— Кто. Там.

— Это я.

— Кто. Я.

Веселина протяжно вздыхает, очи к небу закатывая. Колдовская дверь очевидно ненавидит её. Из раза в раз она спрашивает, да никогда сразу не пускает. Будто у неё есть такое раздражающее чувство юмора: повторяться — её представления о шутке.

— Это я, Веселина.

— Дерни. За. Верёвочку. Дверь. Откроется.

Конопляная верёвочка слева от двери была Солохой придумана от настырных посетителей, которых ей видеть не хочется. Если за неё дернуть — то сработает наговор, чтобы человек забыл, зачем явился и ушёл восвояси. Солоха дверь так зачаровала, чтобы коли кто раздражающий ходил с глупыми просьбами — так, чтобы назад воротился, да не появлялся у неё боле.

— Второй раз я на это не поведусь! Открывай, давай!

— Кто. Там, — повторяет ворона, и даже безэмоциональный тон всё равно звучит как насмешка. Веселина сердито рычит и скривив губы снова стучит в дверной молоток. Ворона в ответ пытается ударить её когтистой лапкой, отмахиваясь. Внутри дома раздаются стук и слышится приглушённое звяканье, потом шаги и дверь распахивается, скрипя на подржавевших петлях.

Солоха оглядывает Веселину с головы до ног и качает головой:

— Опять ругаешься с моей дверью?

— Она первая!

Ведьма в ответ коротко мягко смеется, из-за чего Веселина сразу же морщит нос, выглядя как маленькая обиженная мышка. Этого вида достаточно, чтобы Солоха прекратила смеяться. Она снисходительно качает головой, её губы изгибаются в широкой улыбке, из-за чего вокруг глаз появляются нежные морщинки.

— Он просто мелкий вредный дух, Веся! — говорит Солоха, продолжая мягко улыбаться. Она отходит в сторону, машет рукой, побуждая Веселину войти. Из дома тянет сильным запахом трав и прохладой. Солоха продолжает говорить, предупреждая о своём любопытстве, — Давай, входи, будешь каяться, чего натворила, что Хозяин лесной вчера всю живность по норам распугал. На весь лес ни одной живой твари, одни дивьи ящерицы твоей матери только снуют повсюду.

Солоха едва ли успевает замолкнуть, как Веселина поспешно реагирует, так громко, что с ветви ближайшей рябины испуганно взметнулась вверх мелкая птаха.

— Это не я!

В веселье подняв брови Солоха, снова смеется, теперь куда громче. Лицо её светлеет, а голубые глаза сияют, излучая мягкий теплый свет, благодаря которому Веселине не обидно. В звуке этом нет ни капли насмешки или злобы, только искреннее веселье. Морщинки вокруг глаз Солохи, становятся глубже, но из-за того как она сияет — они не делают её старше. Ведьма, скорее, даже с ними, смеясь, кажется моложе. Слыша этот смех Веселина не может сдержаться и её губы сами собой расплываются в улыбке. То, как искренне Солоха веселится, лишь немного сдерживаясь, достаточно чтобы Веселина постепенно и сама поддалась этому чувству и начала хихикать.

— Теперь я точно знаю, что это ты, — говорит сквозь смех Солоха. Она опирается на дверной косяк, позволяя своему телу расслабиться. Звук её смеха — раскатистый и яркий, не как переливы колокольчиков на ветру, не нежная птичья трель. Она смеется громко, как будто это единственное, что надо делать в жизни. Её смех — как отражение молодости её души. Веселина в ответ морщит нос, но не может не улыбаться, входя.

Веселина, сощурившись, с наигранным гневом топает ногой, стуча каблучком по деревянному полу:

— Это в самом деле не я!

В сенях она разувается, оставляя вышитые черевички у порога. Как только дверь закрылась — весь мир от хаты как топором отрубило. Стихли все лесные звуки: и пение птиц и шелест листьев на ветру, ничто внутрь дома не попадало. Остался только смех Солохи и она не останавливается, даже когда открывает двери в тайни́цу, из которой тянет запахом трав и какого-то пряного снадобья. Ведьма первая входит в комнату и сразу идёт к чувалу в углу, на огне которого висит котелок на перекладине. На чугунном боку блестит выкипающее снадобье. Солоха большим деревянным черпаком размешивает жидкость, от чего пряный запах становится ещё сильнее. Веселина угадывает ноты тимьяна с ромашкой и что-то острое, от чего в носу сразу же чешется. От огня вверх, в трубу, поднимается синий дым, от лежащих среди поленьев камней. Сам чувал — это большое полое дерево, обмазанное глиной внутри и снаружи, Солоха его сама выдолбила, сама в доме ставила и Словом заговаривала, чтобы огонь в нём покладистым был. Теперь пока Веселина у стенки на лавку садится — Солоха снадобьем занимается. Помешивает то в одну, то в другую сторону, семена тыквенные добавляет, отсчитывает и заговор в такт движениям черпака. Потом крышкой деревянной закрывает. И только закончив — от чувала отходит, на полках большую банку ищет с зеленоватой водой в ней. На стол ставит, пару деревянных кружек рядом, только тогда и говорит, спрашивая:

— Что ж ещё так Малахитница и Ворса переживать будут, Весь?

— Это волхв.

— Волхв? — прекратив насмешничать Солоха немного хмурится, пока напиток травный по кружкам разливает, задумавшись вспоминает каких волхвов в округе знает, — Старый Дубыня что ли?

Веселина удивлённо смотрит на наставницу. Брови её плывут вверх по лбу, словно живут собственной жизнью и даже без слов ясно, как она удивлена, когда спрашивает:

— Пастух — волхв?

— Ах, — качает головой Солоха, по вопросу поняв, что ошиблась в предположении, — Значит не он, — покачав головой она улыбается, по столу кружку под нос ученицы подталкивает, — но ты этого старика встретила, да?

— Да, — Веселина ошарашенно смотрит на Солоху, кивая. Быстро уточняет, немного взволнованно, — да, он спас меня несколько дней назад. Ты его знаешь?

— Похоже на него, — кивает Солоха, — Он хороший человек, — добавляет она и садится на табурет трёхногий, с другой стороны стола, большую часть которого травы занимают, — И ты мне ещё расскажешь от чего это он тебя спас, Весь.

— Да, хорошо, — кивает Веселина и снова спрашивает, — Ты знакома с ним?

— Этот старик искал где поселиться и я рассказала ему о Медном хребте и Меднолесье, — объясняет Солоха, отпивает напиток свой мятный и продолжает говорить, — Так он и пришёл сюда. Отвечая на твой вопрос: очевидно я его знаю.

Веселина в ответ моргает, отпивает травяной отвар холодный, жмурится от удовольствия и говорит, бесхитростно улыбаясь, совершенно фальшиво воркует:

— Я не знала, что у тебя есть друзья!

Солоха на неё смотрит, потом смеется, голову запрокинув. Ведьма веселится, от наглости своей ученицы, с усмешкой отвечает:

— Хочу чтобы ты знала, что я нравлюсь людям, милочка!

— Они просто боятся сказать, что ты их пугаешь! — ухмыляется в ответ Веселина, блестя глазами. Солоха на это только ещё громче смеется и качает головой.

— Наглючая мелочь! — говорит она, отсмеявшись и требует, — Рассказывай, что за волхв, — Солоха голову поворачивает, чтобы на котелок на огне глянуть и снова поворачивается к Веселине, — от него тебя Дубыня спас?

— Да, — кивает Веселина, поняв что не получится сменить тему разговора легко смиряется и объясняется, — Он каким-то колдовством землю опустошал, я и вмешалась, — говорит она и после небольшой паузы, чтобы отпить травяной отвар с мятой, продолжает, — А он меня сжечь попытался. За зверя дивьего принял.

— За зверя принял и всё равно напал? — удивляется Солоха, — Дурная голова видать покоя не дает. И что ты? В человека превратилась бы, да дала ему как следует ведьмовским Словом.

Веселина зарделась, губы пождала сразу, глаза опустила, да в сторону смотрит, с угла стола кусок дерева со временем откололся, да так интересно, ровненько. Солоха же ждёт, на ней смотрит настойчиво. Да не говорит ничего, даёт Веселине смириться и рот самостоятельно открыть:

— А я застряла.

— Опять? Тебя ж давно мать учит, а ты все застреваешь между переходами.

— Это случается только иногда! — сразу же возмущается Веселина и снова смотрит на наставницу. Та только головой качает, в этот раз совсем без веселья.

— Чаще чем нужно!

— Я же не специально!