что он почти наверняка потеряет поддержку мусульманского мира, если допустит повторение подобного инцидента.
Политическую загадку о том, следовало ли отстранять Саддама Хусейна от власти, возможно, сложнее комментировать, не оглядываясь назад, но я помню, как в то время думал, что никто не хотел вакуума на Ближнем Востоке, равно как и американцы не хотели, чтобы их считали создателями королей. Таким образом, с военной и политической точек зрения прекращение огня, объявленное 28 февраля, было неизбежным.
Я также остаюсь тверд в своем мнении, что наше переподчинение от американской морской пехоты VII корпусу США было достойным сожаления. С политической точки зрения, мы снискали бы наибольшую славу, если бы участвовали в освобождении самого Эль-Кувейта. В военном отношении мы присоединились к тому, что американцы называют "основным направлением усилий", и, несмотря на то, что мы участвовали в самых тяжелых боях, после войны нас считали войсками, которые открыли дверь американской армии в ее преследовании Республиканской гвардии. Это было совсем не то, на что рассчитывали наши планировщики.
Сейчас, как и тогда, я беспокоюсь о влиянии средств массовой информации на современную войну. В начальный период адаптации я обнаружил, что журналисты убеждены в том, что они должны поощрять эмоции. Если интервью можно было использовать для изучения страха или шока, это, похоже, вызывало одобрение у них дома. Вмешательство, если оно и было оспорено, было оправдано заботой и интересами общества. Но разве общественность, да и вооруженные силы, не формируют свое поведение в соответствии с требованиями средств массовой информации? Разве в ходе этого исследования мы не признались в том, что были напуганы в Персидском заливе? Ну, конечно, мы были правы, но не было ли непатриотично просить нас об этом? А затем сообщения о совершенно клиническом характере современных систем вооружения и их воздействии на бункеры и здания в Багдаде заставили общественность, особенно американскую общественность, потерять связь с реальностью войны — мрачным, омерзительным и кровавым событием. Такие сообщения также усилили обеспокоенность общественности по поводу потерь. Это тоже опасное занятие. Интересно, могут ли командиры в век телевидения быть достаточно безжалостными, чтобы преследовать врага до последнего, если на кону стоит что-то меньшее, чем выживание нации?
Однако есть два вопроса, по которым мое мнение изменилось задним числом. Во-первых, в январе 1991 года Саддам Хусейна и его генералов сильно критиковали за их тактическое руководство своими войсками в Кувейте и Ираке. "Их средства обороны похожи на те, что использовались на Западном фронте в 1916 году", — так часто говорили. Даже в то время я чувствовал, что это было немного неискренне. В конце концов, у них было очень мало возможностей. Оборонительная стратегия была сосредоточена на Басре и состояла из трех эшелонов или линий. Фронт, укомплектованный на границе Кувейта и Саудовской Аравии, был, тем не менее, хорошо подготовлен. За ним последовали регулярные войска, а затем находившаяся в резерве Республиканская гвардия. Иракские инженеры построили сложную сеть рокадных дорог, что облегчило передислокацию и материально-техническое обеспечение.
Но в этом была их проблема. Как только появлялось хоть одно транспортное средство, передовые американские системы наблюдения замечали его, и в результате атака с воздуха была сокрушительной. Но только позже я пришел к выводу, что Саддама Хусейна, вероятно, не волновало, что случится с любыми из его войск, за исключением элиты. Его цель была почти достигнута в тот момент, когда его войска вошли в Кувейт, а затем отказались уходить. Дав отпор американцам, он продемонстрировал мусульманскому миру, что является их естественным лидером. Большая часть его огромной армии, набранной по призыву, была расходным материалом. После все это было слишком велико; у него были проблемы с питанием и содержанием. Потеря ста тысяч была лишь небольшой ценой, которую пришлось заплатить за осуществление его неосуществленных амбиций. С другой стороны, Республиканская гвардия была необходима для его выживания.
