— О боже, я так волновалась. Честно говоря, не думала, что успею к началу шоу. Я общалась с баристой в Starbucks. Он всегда пытается пофлиртовать со мной.

— Да, я была там и все видела. Соня, бедный парень просто принимал у тебя заказ.

— Ты же слышала, как он это говорил: «Что я могу вам предложить?». И все это хрипловатым голосом. Боже, парень, помедленнее.

— Ты невыносима.

— Я возбуждена. Между этими состояниями есть разница.

Студенты на местах перед нами ерзают на стульях, некоторые с любопытством оглядываются назад. Соня, ничуть не смущаясь, машет им пальцами.

— Ты распечатала слайды для лекции? — спрашиваю я, зная ответ.

— Конечно, нет. А еще у меня нет ручки.

— Скажи честно, как ты попала в это учебное заведение?

Она изображает, как делает минет, и я невольно смеюсь. Конечно, это шутка. Соня — одна из самых умных людей, которых я знаю. Она капризная, легкомысленная, плохо подготовлена к лекциям, но при этом умная. У Сони есть стипендия.

— Так ты захватила запасную пару трусиков? — шепчет девушка, наклонившись ко мне.

— Нет, — я глубоко вздыхаю, чтобы показать, что этим утром потакать ей не собираюсь. — В отличие от тебя, я могу себя контролировать.

— Правда? Ты поэтому в прошлом семестре поставила будильник на четыре утра, чтобы записаться на это занятие?

— Эта лекция нужна для моей специальности, — настаиваю я, выпрямляясь и аккуратно раскладывая конспекты на столе. Демонстрирую идеальную осанку, но Соню это не убеждает.

— Ты здесь по той же причине, что и все мы, — не впечатленная этим подруга закатывает глаза.

Она обводит рукой всю аудиторию, но я уже знаю, на что Соня намекает. Соотношение девушек и парней здесь смехотворно. Оно составляет 90:10. Причина не в том, что парни гораздо меньше интересуются консервированием памятников архитектуры, дело в том, что места на лекциях по этому предмету быстро заполняются.

О профессоре Барклае знают все студенты Дартмута. Факты: он гений с Притцкеровской премией и множеством публикаций в портфолио. При этом ему тридцать два. Правда, о нем ходит много лживых слухов: говорят, он потомок шведских аристократов, в конце двухтысячных был моделью для Ральфа Лорена и встречался с Натали Портман.

— Я здесь потому, что этот предмет пересекается с темой моего дипломного проекта.

— Отлично, — кивает мне Соня. — Это прозвучало почти что искренне. Значит, ты хочешь пройти через это? Попросишь его быть твоим консультантом?

— Точно. Планирую поговорить с ним после лекции.

На кафедре есть всего несколько профессоров, чье направление совпадает с темой моего проекта. Профессор Барклай случайно оказался одним из них. Соня сказала бы, что это не совпадение, но что она вообще знает?

Я подготовила небольшую речь и все остальное. Мой краткий рассказ о проекте точно его впечатлит.

— Не верю, что все присутствующие зарегистрировались на лекцию, — Соня разворачивается, чтобы окинуть взглядом аудиторию. Я соглашаюсь.

— Я пришла на двадцать минут раньше начала, а передняя половина уже была занята.

Предмет профессора Барклая обязателен для старшекурсников, но лекции могут посещать и другие студенты, которым, как например Соне, нужен факультатив.

— Популярность профессора Барклая не знает границ, — говорит она, шевеля бровями.

Несомненно.

Уже прошло десять минут с начала занятия. Он должен начать выступление. Если бы это была лекция другого преподавателя, студенты уже негодовали бы. Но здесь это только усиливает предвкушение, пока дверь аудитории не открывается, и студенты переводят взгляд на вошедшего. Толпа сразу же замолкает, когда появляется герой дня.

Начинаю его рассматривать. Мое тело окрашивается румянцем, словно я приняла горячий душ. На самом деле, я удивлена тому, что слухи о нем правдивы. Хотя они не отражают всю картину.

Он не похож ни на одного профессора из тех, кого я знаю. Никакого твидового пиджака. Никаких усов в стиле семидесятых. Никаких складок, торчащих на уровне живота. Этот мужчина… чертовски хорошо выглядит.

— Боже, — шепчет Соня, наклонившись ко мне.

Профессор Барклай уверенными шагами направляется к кафедре в центре аудитории. Я пользуюсь этим, чтобы рассмотреть в нем каждую деталь, хоть и не должна так поступать. С такого расстояния не могу рассмотреть его глаза, к сожалению, но густые волосы теплого каштанового цвета уложены так, чтобы подчеркивать черты лица профессора. Его челюсть почти что непристойно красива, особенно в сочетании с ямочкой на подбородке. Он — настоящее совершенство, не хуже Супермена.

Только рассмотрев все это, я поняла, что он хмурит густые брови. Мужчина бросает кожаную сумку рядом с кафедрой и начинает логиниться в компьютере. В процессе, не поднимая глаз, он начинает говорить отрывисто и нетерпеливо.

— Прошу прощения за позднее начало. Я — профессор Барклай, буду читать лекции по истории и философии сохранения исторических памятников. Курс исследует ценности и этику охраны природы и сохранения городской среды. Это позволяет создать основу для суждений и решений в строительных проектах. Программа курса включает вопросы, связанные с традициями и инновациями, а также мы изучим различные виды сохранения памятников архитектуры, например, частная реставрация, адаптация для современного использования и консервация.

Он заканчивает речь печальным вздохом, так как компьютер не торопится пускать его в систему. На мгновение профессор сдается, опирается руками на кафедру и поворачивается к аудитории, наконец посмотрев на нас.

У меня перехватывает дыхание.

Клянусь, мы все склонились к нему.

— Курс предусматривает три лекционных часа в неделю. Мы будем встречаться в этой аудитории каждый вторник и четверг в десять часов. Детали и структура курса изложены в программе, с которой вы можете ознакомиться в свободное время. Однако хочу пояснить, что ваша оценка будет складываться из трех экзаменов и одной курсовой работы. Каждая будет оцениваться в двадцать пять процентов. Я не буду учитывать посещаемость. И не буду давать домашнее задание. Успевать за темпом или отставать — это ваш выбор.

Компьютер наконец позволяет профессору войти в систему. Он вставляет флешку, находит нужный файл и открывает слайды. Затем начинает лекцию.

— Как многие из вас знают, сохранение исторических зданий играет важную роль для американского общества. Подумаете об Эмпайр-стейт-билдинг, Белом доме, музее Гуггенхайма — эти здания известны во всем мире, они составляют основу идентификации нашей нации. Почему так важно сохранить их? Как мы можем использовать исторические здания для служения окружающим их сообществам? На этой лекции мы узнаем, как архитектура позволяет помнить прошлое и заложить основу для более стабильного будущего.

Он отходит от кафедры и, переключая слайды, просматривает список знаменитых зданий. В этот момент он углубляется в дискуссию о том, как здания могут служить талисманами, преображая пространство вокруг и превращая груду камней в священную икону.

Его лекция настолько интересна, что только через пятнадцать минут я понимаю, что ничего не записала.

— Черт, — шепчу я себе под нос, и студенты вокруг смеются над моим не очень тихим ругательством.

Пытаюсь быстро записать несколько последних важных деталей. Когда я снова поднимаю взгляд, прервавший лекцию профессор Барклай смотрит на меня.

Голубые, наконец поняла я. Его глаза цвета льда.

Долгое, мучительное мгновение он не сводит с меня взгляда, а я не делаю ни единого движения.

Затем он подходит к моему сектору, и сердце уходит в пятки.

— Мисс… — начал он, ожидая, когда я скажу свою фамилию.

— Мерсье, — я говорю это так тихо, что приходится повторить это еще раз, чтобы он меня услышал. — Мерсье.

Очевидно, его терпение ко мне иссякает, потому что он сужает глаза.

— Мисс Мерсье, увы, Вам придется стать примером для аудитории, — он обводит взглядом комнату. — За относительно короткий промежуток времени нам нужно охватить много материала. Каждую неделю мы будем прорабатывать по главе «Богатого наследия» Майера и «Сохранения истории в Америке» Хейвуда. Если Вы хотите сорвать лекцию… Или хотите потратить мое время впустую… — профессор делает паузу, чтобы посмотреть на меня, создавая чувство, что земля уходит из-под моего стула. — Предлагаю избавить нас от подобных инцидентов и оставаться дома.