— Ты там спать собралась? — уточняет Кирилл стоя, видимо, на пороге спальни. — Иди на кровать. Хочешь, я в брюках лягу?

— Не собралась я здесь спать. Спина устала. Дома хоть немного в кресле подвигаешься, а здесь сидела, как первоклассник на первое сентября. Не хотелось, чтобы кто-нибудь из учеников заметил, что я в гостиничном номере. Тем более родители некоторых тоже любят заглянуть в камеру. Вроде бы ничего криминального, но не следует знать ученикам, что преподаватель ведёт урок из номера отеля. Сразу слухи поползут.

— Будем ужинать или ты сначала пойдёшь умываться? — спрашивает мужчина.

— А ты?

— Я умылся, пока ты была занята. С ужином могу подождать.

— Не уверена, что мне после ужина вообще умываться захочется, — честно признаюсь я. — Поэтому, я лучше в ванную. Недолго.

— Пока нас не было, в номере сделали уборку, — предупреждает Кирилл. — Вещи, скорее всего, в ванной.

Туда мы заходим вместе. Первое, что мне бросается в глаза — это мои испачканные шортики и боксеры Воронцова, аккуратно лежащие на краю ванной.

— Чёрт, — я прикрываю рукой собственный рот. — Они же под кроватью были. Значит, их горничная сюда принесла. Представляю, что она подумала!

— Уверен, что ничего особенного. Думаю — это не самая страшная находка для горничной в кровати отеля, — теперь он улыбается. — Здесь есть одноразовые пакеты, положи, дома постираешь.

Ничего дома я стирать не буду. Всё, что было ночью пусть остаётся здесь. И воспоминания, и следы. Не буду анализировать, додумывать, передумывать и тревожить собственную душу. Ничто из этого номера не вернётся в мой дом. Беру шортики и выбрасываю в корзину для мусора. Глаза мужчины медленно прослеживают последний путь испачканной вещи. Недолго думая, беру его боксеры и также отправляю в мусор.

— Не обеднеешь, — отвечаю на мысленный вопрос Воронцова и киваю в сторону двери. — Не пора ли вашему сиятельству закрыть дверь с другой стороны?

После пятиминутного душа надеваю взятые из дома спальные маечку и шортики и набрасываю банный халат. Почти сразу хочется от него избавится: во — первых, в номере достаточно жарко; во-вторых, большая на несколько размеров вещь смотрится на мне не мило, а комично, путаясь при движениях. Я три раза наступаю на длинную полу, пока дохожу до кровати.

— Сними, пока нос не разбила, — советует Кирилл. — Если ты натянула этот кокон ради меня, то я не стою таких жертв. У меня нет привычки приставать к женщинам. Особенно к тем, с которыми у меня нет обоюдной договорённости на отношения.

— Не из-за приставаний. Самой неудобно сидеть перед тобой полуголой. Как провоцирую, что ли…

— Стесняться тебе нечего. Что до меня? Я не тот, кого можно спровоцировать. Хочешь, надень мою майку. Она тебе вместо платья будет.

Очень хочу! Он вряд ли может представить насколько. Поэтому и надевать не буду. Не нужно мне его тепла. Я сама. Я у себя. Мне достаточно.

— Давай ужинать и ложиться спать. Завтра рано вставать, — предлагаю я и открываю свою банку йогурта.

Калорийные бананы не заходят, а помело я очень люблю. Кирилл промывает цитрус в ванной, там его и очищает от достаточно толстой кожи. Я терпеливо жду, пока он разделит фрукт на дольки и невольно зависаю, наблюдая, как ловкие длинные пальцы очищают уже дольку от верхней плёнки. В отличии от апельсина и грейпфрута мякоть помело менее сочная, но более зернистая. Мне нравится чувствовать на языке их сладость и упругость.

— Не хочешь ручки пачкать? — делает собственные выводы Воронцов, заметив, что я не свожу глаз с его рук. — Побыть для тебя галантным кавалером?

Вместо ответа я приоткрываю рот, обхватывая губами половинку дольки. Она достаточно крупная, чтобы мои губы не коснулись пальцев мужчины. Да и он не ставит себе задачи попасть ими в мой рот. Несмотря на то, что фрукт весил почти два килограмма (как правило более крупные всегда слаще), мы с Кириллом съедаем его полностью.

— Надеюсь, нас завтра пятнами не покроет, — произношу я.

— Да, что-то мы увлеклись. Пойду вымою руки и помажем твои синяки, — напоминает он.

Когда мужчина возвращается из ванны, я тянусь к тумбочке, потому что на ней лежит небольшой фирменный пакетик с логотипом аптеки. Если честно, я совершенно не помню название той, где мы покупали мазь и просто выворачиваю его содержимое на кровать.

— Упс… — это единственное, что приходит на язык первым. Потом возникает желание всё смахнуть одним движением с кровати на пол, но я осекаю себя, понимая, что буду выглядеть ещё более глупо.

— Уверена, что хочешь воспользоваться всем этим? — не упускает случая поизголяться надо мной Воронцов. — Можешь руками потрогать. Не ядовито и не кусается. А в двадцать семь лет нелишне обладать и такими знаниями, чтобы на очередного умудрённого опытом сантехника не нарваться.

— Издеваешься? — уточняю я.

— Просвещаю, — качает головой Кирилл. — Как там: «Свет ученье, а не ученье — тьма». Актуально во всех сферах.

— Зачем так много? — удивляюсь я, рассматривая три упаковки презервативов. — Сразу оптом закупаешься?

— Они разные, — вздыхает Воронцов и садится рядом на кровать. — Такое ощущение, что ты их первый раз видишь.

— Не первый. Мы с мужем только презервативами и предохранялись. Правда, Сашка их сам покупал. В аптеке, естественно. Ну, и надевал сам.

— Три года предохраняться презервативами? В браке? По-моему, тоже не здорово, — сомневается мужчина.

— Но и таблетки пить ради трёх раз в месяц? У них тоже есть побочки. Спираль нерожавшим не рекомендуется. Да и рожавшим не всем идёт. Девчонки на работе иногда обсуждают, — говорю я. — Остальные способы ещё менее эффективны.

— Почему три раза в месяц? — цепляет Воронцов мою фразу. — В браке? У меня теперь нет постоянной партнёрши и жены. Я не бросаюсь на всё, что движется…. Но три раза в месяц…. Тридцать шесть раз за год…

— По субботам. Ну, нас так устраивало. В воскресенье не нужно было вскакивать по будильнику.

— В месяце, как правило, четыре субботы, — предсказуемо начинает считать Кирилл.

— Одна суббота всегда приходилась на критические дни, — признаюсь я. — Всё. Хватит. Так что я ещё не знаю о презервативах? Вернее, что должна знать?

— Не, ну если три раза в месяц… Наверное, ничего больше…

— И что здесь ненормального? — вспыхиваю я. — Зато регулярно. Ну, да. В двадцать лет, может, и каждый день по три раза нормально, но не думаю, что тоже у всех.

Беру коробочки в руки, отмечаю, что фирма неизвестна мне. Впрочем, фирмы я знаю, скорее, из рекламы в телевизоре. На упаковках наклеена цена. Понимаю, что в российских рублях. Мысленно перевожу. Очень дорого. Не выше среднего, а именно дорого.

— Качество, — пожимает плечами Воронцов. — На таких вещах экономить не стоит.

Я беру пакет, чтобы положить упаковки обратно и только теперь замечаю очевидное:

— Они разные! Трёх видов. Подожди, это же не то, о чём я подумала!

— Пророческими способностями не наделён и экстрасенсорными тоже. Поэтому не могу знать, о чём ты подумала, — стебётся Воронцов. — Кстати, там инструкции есть, где всё подробно описано. Наверное, создатели решили, что в то время, когда используют эти изделия, думать можно лишь одним местом. Хотя, у тебя и это место не думает…

Ответить колкостью на его слова не получается. Внутри меня просыпается мелкий бесёнок, выбирается из медового сосуда, тщательно закрывает за собой крышку, чтобы ничего не расплескалось. Теперь можно и пошутить. По-дружески. Не боясь затронуть самое сокровенное. Оно надёжно запечатано и под охраной.

Я сажусь по-турецки, понимая, что шортики стали слишком короткими, а ноги — полностью обнажёнными. И сама поза, к гадалке ходить не надо, уж очень откровенная.

— Что за боевая стойка? — смеётся мужчина. — Мне уже страшно.

В его глазах плескается золото — он принимает мою игру.

— Не бойтесь, ваше сиятельство, убивать не буду.

— Я не против, — Кирилл тоже садится напротив меня. — На смерть от тебя. Зря, что ли, оргазм в сексе сравнивают с маленькой смертью. Согласен, как минимум, на три раза. Впрочем, если будешь тщательно реанимировать можно замахнуться и на все пять.