Позже в тот же день, когда мы возвращались в мой штаб, Юэн повернулся ко мне.

— Вам не кажется, бригадир, что было немного опрометчиво предлагать ему пустынные ботинки? Я имею в виду, если бы он попросил запасной "Челленджер", что ж, это, вероятно, не было бы такой уж большой проблемой, но пустынные ботинки! Их просто нет.

— Та же мысль приходила мне в голову. Но я подумал, что стоит попробовать спросить Рода Треваскуса. Королевские ВВС всегда хорошо снабжаются. В любом случае, я просто пошутил.

Несмотря на это, я спросил Рода, связного офицера КВВС нашей бригады. Обычно в его обязанности, как члена штаба бригады, входило поддерживать связь с Королевскими ВВС для координации непосредственной поддержки с воздуха или чего-либо еще, что нам было от них нужно. Распространялось ли это на лишнее полевое обмундирование, я не знал. Я застал его за напряженной работой в его командирской машине. Я объяснил ему, что мне нужно. Он принялся цыкать зубом.

— Ну, — задумчиво сказал он, — на что Вы можете их поменять?

— И ты туда же? Чего ты хочешь?

— Я Вам точно скажу, чего я хочу, бригадир. Вы добудете мне один из тех красивых новых "Тойота Лэндкруйзер", а я добуду вам ботинки.

Недавно японцы предложили нам около дюжины "Тойот" в качестве дополнительного и столь необходимого транспорта. Чего Род не знал, так это того, что я уже выделил одну для него. Я подогнал ему его "Лэндкруйзер", он подогнал мне ботинки, я подогнал их генералу морской пехоты, а он подогнал мне, наверное, самые дорогие солнцезащитные очки в мире. Я не был уверен, что подал хороший пример.

По мере приближения Рождества штаб и командиры упорно трудились, чтобы сделать это время года как можно более радостным для солдат. Нам оказали огромную помощь два визита. Первым был визит сэра Гарри Сикома[5] 17 декабря. За день до этого, разговаривая со штабом дивизии, я выяснил, что его никто не должен был сопровождать, поэтому я вызвался добровольцем. Это дало бы мне идеальный способ посетить все подразделения бригады за один день, не требуя от кого-либо дополнительных усилий. Кроме того, я был поклонником Гарри Сикома, так что провести целый день в его компании было бы настоящим удовольствием.

Нашим первым решением было открыть новую радиостанцию британских вооруженных сил в лагере № 4. До этого у нас был выбор между незаменимой, хотя и немного суховатой Всемирной службой Би-би-си, сетью американских вооруженных сил и "Голосом Багдада", замечательной попыткой иракской пропаганды. Подобно немцам во время Второй мировой войны, иракцы пытались запугать солдат или манипулировать ими с помощью различных возмутительных заявлений и самой откровенной пропаганды. Солдаты находили эту службу порой почти до истерики забавной, а поскольку им нравилась музыка, они стали ярыми поклонниками этой радиостанции.

Однако РСБВС была связующим звеном с домом. Через радиостанции в Германии можно было прослушивать запросы и читать сообщения; все мы были рады этому.

Но кульминационный момент бесконечной программы визитов, краткий визит принца Уэльского за три дня до Рождества — едва так и не состоялся.

За день до того, как он должен был прибыть, я был в лагере № 4, разбирался с административными делами, когда, выходя из своего кабинета, встретил Питера Макгигана, который довольно оживленно разговаривал по телефону. Проходя мимо, я услышал, как он сказал:

— Так ты хочешь сказать, что если это произойдет, он вообще не придет?

Последовала пауза в ожидании ответа, а затем Питер ответил:

— Ну, я не думаю, что бригадиру это понравится.

Я подождал, пока он закончит.

— Что не понравится бригадиру? — спросил я.

— Это была дивизия, бригадир. Они говорили, что, если ветер поднимет песок, принц к нам не поедет.

— Что вы имеете в виду? — потребовал я уточнить.

— Ну, если начнется песчаная буря или погода немного испортится, принц останется в порту на все время визита.

Я был в ярости и предположил, что принц был бы в таком же бешенстве, если бы солдатам в песках, некоторые из которых провели там почти три месяца, было отказано в его посещении. Я дал понять о своих чувствах самым решительным образом. По сей день я все еще удивляюсь, что некоторые офицеры штаба дивизии сочли мои действия неразумными.

На следующий день погода не стала проблемой; был солнечный, но прохладный день, когда вертолет принца приземлился. Когда он выбрался из вертолета, а винты все еще медленно вращались над головой, я увидел, что он одет в тропическую форму шефа 5-го королевского гвардейского полка драгун Иннискиллинга. Я был тронут.

Этот визит здорово поднял боевой дух. Он встретился со столькими солдатами, с которыми мы смогли его познакомить, его сотни раз фотографировали, и он выступал перед прессой с легкостью эксперта.

Приближалось Рождество, и мы почувствовали огромную благодарность британской общественности. В течение нескольких недель мы были завалены открытками и подарками. Мы даже получили один от братьев Крэй. Повсюду люди раскрывали свои открытки и пытались создать маленький уголок, похожий на дом, даже если он находился всего лишь позади орудия М109.

Однако иногда мне казалось, что мы боремся с Министерством иностранных дел. Примерно за неделю до Рождества был получен политический документ с грифом "секретно". Он начинался с проницательного замечания: "1. Рождество — это радостное событие, в котором захотят принять участие люди всех рангов”. Весь вопрос о религиозных торжествах в Саудовской Аравии был связан с определенными трудностями. Официальная позиция заключалась в том, что у нас были не капелланы, а офицеры по вопросам морали, и официально они должны были снять свои кресты со своих боевых курток. Однако немногие это делали. Также было принято, чтобы мы не проводили богослужения в присутствии прессы, но я точно помню, что видел нескольких журналистов в собраниях. Так что мы кое-как справились.

Серьезным аспектом всего этого было то, что мы не хотели обидеть саудовцев, поскольку в их стране находятся два самых священных места в исламе. Но в то же время мы подвергались большой опасности расстроить наших солдат, которые, возможно, и не были самыми набожными людьми, но, как сказал один капеллан американской армии во время Второй мировой войны, "в окопах нет атеистов".

Эр-Рияд, действуя, надо сказать, по совету Министерства иностранных дел, запретил публичную демонстрацию рождественских открыток. Мы могли их получить, но их нужно было спрятать так, чтобы граждане Саудовской Аравии не могли их увидеть. О чем, похоже, никто не сказал Министерству иностранных дел, так это о том, что в магазинах Аль-Джубейля можно было купить любое количество рождественских открыток.

Что также вызывало некоторое раздражение, так это то, что на других союзников не было наложено никаких аналогичных ограничений. Например, рождественские елки, которых у американцев были буквально сотни, согласно инструкции Эр-Рияда, должны были быть расставлены так, чтобы их было невозможно узнать. Они должны быть установлены "в укромных местах, куда нет доступа местным жителям". При их украшении нам сказали, что "желательно использовать минимум елочных украшений и устанавливать их в том же порядке, что и [деревья]". В пустыне это не было проблемой, но для тех, кто находился в лагере № 4, это было немного сложнее. Офис бригады, как я полагал, находился на территории, контролируемой Великобританией, поэтому мы наклеили все рождественские открытки, какие только могли. К сожалению, кухонные помещения нельзя было украсить. На самом деле, инструкция специально исключала их, и обойти это было бы сложно.

Мы провели все традиционные предрождественские мероприятия. Были и показательные выступления, особенно запомнилось смешное шоу, подготовленное 33-м полевым госпиталем, на котором я побывал дважды, несмотря на то, что трижды промок до нитки, был поцелован неприятного вида мужчиной и побрит квартетом парикмахеров. На второй вечер я пригласил Майка Майетта, не в последнюю очередь для того, чтобы отвлечь внимание. Был проведен конкурс рождественских тортов, в котором тот, который я выбрал победителем, занял лишь второе место, и были рождественские службы. Одной из самых трогательных была специальная хвалебная песня, транслировавшаяся одновременно из Бахрейна, Фаллингбостеля и Олдершота. Около двухсот восьмидесяти наших солдат отправились в Бахрейн. Би-би-си установила огромный телевизионный экран, чтобы они могли видеть своих жен и семьи в маленькой гарнизонной церкви в Фаллингбостеле, Германия. Для некоторых это было слишком трогательно.