Она раздражена, что ее уловка не срабатывает.

— Неужели ты должен быть таким невыносимым? Я думала, что воспитала тебя лучше. Дай своей старой матери то, ради чего стоит жить…

— Тебе едва перевалило за 60. Ты занимаешься пилатесом четыре раза в неделю.

— Да, и учитывая то, как твой отец сводит меня с ума, завтра я буду на пороге смерти, занимаюсь пилатесом или нет.

— Эмелия Мерсье.

Эта фамилия останавливает ее на полпути.

— Ты шутишь. Она родственница Александра и Эммета?

— Вроде того. Это долгая история.

— Что ж, это делает ситуацию интересной, не так ли? А теперь ответь, почему вы не встречаетесь?

— Она мне отказывает.

Это заставляет мою мать рыдать от смеха. Бесконечно долго. Я переключаю ее на громкую связь, кладу телефон на стол и возвращаюсь к работе. Отправляю одно электронное письмо, читаю другое, а она все еще продолжает смеяться.

— Прости, — говорит она, пытаясь взять себя в руки. — О, я ужасна. Должна ли я сказать тебе, что все в порядке, и напомнить, какая ты находка? Нет, не стоит, ты это знаешь, и я только увеличу твое эго. Почему она тебе отказала? У вас что, нет химии?

Я прочищаю горло.

— Нет… это не проблема.

Раздается тихий стук в дверь, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть Эмелию. Она избегает меня весь день, и я облегчаю ей задачу, отсиживаясь в офисе и наверстывая упущенное, пока был в Цинциннати.

Я смирился с тем, что у меня не будет возможности увидеть ее сегодня после презентации. Поскольку дверь моего кабинета закрыта, то не уверен, ушла она уже или нет, но предположил, что ушла. Теперь она топчется на пороге, ожидая приглашения войти. В этом нежно-розовом платье она выглядит как конфетка, и, что самое главное, я рад, что утренние слезы давно прошли.

Я машу ей рукой, приглашая войти.

— Может быть, дело в том, что она считает, что тебе недостает индивидуальности, — услужливо подсказывает моя мама. Я все еще держу ее на громкой связи, так что Эмелия это слышит.

— Может быть, — отвечаю я, ничуть не смущаясь. — Вообще-то, она сейчас здесь. Только что вошла в мой кабинет.

Эмелия хмурится в замешательстве.

— Я разговариваю по телефону с матерью, — говорю я.

Ее глаза расширяются, и она колеблется на полпути к моему столу.

— Эмелия, познакомься с Люсиль. Люсиль, Эмелия.

— О! Эм, привет, — застенчиво щебечет Эмелия.

— Здравствуй, моя дорогая, приятно с тобой познакомиться. Я задавала своему сыну всевозможные вопросы о тебе, но это еще лучше, я могу получить информацию прямо из первых уст.

Эмелия робко улыбается и подходит еще на шаг ближе, явно заинтригованная.

— Джонатан говорит, что ты его отвергла.

Смех вырывается у Эмелии, прежде чем она успевает сдержаться.

Затем ее взгляд встречается с моим, и она отвечает.

— Да… отвергла.

Эмелия находит это таким же забавным, как и я.

— Вы рассказали своей маме обо мне? — шепчет она.

— Конечно, — одними губами отвечаю я.

— Понятно, — говорит моя мама, — но мне любопытно, не связано ли это с его отношением, потому что я сказала, что ему действительно нужно поработать над собой. Никто не хочет встречаться с брюзгой, Джонатан.

Эмелия уже вовсю сияет.

— Иногда он бывает сварливым, — подтверждает она.

Моя мать стонет.

— Должна сказать, что это не с моей стороны семьи. Мне нравится думать, что я очень добродушная. Спроси кого угодно.

— Не верь ни единому ее слову, — возражаю я.

— Джонатан! — шипит моя мать. — Я чрезвычайно приятный человек!

— У нее острый ум и суховатое чувство юмора. Она съест тебя живьем, если ты не будешь осторожна, — предупреждаю я Эмелию.

— Она мне уже нравится, — говорит Эмелия, продолжая подходить ближе.

— Спасибо. А теперь вернемся к нашему вопросу. Ты сейчас с кем-то встречаешься, Эмелия, или ты одинока?

Я протягиваю руку, чтобы взять телефон, с меня хватит.

— Было приятно с тобой поболтать, но мне нужно идти.

— Ну и ладно. Ты такой зануда. Эмелия, дорогая, было приятно с тобой познакомиться. Ты кажешься замечательной, и, если когда-нибудь решишь встречаться с моим сыном, несмотря на сварливое отношение и все такое, я обещаю тебя баловать. У нас есть виноградник, он тебе говорил? Я пришлю тебе столько вина, сколько ты захочешь…

— До свидания, — вставляю я, прежде чем повесить трубку.

Эмелия склоняет голову набок, изучая меня.

— Ваша мама, должно быть, очень хочет, чтобы вы остепенились.

Я откидываюсь на спинку стула.

— Ей бы это понравилось.

— Почему?

— Она считает, что для меня важно иметь семью. Она знает, что это то, чего я хочу для себя, и беспокоится, что я посвящаю слишком много времени работе.

— В этом есть смысл… Мне просто трудно поверить, что у нее на примете нет какой-нибудь привлекательной девушки, на которой вы могли бы жениться. Возможно, кто-то, с кем вы выросли.

Понятия не имею, откуда у нее берется эта идея, но я быстро пресекаю ее.

— Она будет счастлива, кого бы я ни выбрал, лишь бы не скрывал от нее ее будущих внуков. Она привязалась к тебе, потому что увидела нашу совместную фотографию на том благотворительном вечере несколько недель назад. Она считает тебя сногсшибательной и говорит, что мы были бы милой парой.

Эмелия краснеет и опускает глаза.

— О…

— И, между прочим, так и есть. Что ты хотела?

Хочу, чтобы она сказала, что ей ничего не нужно, хочу, чтобы она пришла сюда с единственной целью — побыть в моей компании. Хочу, чтобы она признала, что так же влюблена в меня, как и я в нее. Тогда бы у нас что-то получилось.

Вместо этого она поднимает руку. Ключ от моего дома болтается у нее в руке.

— Подумала, что вы захотите его вернуть.

Это похоже на удар, хотя так не должно быть. Возвращаюсь к своему столу и хватаюсь за контракт, который просматривал до звонка матери.

— Ты хочешь вернуть его мне? — спрашиваю я, смачивая кончик указательного пальца, чтобы быстро пролистать страницы в поисках определенного раздела, который юристы хотели, чтобы я просмотрел.

— Это ваш ключ, — говорит она, протягивая его мне, чтобы я взял.

Не смотрю на нее и отвечаю несколько резко:

— Я не это спросил. Если ты хочешь оставить его себе, то оставь. Уверен, что он достаточно скоро снова понадобится.

— Не понадобится.

Пожимаю плечами, как будто это меня не касается, и указываю на угол своего стола.

— Тогда оставь там.

Я не даю ей того, чего она хочет. Ее тихое недовольство говорит мне об этом.

Краем глаза я вижу, как она подбрасывает ключ на ладони и крепко сжимает его, после чего огибает мой стол и направляется к двери. Видимо, она решила оставить его себе.

— Спокойной ночи, Эмелия, — говорю я, едва сдерживая торжество в голосе.

Не могу точно сказать, когда решил отказаться от борьбы и держаться подальше от Эмелии. На протяжении всех наших отношений я сдерживаю себя рядом с ней, но в какой-то момент между ее возвращением в мою жизнь и сегодняшним днем та небольшая решимость, которая у меня была, уничтожена раскаленным добела желанием. Я полностью бросаю игру, в которую играю. И больше не буду себя наказывать. Не пойду по пути: она слишком молода, сотрудница, слишком невинна и кротка, мне уже все равно.

К сожалению, похоже, что я пришел к этому решению раньше, чем она, а значит, ожидание еще не закончилось.

Тоска.

Желание.

Все это зреет под поверхностью.

Отчаянно хочу, чтобы Эмелия полностью сдалась, и не только для того, чтобы я смог соблазнить ее, и она позволила бы мне прикоснуться к ней физически, я хочу большего. Не хочу, чтобы этот ключ был спрятан в каком-нибудь ящике в ее квартире. Хочу, чтобы он был прикреплен к ее связке ключей и использовался дважды в день.

На следующий день раздается тихий стук в дверь моего кабинета, но я не утруждаю себя тем, чтобы оторвать взгляд от компьютера. Скорее всего, это Кэндис, менеджеры не стесняются стучать кулаком в мою дверь, а Кристофер даже не утруждает себя этим, прежде чем ворваться внутрь.