— Чепеларе — это ведь Родопи? — я облизала пересохшие губы.

— А ты не плохо знаешь Болгарию, — улыбнулся он, продолжая гладить руку, переплетая свои пальцы с моими.

— Я уже говорила, — надеюсь, голос мой звучал не слишком охрипшим от горячих волн, снова и снова заливающих мое тело, — у меня была подруга из Болгарии. Мы переписывались в средней школе.

— Да, я помню, — улыбнулся он. — Кира, — он посмотрел на меня и крепко сжал мою ладонь, — я надеюсь, что когда вернусь, ты не забудешь о моем приглашении?

Черт возьми, да он боялся! Он действительно боялся, что я передумаю.

— Не забуду, — пообещала я. — Я очень бы хотела съездить на прогулку с вами…

— С тобой, — поправил он. — Когда мы не в университете, если хочешь, можем перейти на ты. Думаю, что сейчас уже глупо выкать мне.

— С тобой, — легко приняла я его предложение.

— Хорошо, — он посмотрел на часы, — уже поздно. Мне пора уезжать.

Разочарование накрыло меня с головой. Но умом я понимала, что не стоит форсировать события, поэтому молча кивнула, поднимаясь следом за ним.

Собирался молча, я стояла рядом, грустная и слегка опустошенная.

— Спасибо, Кира, — тихо сказал он уже в дверях. — Спасибо за прекрасный вечер, я давно так не отдыхал.

— Я тоже, — едва слышно призналась я, кусая губы.

Он подошел ближе и… поцеловал меня в лоб!

ОН ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ В ЛОБ!

Твою мать!

Развернулся и быстро вышел из квартиры, даже не стал дожидаться лифта — сбежал по лестницам. И это был именно побег.

Я закрыла двери и без сил опустилась прямо на пол. Похоже без холодного душа мне не обойтись.

* как уже поняли внимательные читатели, отсылка на фильм «Шрек», вышедший в 2001 году.

Дни тянулись один за другим медленно и томительно. К концу первой недели я уже смогла спокойно ходить по квартире, не шипя от боли всякий раз, когда вставала на больную ногу. К концу второй рискнула выйти на улицу и прогуляться. Погода испортилась под стать моему настроению, было довольно прохладно для лета и часто шли мелкие моросящие дождики.

Мозгами я понимала, что Михаил не мог отменить давно запланированную поездку, тем более поездку к отцу, но каждый день без него казался тоскливее и томительнее предыдущего. Когда, когда я успела настолько прикипеть к нему? Он ведь даже ничего не обещал мне.

— Господи, ты выглядишь как побитая бамбуком панда, — заметила мама, когда я в очередной раз вздохнула за ужином, лениво ковыряясь в тарелке с овощами. — Приедет он скоро, никуда не денется.

— Мама, — я снова вздохнула и бросила вилку, кусок в горло не лез, — он мне ничего не должен и ничего не обещал…

— Кира, а ты не думаешь, что эта передышка нужна вам обоим?

— В каком смысле, мама?

— В таком, дочка, что ты в силу своей юности и яркости эмоций забываешь обо всем том, что может встать между вами. В отличие от Михаила. Нравишься ли ты ему? Да, более чем, в этом я абсолютно уверена. Видела его глаза, когда он смотрел на тебя. Но у вас, как ты и сама понимаешь, огромная разница в возрасте — 20 лет не мало. У него за спиной — большой опыт и гораздо большее понимание жизни, чем у тебя.

С этим, мам, я бы поспорила.

— Он твой преподаватель в университете — это тоже ставит определенное моральное препятствие. Не забывай, как можно обыграть и оболгать вашу… дружбу. И как она может выглядеть в глазах других.

Я закусила губу, вспомнив мерзкий разговор с Анжеликой.

— Он взрослый, самодостаточный мужчина, со своими привычками и укладом жизни, Кир, поменять что-то для него гораздо сложнее и серьезнее, чем для тебя. Он должен быть уверен и в своих чувствах к тебе и, самое важное, в твоих к нему. Тебе 18 лет, Кир, у тебя вся жизнь впереди и любовь, влюбленность, возможно не последняя. А для него?

Все это я мозгами понимала и без мамы — только вот сформулировала она это гораздо более четко, чем я. Это я и только я знала, что мне не 18, а 38 лет, и что чувства мои к нему — искренние и сильные. Но в зеркале-то отражалась молодая девчонка, только-только покинувшая детство, в самом расцвете юности.

— Не форсируй события, наслаждайся каждым моментом, каждой встречей, не торопись заставить себя и его принимать какие-то решения. Всему и всегда свое место и время, Кира. Твое не уйдет от тебя, если оно твое.

Мудрая, сильная мама! Даже сейчас, когда наша разница в возрасте с тобой всего лишь 16 лет, ты мудрее меня на столетия.

Слова мамы немного успокоили меня, дали возможность привести мысли в порядок. Я занялась работой, прикидывая, где и как смогу продать то, что начала делать из глины. Помогала в саду и по дому, полностью сняв с матери хлопоты по хозяйству. Мы часто болтали с ней, и я не испытывала потребности в общении с кем-то еще. Сейчас, приблизившись к ней во времени и возрасте, я стала гораздо лучше понимать ее и прислушиваться к ее словам.

Анжелике все-таки удалось несколько раз вытащить меня на прогулку. Но ни слова я не рассказала ни ей, ни Наталье о том, что произошло у меня с Михаилом, утаивая от приятельниц личные секреты. И даже не потому что боялась насмешек или непонимания, а просто потому что это было моим и только моим сокровищем.

Анжелика злилась, не понимая причины моего столь радикального изменения. Она пыталась расшевелить меня, заводила разговоры о мужчинах, даже попыталась организовать мне свидание, однако этот вопрос для меня был закрыт. Интуитивно я чувствовала, что если она догадается, кто виновник моего равнодушия и отстраненности — возненавидит его со страшной силой.

Все чаще за своей подругой я подмечала черты собственницы. Все чаще стала понимать, что ее слова и поступки в прошлом были продиктованы ревностью. Она всеми силами старалась оградить меня от общения с другими ребятами, часто подсмеивалась надо мной и моей довольно тривиальной внешностью, снижая мою самооценку. Теперь все это я видела все отчетливее и отчетливее.

И чем сильнее я отдалялась от нее, тем сильнее она прикладывала усилия, чтобы вернуть нашу старую, близкую дружбу.

Пока мне удавалось оправдывать свое нежелание тесно общаться работой, но все чаще я ловила себя на том, что сердце болит все сильнее и сильнее. Последнюю неделю мой взгляд все чаще останавливался на телефоне, я ловила себя на том, что постоянно прислушиваюсь — нет ли звонка.

Как же нахватало в 2002 году хотя бы банального Скайпа! Несколько раз я порывалась сама позвонить ему, останавливаясь в самый последний момент: если он приехал и не хочет или не может встретиться со мной — значит это его выбор, и я должна уважать его.

С Димой у меня такого никогда не было. Даже если муж уезжал в командировки — в то время уже были возможности для связи по всему миру.

— Ты постоянно держишь телефон в руках, — раздраженно заметила Анжелика, — ждешь звонка?

— Да, должны позвонить… по ярмарке, — не моргнув глазом солгала я, отпивая кофе и кладя свою многострадальную Нокию вниз экраном.

За дождями и прохладой наконец-то снова пришли теплые, но не жаркие дни, и мы устроились в одном из кафе города.

— Поехали в выходные на шашлыки. Тимур зовет нас обеих.

Тимур — друг Анжелики меня не переносил на дух, однако она упорно старалась примерить нас друг с другом.

— Будут Андрей и Павел, оба не против с тобой пообщаться, — она снова пыталась устроить мне свидание.

— Спасибо, — рассеянно отозвалась я, — но в выходные мы с мамой собрались на дачу — нужно собирать смородину, Лик.

— Кира! Что с тобой происходит? Ты словно живешь во сне, словно постарела лет на 10! Тебя как подменили после сессии! Или, — она хитро прищурила глаза, — ты влюбилась?

— Не говори глупостей, Лика, — я была абсолютно бесстрастна. — Мне действительно нужно помогать маме, неужели это так странно?

— Но отдыхать-то ты когда-то должна?

Отдых для меня сейчас, Лик, совершенно не то, что было раньше.