— Трогайте, Кирилл Дмитриевич.

До дома именинницы ехать было чуть больше часа. Чтобы Фикс на заднем сидении не мешал хозяйке, которой пришлось держать огромный букет и следить за подарочными свертками, Настя переманила пса к себе, усадила на колени, и, зажав в кулаке собачий корм, шёпотом учила команде «дай лапу». Наконец Фикс был занят, монотонность приказов хендлерши усыпила бдительность как собаки, так и Карамзиных. Успокоившись (с ним поиграли!), пудель уснул, удобно устроившись на коленях.

— Скотина, — покосился Кирилл на идиллию справа от себя, — а раньше нельзя было это сделать?

— Пудели вообще-то много спят, им просто требуется хорошая нагрузка — физическая и психологическая, как и всем активным породам, — ровно отозвалась Настя, медленно почёсывая за собачьим ухом. — Если бы вы перед отъездом минут двадцать ему хотя бы мячик побросали, он бы у вас в багажнике уснул через пять минут.

Сзади послышался шелест упаковки — Маргарита Павловна с облегчением убрала букет на подарки и расслабилась:

— Настенька, а расскажите о родителях. Они у вас тоже как-то связаны с животными?

Настя пожала плечами. Нет, в семье она первая хендлер, но, может, потому что выросла в деревне и всегда любила ухаживать за животными, которых было много — от брошенных котят и щенков, подобранных на улице, до домашнего скота и птиц. Мама окончила факультет психолога, но до определённого времени работала учителем географии, истории и черчения в сельской школе. Отец и дед — оба археологи, и, наслушавшись их баек, Настя поступила в МАИ, Московский Археологический Институт. Наследственные грабли оказались крепкими: после развала Союза отец изредка выезжал на раскопки — только когда свои звали, в остальное время разводил хозяйство и переквалифицировался в ветеринара-самоучку, что в условиях села оказалось более доходным делом.

— Корову доить умеешь? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Кирилл в паузе.

— Разумеется. Меня отец даже учил кастрировать свиней.

Маргарита Павловна охнула изумлённо и смущённо.

— Понравилось? — Кирилл бегло смерил её взглядом.

— Нет, — Настя передёрнула плечами, — но если вдруг срочно потребуется кому, обращайтесь.

— Кошмар, Настя, ты же девочка! Какой ужас! — с трудом отмерла от ужаса восприимчивая королева.

На несинюшней половине водительского лица, обращённой к Насте, дрогнул угол губ оттягиваясь в улыбке. Насте нравился профиль Кирилла, невозмутимого и сосредоточенного на дороге: машина выехала на МКАД и двигалась по оживлённой полосе. Казалось, Карамзин всецело погружён в движение и музыку, негромко разливающуюся из динамиков. В эти минуты у него было какое-то особенное выражение лица, умиротворяющее и заставляющее любоваться собой. Впервые можно было рассмотреть его глаза — болотно-зелёные, под пушистыми ресницами.

Ещё Настя отметила его пальцы, длинные, как и положено гитаристу, пальцы, которые порой расслабленно постукивали по баранке в такт музыке. А широкие ладони несколько не вязались с общей не склонностью Кирилла к «широте» тела и оттого привлекали к себе внимание. Её внимание, Насти, уважавшей с пубертатного возраста музыкантов и вообще всех, кто может извлечь из инструмента впечатляющую мелодию. В довершение не раскрываемого образа из-под воротника рубашки выглядывал чёрный хвост татуировки, которую там, в пруду, она, разумеется, не могла видеть.

Кирилл почувствовал на себе взгляд, мазнул своим:

— А курицам головы рубила?

— Немного, отец этим занимался, мы только разделывали на продажу, — проигнорировав очередной возмущённый ах Маргариты Павловны, девушка спокойно делилась подробностями. — В принципе, интересно — строение органов, их особенности, если птица заболела. Я и роды у козы и коровы принимала. Отец меня везде таскал, куда только можно… Жалею, что не поступила в ветеринарный, корочка была бы.

— А что так?

— После института было лень поступать снова. Я и так многое знаю. Дядя Гена, когда работал в селе ветеринаром, всегда меня на операции брал.

— Значит, кишочками тебя не смутишь?

— Кирилл, фу, прекрати! — вскрикнула Маргарита Павловна, которую разговоры о неприятном беспокоили, но поругать за это девушку она не могла.

Настя фыркнула. Автобиография получилась исчерпывающей, пожалуй, стоило остановиться. Но Кирилла будто муха укусила, он начал вспоминать анекдоты про врачей, пока мать окончательно не разозлилась. Даже Фикс проснулся и поддержал свою хозяйку, гавкнул в сторону водителя, получив свою долю похвалы: «Умница, мой хороший! Скажи, Фикс, фу, Кирилл плохой! Поругай его!»

То ли тон псу был знаком, то ли сам догадался — в Кирилла полетело рычание. Настя едва успела ухватить дёрнувшуюся собаку за ошейник:

— Сидеть, Фикс! Спокойно! — в пасть отправился корм. — Лежать!

— Я его сейчас выброшу в окно, если он не успокоится, — пообещал водитель.

Маргарита Павловна громко вздохнула, набирая окрик в лёгкие, но Настя полуобернулась к ней и приложила палец к губам, показывая на напряжённого Фикса:

— Тш-ш!

Кажется, она догадалась о причине конфликта Фикса и Кирилла. От природы послушный пудель пытался понравиться хозяйке, оттого усвоил: лаять и огрызаться на хозяина хорошо, портить его вещи тоже. Маргарита Павловна поощряла агрессию, и пёс старался, как мог.

Чтобы разрядить обстановку и добраться до сути вопроса, Настя начала задавать вопросы про поведение Фикса в присутствии Кирилла. По ответам Маргариты Павловны (сам Кирилл не жаловался и никак не комментировал проблему, но очень внимательно слушал) так и выходило: зачинщицей оказалась сама мать благородного семейства. Но объявить об этом девушка не была готова: попробуй докажи, что нелюбовь матери к сыну — главная болячка Карамзиных.

— И что, Настенька, что это значит? — заподозрив готовый вывод, тревожно выспрашивала Маргарита Павловна.

Настя уклончиво обошла острый угол:

— Фикс к вам сильно привязан, ведь вы проводите большую часть времени вместе. Оттого и пытается вам угодить. Постарайтесь не поощрять его агрессию, если только не планируете его научить вас защищать от преступников.

Маргарита Павловна крепко задумалась:

— Надо же…

«Вот и развивай эту мысль дальше сама», — Настя покосилась на водителя, тот улыбался.

По счастью, Маргарита Павловна оказалась способной ученицей и приблизилась к истине ещё до того, как добрались к месту назначения. Какая-то торопливая скорая обогнала их — и Кирилл резко нажал на тормоза, замедляя ход, от чего пассажирка на заднем сидении завалилась вместе с многочисленным цветастым грузом.

— Кирилл! Ты решил нас всех уморить? — вспылила Маргарита Павловна. Фикс моментально напрягся, и Настя его успокоила: «Фу, нельзя, свои!.. Молодец, хорошо!». Женщина осеклась, подумала и пробормотала: — Ну, надо же, действительно всё понимает…

— Зоопсихологи считают, что совместное проживание собак с человеком привело к их способности различать до ста слов, — кивнула Настя. — Поэтому да, многое понимают и ещё как!

Дом старшего сына и его семьи находился в полутора часах езды от дома Карамзиных, недалеко от Подольска. То, что их встретила не просто облагороженная территория, а практически небольшое поместье, Настя не удивилась: наверняка у Карамзиных давно процветал бизнес. За невысоким забором настоящую зелёную стену горделиво представляли ели и берёзы, а у ворот даже была построена (внутри, конечно) будка охранника. И Настя снова вспомнила старательно забытое чувство: она не пара таким, как Карамзины, начиная с вот этого всего.

То, что ещё полчаса назад показалось забавным — рассказы о своём ветеринарном опыте — вдруг приобрело убогий окрас. У ворот стояла знакомая машина скорой помощи, какая-то женщина вытаскивала из неё пакеты, которые принимал мужчина лет чуть больше тридцати.

— Оленька! Я так и знала, что ты даже в свой день рождения будешь работать! — воскликнула Маргарита Павловна, покидая салон.