Я понимаю, что пялюсь на него слишком долго, только когда он отрывает взгляд от телефона и ловит меня на горячем.

Мне хочется быть сильной и смотреть на него, таким маленьким, незаметным образом бросая ему вызов, но, будучи легкой добычей, я сразу же опускаю глаза в пол. В такой позе на своем месте я почти что склоняюсь перед его ногами.

Четверг оказывается еще хуже, чем вторник. Одеваясь утром, я не думаю о профессоре Барклае или его предмете. Когда надеваю платье кроя «бэби-долл» с рукавами длиной три четверти, то делаю это только потому, что мне нравится его носить. Бело-голубая ткань с цветами напоминает мне о платье, которое когда-то было у моей матери, то самое, что все еще лежит в сундуке с ее вещами, с которыми я не могла расстаться несколько лет назад.

Когда прихожу в аудиторию, то почти сразу понимаю, что моя одежда неуместна, ведь всю лекцию я буду сидеть. В обычных обстоятельствах, потерявшись где-то в средних рядах, в этом платье я осталась бы незамеченной. Среди студентов я была бы в безопасности, так как ноги и подол были бы скрыты. Однако, сидя на стуле, я не могу скрыть почти всю верхнюю часть бедер.

Слава Богу, когда я захожу в аудиторию, профессора Барклая нет на месте.

Я наклоняюсь, стараясь приседать, а не сгибаться, чтобы достать конспект, ручку и слайды с лекцией. Затем быстро сажусь, кладу учебник на колени вместе со слайдами и ручкой. Опускаю взгляд, пытаюсь отдернуть подол платья вниз и молюсь, чтобы вся аудитория не смотрела за тем, как я ерзаю на стуле. Я все еще тяну за юбку, когда профессор Барклай входит в боковую дверь, а солнце светит ему в спину.

Время для того, чтобы решить проблему с платьем, закончилось. Мне не хочется привлекать еще больше внимания к своему наряду, поэтому я свожу ноги вместе и скрещиваю лодыжки.

Я чувствую его тяжелый пристальный взгляд на своей шее. Это может быть просто мое воображение, а мой разум искажает реальность до худшего из возможных кошмаров, или это — шестое чувство, но я знаю, что он заметил мой наряд. Представляю, как он взглядом украдкой скользит по моим ногам, вдоль игр и чувствительной впадинки под коленями, по боковой части бедер, которые не удалось прикрыть учебником. Я ерзаю на стуле и скрываю дрожь, все еще смотря в пол. Если он смотрит и видит меня таким образом, то я не хочу об этом знать. Даже не хочу допускать, что он подумал, что это не случайность, а я, возможно, оделась так для того, чтобы вызвать у него какую-то реакцию.

Просто хочу выжить на очередной лекции профессора Барклая. Это все, на что я могу надеяться.

В следующий вторник, перед началом занятий, когда я сижу рядом с лекционным залом и читаю «Богатое наследие» Майера, прямо передо мной на пол опускается Соня, готовая продолжить разговор, к которому мы периодически возвращались после начала семестра.

— Ты занята? — спрашивает Соня. Она — настоящий сгусток энергии.

— Да.

— Это плохо, потому что я хочу кое-что тебе показать, — она расстегивает рюкзак, вытаскивает ноутбук и включает его. — Не поверишь, что я сделала.

Я хмурюсь, так как за время нашего общения поняла, что не доверяю Соне. Определенно, она не самая уравновешенная среди моих друзей. Но спонтанная, веселая, и, насколько я убедилась сейчас, весьма настойчивая.

— Это произведение искусства.

— Соня, я пытаюсь почитать материал перед лекцией, — я не поднимаю глаза.

— Отлично. Ты такая прилежная студентка. А теперь посмотри сюда.

Девушка поворачивает ко мне экран ноутбука, и на нем появляется фото в хорошем качестве, где мы с профессором Барклаем обнимаем друг друга. Одеты празднично: он в черном костюме с галстуком, а я — в серебристом облегающем платье. Выглядим как на ковровой дорожке какой-то церемонии награждения.

Моя челюсть падает на пол.

— Ты где это взяла? — шиплю я.

— Я это сделала! — восклицает Соня.

Она привлекает внимание ближайшей группы студентов, которые оборачиваются и видят изображение на экране ноутбука, прежде чем я успеваю закрыть его.

— Разве это не великолепно?! — продолжает подруга. — Что-то вроде реального воплощения того, что могло бы произойти, не будь ты такой занудой!

— Это действительно… пугающе, — я прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть все детали. Наши лица на фото немного размыты. В лучшем случае это делал ребенок. — Соня, это… Действительно, плохо.

— Ну, ты права. Хорошо. Я сделала это в каком-то дурацком приложении. Загружаешь фото лиц, и все остальное программа делает за тебя. Я занималась этим все утро, сохраняла свое фото с молодым Ди Каприо периода популярности «Титаника», и тут мне в голову пришла прекрасная идея показать тебе, насколько хорошо вы с профессором Барклаем будете смотреться.

Лицо преподавателя, которое она, скорее всего, взяла с фото на сайте нашего университета, смотрится до смешного крупным в сравнении с моим, а его кожа светлее, чем у человека, на которого она его «наложила».

— Чье это тело? — спрашиваю я, указывая на экран.

— Блейк Лайвли. Лицо профессора Барклая я поставила на Райана Рейнольдса. Я думала, что они чем-то схожи.

— Да мы вообще на них не похожи. У меня не светлые волосы.

— Ладно, да, небольшая оплошность с моей стороны, но особого выбора в приложении нет. В конце концов, оно бесплатное.

— Ты могла хотя бы брюнетку выбрать?

— Знаешь, это не звучит как благодарность. Я от тебя не услышала ни единого «спасибо».

Я бросаю на нее взгляд, будто говоря: «Ты, наверное, шутишь».

— О, это потому, что я совсем не благодарна. Вообще, я не исключаю, что ты сумасшедшая. Тебе нужна помощь.

— Ты серьезно? — она оскорблена моими словами. — Это была тяжелая работа. Которая заняла почти десять минут. Мне пришлось просмотреть несколько твоих действительно тошнотворно-милых фото, чтобы найти подходящую для этого снимка. Она пододвигает ноутбук, чтобы я могла посмотреть на фото еще раз, но мне это не нужно.

— Мне удалось тебя убедить? — спрашивает она.

Тишина.

Она вскидывает руки.

— Вот как? Ты официально заявляешь, что это не катит? И не собираешься меня слушать? Просто продолжишь вести свою скучную жизнь?

— Да, — отвечаю я категорично.

— Какая огромная ошибка, — Соня закрывает ноутбук и засовывает его обратно в рюкзак. — Ты могла бы улизнуть с профессором Барклаем прямо сейчас, чтобы уединиться с ним перед лекцией.

Она не утруждает себя регулировкой громкости голоса, и я знаю, что ей даже не стоит об этом говорить. У моей подруги есть только один режим: громкий.

— В данный момент я не особо в этом заинтересована. Сейчас я пытаюсь заработать средний балл для поступления в аспирантуру, желательно на стипендию. Не думаю, что секс с профессором поможет мне в этом.

Двери в аудиторию открываются, и студенты начинают заходить. Я собираю вещи и встаю, после чего протягиваю руку, чтобы Соня пожала ее. Недовольно нахмурившись, она все-таки делает это.

— Извини, я больше не хочу приключений. Если честно, то от мысли о романе с профессором у меня начинает болеть живот.

— Думаю, я понимаю, о чем ты. Но по-прежнему уверена, что ты совершаешь ошибку, и теперь знаю, что ты безнадежна.

Я смеюсь, понимая, что в ее словах нет и капли сарказма. Она имеет в виду все то, что сказала. В мире Сони имеет смысл поставить под угрозу все свое будущее ради ночи с горячим профессором. Я бы никогда так не поступила.

— Покончим с этим раз и навсегда?

— Да, — Соня кивает. — Тема официально закрыта.

Мы заходим в аудиторию вместе, и подруга начинает рассказывать мне об одном сексуальном парне на ее лекциях по психологии. Я слушаю ее до тех пор, пока не бросаю взгляд на центр зала и не вижу профессора Барклая, который общается с несколькими студентами. В них я сразу узнаю тех студенток, которые стояли рядом с нами в коридоре… Те, кто увидел работу Сони до того, как я закрыла ноутбук.

Я чувствую, как румянец начинает заливать мое лицо.

Нет.