— Хорошо, Игорь Олегович, не беспокойтесь, — звонко, с безмятежной веселостью рассмеялась Тася, лукаво переглянувшись с Зубовым и шаловливо тому подмигнув. — Мы с господином полковником, если что, с радостью возьмем огонь на себя. В конце концов, это наша с с ним идея, нам за нее и отвечать. Прекрасно осознаю, Игорь Олегович, сколь нелегко далось вам подобное решение, и тем более высоко ценю проявленную отвагу и готовность рискнуть ради общего блага. Не извольте сомневаться, я этого никогда не забуду и сделаю все, от меня зависящее, чтобы ваши люди не пострадали…
В ответ облегченно выдохнувший Паршинин одарил Таисию Константиновну полным искренней признательности взглядом и, молодецки хлопнув себя по бедрам, бодро вскинул подбородок, являя миру образец решительности:
— Что ж, коль все улажено, предлагаю начинать. Нам предстоит долгий путь. В конце концов, «янки» возможно уже направляются к Никополю-9, заранее потирая лапки в предвкушении легкой победы…
Таким вот неожиданным, но отрадным для всех образом, внезапно образовавшаяся под руководством Таисии Константиновны и Демида Зубова эскадра, отныне включающая в себя целых девять первоклассных кораблей: линкор «Афина», четверку крейсеров 10-ой «линейной» дивизии и четыре МДК со штурмовыми батальонами гвардии на борту, наконец-то в едином порыве устремилась к заветной планете на краю системы.
Одновременно с этим в совершенно противоположном направлении нехотя уползал прочь одинокий, утлый офицерский вельбот с единственным унылым пассажиром на борту. Увы, настроение этого субъекта категорически не вязалось со всеобщим воодушевлением на борту кораблей эскадры Таисии Константиновны, ведь он сейчас буквально кипел от бессильной злобы, едва не захлебываясь собственным бешенством. Сидящий в кресле без бронескафандра, с разодранным и залитым кровью мундиром, заплывшим фиолетовым глазом и весьма ощутимыми пробелами в зубном ряду, вице-адмирал Александр Михайлович Красовский являл собой поистине жалкое, достойное лишь сочувствия зрелище потерпевшего фиаско неудачника. Впрочем, радовало одно — сейчас этого позора никто не видел. Конвоировавшие вице-адмирала к вельботу гвардейцы не скупились на издевательские тычки и язвительные шуточки, словно специально растравливая и без того уязвленное самолюбие узника.
— Что, господин хороший, не вышло по-твоему? — насмешливо скалились «преображенцы», без лишних церемоний волоча спотыкающегося пленника по бесконечным коридорам линкора. — Думал, княжну нашу силой под себя подмять, а сам, вишь, по уши в дерьме вымазался… Ничего, государь-батюшка отмоет тебя до блеска. Коли раньше на дыбе не вздернет, как пса!
Издевательский гогот конвоиров еще долго разносился под сводами опустевших отсеков, даже когда бесславно поверженный вице-адмирал оказался внутри вельбота, кляня на чем свет стоит подлую судьбу-злодейку. Бедный, бедный вице-адмирал, как же низко он пал, еще час назад почитая себя одним из сильных мира сего, вершителем судеб и баловнем фортуны. И надо же было такому случиться! Какой позор, какой несмываемый позор… Что теперь прикажете делать⁈ В голове Александра Михайловича роем разъяренных ос метались лихорадочные, полные смятения мысли. Как оправдаться перед государем за столь чудовищный, непростительный провал? И, самое главное, как очернить в глазах императора эту чертовку Таисию Константиновну с ее верным цепным псом Зубовым, мигом поставивших вице-адмирала на колени.
Внезапно его словно громом поразила страшная, леденящая душу догадка — а что, если Константин Александрович в гневе, недолго думая, снимет с плеча своего нерадивого и недолгого фаворита вице-адмиральские погоны ⁈ Как знать, государь ведь скор на расправу… Александра Михайловича прошиб холодный пот, ладони мгновенно стали липкими. Он почувствовал, что у него начинает кружиться голова, к горлу подступает тошнота. Так, спокойно, только без паники. В конце концов, не все еще потеряно. Авось, пронесет. Вот только надо как следует подготовиться к встрече.
— О, черт, как же я выгляжу! — Красовский, скривившись, провел дрожащей ладонью по разбитому, опухшему от побоев лицу и болезненно поморщился. — Да уж, красавчик, ничего не скажешь! И предстать перед царем в таком виде… Надо привести себя в порядок, хотя бы слегка смыть с себя грязь и кровь. А может наоборот не надо…
…Спустя еще час вельбот с незадачливым пассажиром на борту, наконец, показался на радарах флагмана имперского космофлота — линкора «Москва», чья громада возвышалась над остальными, куда более скромными посудинами походной колонны. На нем император Константин Александрович, мрачнее тучи, ходил из стороны в сторону по своим покоям терзаемый самыми нехорошими предчувствиями.
Куда запропастился этот Красовский со всей своей эскадрой, черт бы его побрал? И почему, спрашивается, он до сих пор не удосужился выйти на связь, не доложил об успешном выполнении миссии? Константин, недовольно морщась, в который раз принимался вышагивать из угла в угол по устланной бесценными персидскими коврами палубе, то и дело погружаясь в тяжкую задумчивость, судорожно перебирая в голове все возможные варианты.
— Ваше величество, срочное донесение! — с порога доложил вбежавший в покои запыхавшийся адъютант. Он с трудом перевел дух и уставился на императора расширенными от волнения глазами. — К нам приближается одинокий шаттл. По идентификаторам, похоже, что это личный вельбот вице-адмирала Красовского. Но вот что странно — крейсеров его эскадры на экранах дальнего обнаружения не видно ни одного. Впрочем, как и линкора «Афина».
Константин Александрович, нахмурив брови, вскинул голову. Его мозг лихорадочно заработал, силясь осознать услышанное. Возвращается только шаттл Красовского? Но куда делась эскадра, посланная им вдогонку за непокорной княжной? И почему нет «Афины»? Император заметался по своему кабинету, бросая на ходу отрывистые вопросы опешившему адъютанту:
— Вы уверены? Только один шаттл? Может, это ошибка операторов? Хотя, это невозможно… Куда могли запропаститься крейсера Красовского? Что-то здесь нечисто…
Константин замер посреди покоев, тяжело дыша.
— Ваше величество, — осторожно напомнил о себе адъютант, видя, как на лице государя отражается мучительный мыслительный процесс. — Прикажете открыть ангар для приему вельбота?
— А? Да, да, конечно… — очнулся от раздумий император, бросаясь к дверям. — Я лично его встречу.
Не в силах более терзаться неизвестностью, он бросился вон из покоев к лифтовой капсуле, которая с огромной скоростью понесла его в сторону принимающего ангара нижней палубы линкора. Свита из адъютантов и телохранителей, опешив от этого неожиданного рывка повелителя, заметалась, но быстро опомнилась и организованной толпой устремилась вслед за императором на второй капсуле.
Минуту спустя Константин Александрович прибыл на пирс ангара, сгорая от желания узнать, что же все-таки стряслось. Он едва сдерживал нетерпение, в то время как вельбот Красовского плавно заходил на посадку, зависая над посадочной площадкой. Едва опоры вельбота коснулись палубы, император ринулся вперед, не дожидаясь, пока техники закончат все протоколы швартовки и опустятится трап. Он приблизился почти вплотную к кораблю, жадно всматриваясь в иллюминаторы, пытаясь различить за ними знакомый силуэт.
Удивлению и тревоге Константина не было предела, когда люк вельбота с шипением отворился, и наружу буквально выпал окровавленный, еле стоящий на ногах вице-адмирал Красовский — тот, в ком государь был абсолютно уверен, и тот, кого он лично послал догнать и привести назад строптивую княжну. Но в каком же состоянии вернулся Александр Михайлович! Его некогда блистательный мундир был разодран в клочья, залит кровью. Волосы растрепаны, лицо разбито и опухло, будто Красовского пропустили через мясорубку.
— Александр Михайлович! — вскричал император, кидаясь к нему. Одного взгляда на плачевное состояние Красовского хватило Константину, чтобы понять — случилось что-то из ряда вон выходящее. — Что стряслось? На вас лица нет, причем во всех смыслах этого слова! Где моя дочь? Где Таисия? И где, черт побери, ваша эскадра?
