Нежными, как перышко, прикосновениями он медленно движется вниз по центру моего тела, по грудной клетке и животу, к пупку. Опускаясь ниже, он накрывает меня ладонью и погружает внутрь свой средний палец.

Прикусываю внутреннюю сторону щеки, выгибаясь, и низкое урчание в его горле дает понять, что ему нравится ощущать меня, свидетельство нашего занятия любовью покрывает его палец. Он рисует круги большим пальцем, но это слишком медленно. Намеренно он не дает мне того, что мне нужно.

Я едва не корчусь от досады, боли, страдания.

А потом его рука исчезает.

Открываю глаза, когда он заползает на кровать и поднимает меня, так что у меня нет другого выбора, кроме как забраться на него сверху, когда он ложится, перекидывая мои ноги через его колени.

— Не думаю, что смогу…

Я начинаю протестовать, но он не слушает.

В прошлом эта позиция никогда не подходила мне. Она всегда заставляет меня чувствовать себя слишком выставленной напоказ и уязвимой. И я не могу выкинуть это из головы, чтобы насладиться процессом, но, когда Джонатан крепко сжимает мои бедра, я понимаю, что именно этого он и хочет от меня. Я уже знаю, что с ним эта позиция будет работать так, как никогда раньше.

Может, я и сверху, но он все еще контролирует ситуацию. Задает темп, используя свои бедра и ладони, чтобы удерживать меня неподвижно, когда входит в меня. Борюсь с желанием закрыть глаза, поскольку ощущения становятся почти невыносимыми, потому что я возбуждаюсь от его вида. Он так красив, его волосы слегка взъерошены, а мышцы напрягаются и выгибаются, когда он держит меня в таком положении. Я в восторге от каждого его сантиметра.

— Покрути бедрам, — говорит он. — Откинься назад и держись за мои ноги.

Делаю, как он говорит, выгибаясь дугой, пока не обхватываю его мускулистые бедра чуть выше колен. Эта поза растягивает и удлиняет мое тело, что сводит его с ума.

Затем начинаю двигать бедрами вперед и назад, опираясь на него. Его рука возвращается к местечку между моих бедер. Мое тело уже готово, настроено, подчиняется ему. Когда кончаю во второй раз, это происходит внезапно, вспышка удовольствия настолько сильная, что я вскрикиваю. Я качаюсь на волнах до тех пор, пока не чувствую себя обессиленной.

И затем, так же внезапно, Джонатан садится, толкает меня обратно на кровать, вытаскивает член и сжимает в кулаке, кончая мне на живот. Только сейчас понимаю, что презерватива нет. У нас не было презерватива.

Это не должно быть так горячо, но это так, и когда его голубые глаза ловят мой взгляд, он видит, что мне это нравится. Выражение его лица такое лукавое, и я лежу совершенно неподвижно, позволяя ему откинуться назад и смотреть на меня. Какое зрелище. Я должна как-то прикрыться, привести себя в порядок и спрятать это постыдное удовольствие, но Джонатан ловит меня в ловушку, поэтому я остаюсь такой ради него, зная, что он этого хочет.

Чувствую, что принадлежу ему в каком-то плотском смысле. «Ты развратна», — шепчет мой внутренний голос, но я отказываюсь чувствовать себя виноватой из-за этого. Только не с Джонатаном.

Он протягивает руку, чтобы коснуться моего подбородка, нежно приподнимая его. Теперь, когда наши глаза встречаются, его взгляд смягчается.

— Я люблю тебя.

Почти отворачиваюсь, но он продолжает удерживать мою голову, заставляя терпеть тяжесть его чувств. Как человеку, изголодавшемуся по любви, мне неудобно принимать его любовь. Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к этому.

Мягко киваю, и он отпускает меня, поднимаясь с кровати.

— Не двигайся, — инструктирует он, исчезая в ванной, чтобы намочить полотенце в раковине, прежде чем вернуться ко мне. Протягиваю руку, чтобы взять его, но он сам вытирает меня, после чего помогает подняться.

Мы идем в ванную, и он включает душ, проверяя воду рукой. Я бесстыдно осматриваю его тело. Плавные линии спины, рельефные мускулы — это настолько похоже на искусство, и я удивляюсь, что он не из мрамора.

Молчу, и он не заставляет меня говорить, когда поворачивается ко мне спиной. Я присоединяюсь к нему в душе. Он жестом предлагает мне встать под струю, предоставляя мне возможность вымыться первой, пока он наблюдает. Я поворачиваюсь и позволяю теплой воде стекать по груди. Затем отхожу в сторону и намыливаю волосы шампунем, пока он начинает мыться. Я дрожу, и он замечает это, притягивая меня ближе к себе, чтобы разделить с ним воду.

Улыбаюсь, и он целует меня в щеку.

— Ты в порядке? — шепчет он.

Я хмурюсь.

— Конечно.

Он выглядит успокоенным.

— Просто хочу быть уверен. То, что мы только что сделали, для меня выходит за рамки нормы. Я всегда был чрезвычайно осторожен с прошлыми партнерами. Ты принимаешь противозачаточные средства?

— Нет.

Жду, что он вздрогнет от ужаса, но он просто кивает.

Проходит немного времени, и он как ни в чем не бывало говорит:

— Я хочу детей.

Мое сердце трепещет в груди, и я поворачиваюсь лицом к воде.

— Я тоже.

Он подходит сзади, прижимая меня к своему телу, и обхватывает руками мой живот. Его губы касаются моего плеча, и он шепчет мое имя. Закрываю глаза и стараюсь не плакать. Все это так ошеломляет. Иногда кажется, что хорошего слишком много.

Мы спим в его постели, делим одеяло, успеваем немного отдохнуть, а затем наши тела снова прижимаются друг к другу. То, что было новым всего несколько часов назад, уже кажется немного знакомым. Я осознаю, что мое тело строит в нем дом, место, где можно отдохнуть моей усталой голове.

Я просыпаюсь оттого, что Джонатан убирает волосы с моего лица.

— Уже поздно. Нам скоро нужно ехать в аэропорт, и они только что доставили завтрак.

Стону от утреннего света. Мне нужен еще час сна, а если не час, то хотя бы еще десять минут.

— Эмелия… — говорит он со смехом, когда я глубже зарываюсь под одеяло.

— Прошлой ночью ты не давал мне спать, — возражаю я, возлагая вину на него.

Его прикосновение исчезает, и я неохотно открываю глаза.

Он стоит рядом с кроватью, одетый в серый костюм. Уже принял душ. И выглядит жизнерадостным, похожим на Джеймса Бонда.

— Как давно ты не спишь?

— С шести, — говорит он. — Мне нужно было ответить на несколько звонков. Я заказал еду в номер. Иди поешь, пока еще горячее.

Стесняюсь, что на мне абсолютно ничего не надето. Джонатан понимает, кивая в сторону телевизионной тумбы.

— Я велел им принести твои вещи. Надеюсь, ты не возражаешь.

Возражаю? Я безмерно благодарна за то, что мне есть что надеть.

Он поворачивается, чтобы пройти в гостиную, давая мне время подбежать и вытащить трусики. Но это единственное уединение, которое я получаю. Теперь он наблюдает, пока я роюсь в сумке в поисках лифчика. Моя кожа вспыхивает, но под этим поверхностным чувством застенчивости что-то оживает от того факта, что он не может не смотреть на меня. Очевидно, после прошлой ночи, всех тех часов, которые мы провели вместе, было недостаточно.

Надев бюстгальтер и джинсы, я оглядываюсь на него через плечо, и он пытается скрыть тайную улыбку, поворачиваясь и протягивая руку за газетой, сложенной рядом с нашим завтраком.

— Что у тебя запланировано на сегодня? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой вопрос прозвучал непринужденно.

— Помимо того, чтобы отвезти тебя домой? Ничего особенного. Позже должен провести несколько часов за рабочим столом, но ничего такого, что не могло бы подождать.

— Отвезешь меня домой? — спрашиваю я с любопытством.

— Я забронировал для тебя место на своем рейсе.

Он говорит это как ни в чем не бывало, но я чертовски хорошо знаю, что буду сидеть рядом с ним в первом классе, потягивая шампанское и наслаждаясь сантиметрами дополнительного пространства для ног.

— Тогда я отменю свой.

Он кивает, пролистывая газетные разделы, пока не останавливается на бизнесе.

— Мы могли бы поужинать вместе? — предлагаю я. — Если, конечно, тебе не нужно работать.

Он улыбается, но не поднимает глаз. Думаю, он пытается вести себя так, будто это не имеет большого значения, что мы начинаем сплетать наши жизни воедино.