— Оставь его, Лега, — похлопал один мужик другого по плечу. — Не марай руки об этого векторанского ублюдка.

— Аньян, помоги мне с огнем, — позвал третий солдат.

— Сам че, не можешь?

— Я водник, — сплюнул мужик у костра себе под ноги.

Аньян, грузный и тучный мужик, фыркнул, но все-таки подошел к приготовленному кострищу. Он шепнул под нос заклинание, щелкнул пальцами, и языки пламени вспыхнули внутри валежника.

— Эй, ты, — оставшийся в стороне мужик пнул паренька в бок. — Вставай, жрать нам приготовь.

— Лега, — повысил голос Аньян. — Он еле дышит. Сам мясо разделывай.

Лега пнул ещё раз паренька, сплюнул ему на голову, и отошел к дереву, возле которого лежала тушка подстреленного зверя. А за деревом был мой походный мешок. Странно, что его до сих пор никто не заметил. Защитный амулет-то я на него не накинула, поспешив за сагой.

Пока трое солдат занимались своими делами, редко перебрасываясь между собой словами вперемешку с руганью, я сосредоточила свое внимание на пареньке, хрипло дышащем в траве. Зрительно обследовала его на наличие повреждений, пытаясь понять, насколько все плохо. Я не лекарь, но отчетливо видела на затылке рваную рану, из которой текла кровь не останавливаясь.

Мальчишка был одной ногой в могиле, времени на раздумья не было.

Я осторожно отползла от поляны, затем в сгущающихся сумерках побежала обратно к Араху. Чем дальше буду от этих троих, тем лучше. Забравшись уже знакомым путем на третью ветку снизу, я улеглась на нее и закрыла глаза.

Паренька было жалко, он даже пожить не успел. И что это еще за обращение с военнопленными? Никогда такого не видела! Обычно над детьми из вражеской страны издевались по-другому — очищали им память и отдавали на усыновление в бездетные семьи южных земель.

К своему стыду, было время, когда я сама кидала камни в клетку с пленными векторанцами. Когда была маленькой и повторяла вслед за всеми то, что делают они. Сейчас, повзрослев, я бы уже не стала кидать камни. Какой смысл вымещать злость на том, кого вскоре казнят? Во мне нет столько злости и ненависти к уже поверженным врагам.

А эти трое передо мной… Не похоже, что они действуют по приказу князя. Как пить дать, дезертиры.

Отбросив сомнения, а также мысли и эмоции, я прикоснулась к своему источнику силы, горящему теплым огнем в груди. Подобно пауку, я протянула тонкий пучок нитей из своего магического источника к пульсирующему огоньку во тьме, в котором слабо светилась душа.

Я запомнила то место, где лежал паренек. Обычно мне нужно было видеть того, к кому протягиваю нити своей силы. Иначе запросто могу наткнутся на кого-нибудь постороннего. На монстра, к примеру.

Парнишка был едва живой, он не мог сдвинуться с места, и мои шансы на успех увеличивались.

Это была моя личная способность — умение видеть души живых существ. Обычных магических сил у меня не было. Ни одна стихия не отзывалась на мои призывы, всю жизнь приходилось пользоваться магическими амулетами.

Моя редкая способность проснулась внутри меня не так давно. С самого детства я принадлежала к той категории людей, которых забыли «поцеловать» Высшие. Этакие внебрачные дети мира, рожденные на всякий случай как рабочая сила.

В мире Авалада чем больше магических сил было у тебя, тем могущественнее был ты сам. Иначе — жизнь превращалась в жалкие попытки выжить. Маги жили, не маги лишь существовали.

Я с самого детства отличалась от других полным отсутствием магических сил. Из-за этого было очень тяжело. И то счастье, которое я ощутила, когда во мне проснулись особенные силы, не описать словами.

Я вдруг начала видеть души, и не только видеть, но и еще кое-что. Вот это «кое-что» мне сейчас нужно было сделать.

Поток нитей моей силы коснулся хрупкой, едва мерцающей души паренька, и я тихо позвала его на векторанском:

— Ты слышишь меня?

Молчание. Душа паренька лишь вздрогнула.

— Я друг. Хочу помочь тебе. Ты слышишь меня?

— Да-а, — тихий ответ, как шелест травы.

— Сейчас я освобожу тебя от боли. Ты попадешь в мое тело, а я — в твое. Но, помни, что ты должен позвать кого-нибудь на помощь. Беги к своим, граница рядом. Ты векторанец, позовешь эмпатов мысленно на своем языке, они помогут тебе. У нас мало времени. Понял?

— Да.

— Поторопись!

Один рывок — и вот уже жгучая боль израненного, полуживого тела окатила мое сознание.

Да, я умела вселяться в других. Я могла меняться телами, но взамен получала все те чувства, что испытывало чужое тело. И сейчас после обмена душами боль раскаленной лавой заструилась по всем моим жилам.

Я глухо застонала, не в силах даже пошевелится.

И как мальчик терпел эту боль? Он просто огромный молодец!

Сколько смогу выдержать эту невыносимую боль зависело от паренька, переместившегося в мое тело. Ближайшие к нам люди — это пограничники Вектора. Туда мне ход был заказан, в моей голове даже мысли звучат на ратийском, эмпаты сразу спалят.

Если мальчишка назовет свое векторанское имя, ему помогут. Тех троих дезертиров, что были моими земляками, мне совсем не было жаль. Мне сильно не нравится, когда издеваются над беззащитными и, в общем-то, ни в чем неповинными людьми, не способными ответить злом на зло.

Зачем троим здоровым мужикам понадобилось издеваться над беззащитным ребенком? В них что, совсем ничего человеческого не осталось? Я понимаю, война между империями. И всей душой я готова защищать свою родину. Но зачем издеваться над детьми?

Мое сердце не настолько каменное.

Тело мальчишки было в критическом состоянии. Сердце стучало, легкие дышали, но, если бы моя душа не было настолько сильной, что одной силой воли удерживало сознание, он бы уже умер от болевого шока. Надеюсь, паренек понял меня. Не знаю, сколько еще продержусь в этом истерзанном теле. Жизнь из него с каждой секундой уходила прочь, растворяясь в чистом воздухе Старого Леса.

— Эй, Аньян, — раздался надо мной хриплый голос Люка. — А паренек-то подыхает. Чу делать-то будем?

Послышались тяжелые шаги, грубые руки быстро пробежали по окровавленному телу, ощупывая на наличие увечий. Каждое касание приносило жгучую боль, хотелось покинуть эту обитель страдания немедля ни секунды. Но надежда на спасение все же была. Надо было просто подождать еще чуть-чуть. Стиснув зубы, я простонала, а руки Аньяна прекратили блуждать по мне.

— Он уже не жилец, два ребра сломаны. Лега, какого Крайя ты бил по голове?

— Он мне весь камзол и штаны кровью изгадил!

— Придурок, некроманту он живой нужен.

— Не ори, Аньян. Найдем еще кого-нибудь. Ты не видел, куда я бутылку с эйко кинул?

— Глянь за тем кустом.

Аньян отошел от меня, и больше ко мне никто не подходил.

Я, чувствуя привкус крови во рту, пыталась отвлечься от боли. И тут в голову хлынули картины незнакомой мне жизни.

Спящая женщина, старая дверь, деревья в лесу. Высокий валун. Прозрачный, чуть веющий барьер, цветы на поляне. Кулак над головой, земля. Три пары ног, ржущие лица. Сапог у живота. Удар. Красный камзол солдата из элитного отряда князя, штаны из дорогой ткани. Сапог у живота. Удар. Опять сапог. И опять удар. Темнота.

Пару минут я соображала, что это за картины мелькают передо мной, а потом в голове щелкнуло.

Это же чужие воспоминания! Вот это сюрприз! Как мало я знаю о своей собственной способности. Надо будет исследовать эту сторону моего дара, но чуть позже… Хм… Если выживу…

Из видений стало ясно, что мальчик сбежал из дома. Он хотел набрать букет для матери, а его поймали. Паренек прошел границу через валун, я это ясно видела.

Неужто есть тайный ход? Это мне на руку. Я как раз ломала голову над тем, как мне незаметно проникнуть на территорию враждебного государства.

Больно-то как. И где этого паренька носит? Прошло уже около часа, пора бы ему уже объявиться. Надеюсь, он догадается позвать лекаря?

В ответ на мой вопрос послышался глухой вскрик, звон мечей, топот ног. Судя по звукам, кто-то с кем-то дрался, но довольно быстро все стихло.