В те вечера, когда Тея оставалась в баре, а он был свободен, он приходил ко мне домой и позволял мне готовить ему ужин. После этого мы часами целовались на диване и дурачились.

Он никогда не позволял этому заходить слишком далеко, но мы определённо продвигались вперёд. Он касался каждого сантиметра моей кожи, узнавая, прикосновения к каким местам сводили меня с ума. И я узнавала, каково это — прикасаться к мужчине.

Я покраснела, лишь подумав о звуке его глубокого, горлового стона, когда он кончил в мою руку прошлой ночью. Это был самый напряжённый момент, который мы разделили. Моя рука на нём. Его пальцы во мне.

— О, Уилла, — мама рассмеялась. — Я практически могу видеть твои мысли. Просто будь в безопасности, когда играешь с его обнаженным телом.

— Мам, — я подавилась салатом. — Серьезно? Можем мы не говорить об этом, эм… за ужином? Или перед папой?

Он сидел напротив меня и качал головой. На его лице была гримаса отвращения и боли, будто мама только что засунула бамбуковые щепки ему под ногти.

— Серьёзно, Бетти, — проворчал он.

— Прости, — мама подняла руки, затем посмотрела на меня. — Я просто рада за тебя, милая. Судя по тому, что мы слышали, ты проводишь лучшее время в своей жизни.

Я открыла рот, чтобы поблагодарить её, но выражение папиного лица остановило меня. Он позеленел, практически копируя цвет огурца, который он разрезал пополам.

— Что? — спросила я его, потом посмотрела на маму.

— Что? — её глаза расширились. — Ничего!

— Ты сказал: «судя по тому, что мы слышали, ты проводишь лучшее время в своей жизни», а потом папа чуть не подавился. Что ты имеешь в виду, говоря то, что мы слышали?

Она поморщилась, и вилка в моей руке упала на тарелку, отправив листья салата в полёт.

Они слышали нас с Джексоном ночью? Неееет.

Я уставилась на маму, надеясь, что она скажет, что это не так, но она просто покачала головой.

— Мы оставляем наши окна открытыми на ночь. Как и ты. Звук разносится по всему заднему двору.

Мой ужин был опасно близок к тому, чтобы вернуться.

Ещё две недели назад я даже не подозревала, что у меня есть способность издавать некоторые звуки, которые Джексон мог вызывать, играя с моим телом. Застенчивая девушка была крикуньей. Кто бы мог подумать? Но эти звуки определенно не были тем, что я хотела бы, чтобы слышали мои родители по ночам. Я закрыла лицо руками, желая заползти под стол и умереть. Я никогда раньше не была так смущена. Никогда. Не тогда, когда Джексон забыл о нашем первом поцелуе. Не тогда, когда на первом курсе я слишком близко наклонилась к горелке Бунзена на химии и случайно подпалила часть брови. Даже не в тот раз в седьмом классе, когда я чихнула во время тихой молитвы в церкви и случайно пукнула так громко, что услышали три ряда.

Это было хуже…

В сотню. Раз. Хуже.

— Мне жаль, — сказала я в свои руки.

— Тебе не нужно извиняться, — мама взяла меня за запястье, отводя мою руку от лица. — Теперь, когда начинает холодать, мы будем закрывать окна на ночь.

Я кивнула.

— Я тоже.

— Итак, как прошла последняя неделя в лагере? — спросила мама, к счастью, меняя тему.

— Всё было отлично, — сказала я им. — Всегда трудно прощаться с персоналом.

— Они вернутся, — папа ободряюще улыбнулся мне, делая всё возможное, чтобы избежать неловких моментов.

— Надеюсь.

Устройство моего лагеря отличалось от устройства других лагерей штата. Другие летние программы имели ограниченный штат сотрудников, как правило, только директора и менеджера по техническому обслуживанию. За детьми присматривали родители-волонтеры из любой организации, спонсировавшей лагерь.

Но мы нанимали полный штат. Все они были студентами колледжа, желавшими провести лето в Ларк-Коув. Они были довольны тем, что жили в хижинах со своими спальными мешками и ограниченным пространством для личных вещей, совсем неподалёку от детей. Это не было гламурно, но они сделали это ради впечатления.

Я платила им как можно больше из-за того, как много они отдавали. У них было не так уж много выходных для общения с друзьями. У них было не так много свободного времени для похода на озеро. У них не было никакого личного пространства, кроме комнаты отдыха для персонала в главном домике.

Но их энергия никогда не иссякала.

Каким-то образом каждый год мне удавалось находить группу работников, которые могли бы соответствовать моему энтузиазму, раз за разом. Нередко они возвращались на второй год, а некоторые даже на третий. И когда они понимали, что больше не смогут вернуться — из-за того, что заканчивали учёбу, или им поступали другие предложения о работе — они помогали мне найти замену.

Чаще всего уходящий работник подвергал новобранца более строгому экзамену, чем я когда-либо могла.

Я буду скучать по вожатым, которые не вернуться в лагерь после этого сезона.

— Ты получила ответ от кофейни? — спросила мама.

— Да, — я нахмурилась. — У них нет ни одной открытой вакансии, но они сказали, что будут иметь меня в виду, если что-то изменится.

А поскольку я не знала ни одного другого места, где мог бы требоваться помощник на неполный рабочий день, мне предстояла ещё одна скучная зима.

В этом не было ничего удивительного. Ни в одном бизнесе Ларк-Коув не было большой текучки кадров. Люди хотели работать поближе к дому, поэтому они цеплялись за свою работу мёртвой хваткой.

— Ты готов к началу занятий, пап?

Он кивнул.

— Готов, как всегда. Последние пару недель я потратил на перестановку в своём классе. Теперь, когда ты не так занята в лагере, тебе придётся зайти и удостовериться в этом.

— Обязательно.

Мне нравилось возвращаться в школу не только потому, что это навевало воспоминания о моём собственном студенчестве, но и потому, что это навевало воспоминания о том времени, когда я была специальным помощником папы.

Каждое лето он делал перестановку в своём классе. Он тестировал новые эксперименты, которые планировал ставить на своих занятиях. Он приводил в порядок информационные стенды. И я помогала ему.

Я скучала по тем дням.

Пока мама, папа и я болтали о папиных планах на первый школьный день, ко мне вернулся аппетит, и я доела свою порцию.

— Спасибо, мам. Это было восхитительно.

— Полностью согласен, — папа встал из-за стола. — Спасибо за ужин, дорогая.

Он поцеловал её в лоб, взял обе тарелки и отнёс их на кухню. Мама улыбнулась, глядя, как он уходит.

— Мы с твоим отцом собирались сегодня вечером взять фильм напрокат. Ты останешься и посмотришь его вместе с нами?

Я посмотрела на часы на стене. Я пообещала Джексону прийти в бар и составить ему компанию, и уже было пора выдвигаться.

— Пожалуйста? — мама положила свою руку поверх моей. — Твой отец чувствует, что теряет свою малышку. Это будет много значить, если ты останешься.

— Хорошо, — бар никуда не денется. — Просто дай мне написать Джексону.

Она улыбнулась и забрала мою тарелку, пока я доставал телефон, чтобы сказать Джексону, что приду после фильма.

Он ответил быстро. Звучит заманчиво, детка. Не выходи, если будет темно.

Я улыбнулась экрану. Он всегда так заботился о моей безопасности. В Ларк-Коув никогда не случалось ничего плохого, так что в этом не было необходимости, но я не стала спорить.

Прошлое Джексона многое объясняло о нём. Ему было нелегко доверять. Кроме Хейзел и Теи, его инстинктом было держать людей на расстоянии вытянутой руки. Даже о меня, в какой-то степени. Он медленно впускал меня, но для этого требовалось время.

Моя теория заключалась в том, что Джексон ожидал, что люди откажутся от него.

Люди исчезали из его жизни один за другим. Насколько я знал, он не знал своего отца. Его мать была… ну, у меня не было хороших слов, чтобы описать её. То же самое относилось и к его тете.

И я даже представить не могу, как много приёмных братьев и сестёр он встречал, и как все они появлялись и исчезали.