— А что с твоей формой? — она брезгливо покосилась на моё потрёпанное платье. — Согласно требованиям Устава, ты должна носить её в стенах Академии постоянно. Ещё пара таких выходок — и придётся заносить это в личное дело.

Герман молчал, не спеша встать на мою защиту. Ещё бы, будет он портить отношения с роднёй своей девушки! Так что рассчитывать на кого-то, кроме себя, не стоит.

Я медленно перевела взгляд с профессора на стоящую позади неё в платье Оливию, и в груди заклокотало от несправедливости.

— Профессор, а сколько раз я должна пройтись по Академии без формы, чтобы мне был сделан официальный выговор?

— Трёх будет достаточно, студентка. И учтите, выговор будет делать сам ректор.

— Тогда нам, наверное, не стоит вас задерживать, раз вы направляетесь прямо к нему?

— О чём ты, Лина? — Герман попытался взять мою руку, но я резким движением выдернула её.

— Так об Оливии, конечно же! Я вижу её в третий раз без установленной Уставом формы. Первый был в день моего прибытия сюда, когда я случайно с ней столкнулась в коридоре. Второй — на уроке по зельеварению, где она вам ассистировала. Ну и третий, как вы понимаете, сейчас!

Все были в шоке от моей речи, включая меня саму. Но бесило такое однобокое отношение к правилам. Почему одним можно, а другим — нет?

— Ты… — профессор лишь беззвучно открывала рот, не издавая ни звука.

На Оливию я старалась в этот момент не смотреть, опасаясь её прожигающего взгляда.

— Что здесь происходит? Почему столпотворение? — к нам быстро приближался ректор собственной персоной.

— Ну вот, и идти далеко не надо! Правда, Оливия?

В ответ услышала лишь шипение, слов не разобрать.

Было забавно наблюдать, как с каждым шагом Дамиана (ну а что, он же разрешил называть себя по имени, вот — пользуюсь) меняется лицо профессора по зельеварению. От маски злобной преподавательницы, что готова наказывать за любую провинность, не осталось и следа. Теперь передо мной стояла женщина, что источала само благочестие.

— Господин ректор, здравствуйте! — Белинда вышла вперёд, закрывая собой племянницу.

— Я задал вопрос, — ректор хмуро взглянул на присутствующих в ожидании ответа.

— У нас вышло небольшое недопонимание со студенткой.

Когда мужчина вопросительно посмотрел в мою сторону, решила, что надо всё же сказать правду. А то так и буду вечно девочкой для битья для кого ни попадя:

— Профессор Джефферсон лишь указала мне на недопустимость нахождения в Академии без формы и сказала, какое наказание за этим последует, если она увидит меня в таком виде ещё несколько раз, — я руками показала на своё платье, что, кстати, весьма удачно прикрывало забинтованные руки широкими рукавами. — Я же обратила внимание, что студентка Оливия систематически нарушает данное правило Устава и уточнила, идут ли они к вам за внесением записи в личное дело по поводу этого факта.

На секунду образовалась такая пугающая тишина, что можно было услышать ход секундной стрелки на главных часах в холле.

— Хм-хм, — ректор прокашлялся и прищурившись посмотрел на Оливию, что истуканом застыла возле тёти. — Что с вашей формой?

— Она в стирке. Не успела высохнуть, — ответила за племянницу Белинда.

— Вы знаете, мисс Джефферсон, только на моей памяти я вижу Оливию без формы уже в который раз. Видимо, она настолько неряшлива, что её одежда постоянно нуждается в чистке? Может, перевести вас на бытовой факультет? Возможно, там вы научитесь следить за своей одеждой более внимательно.

О, даже я не ожидала такого ответа от ректора. Думала, пожурит её немного да велит больше так не делать.

Красная как рак Оливия всё ещё молчала, только изредка поглядывая на Германа, который стал свидетелем её позора. Хотя, насколько я помню, даже он ей говорил про мантию ещё в тот самый раз, когда мы с ней впервые встретились.

— Простите, господин ректор. Этого больше не повторится. Позвольте мне идти, — она жалобно посмотрела на него, и после утвердительного кивка быстро направилась в сторону жилых комнат.

— Что касается вас, миссис Джефферсон, то правила Устава, за соблюдение которых вы так радеете, позволяют студентам носить ту одежду, что у них имеется, пока те не получат новую форму. Советую, во-первых, повторить данные пункты, а во-вторых, внести замечание в личное дело мисс Оливии. Я позже проверю. И на будущее, прежде чем раздавать студентам наказания, было бы неплохо разобраться в ситуации.

— Хорошо, господин ректор, — согласилась женщина, став белой от злости.

— Не смею задерживать.

Незаметно для меня мы с ректором остались наедине. Нет, конечно, вокруг нас то и дело сновал народ, но было ощущение, что мы находились с ним в каком-то вакууме, где были только вдвоём.

— Что сказала миссис Курати?

— Осмотрела меня, промыла раны и наложила повязки. А ещё дала какую-то мазь. В остальном сказала, что всё в норме.

— Пойдём, я провожу тебя до общежития. Мало ли кому ещё придёт в голову выдать тебе наказание за отсутствие формы, — он отошёл, пропуская меня вперёд.

— Так-то она права, я ведь действительно без неё. Тогда проводите меня до кастелянши, теперь-то уж точно придётся просить новый комплект, — мне было неловко перед ним. Так возится со мной. Даже встал на защиту перед Белиндой. Да и внешность у него ого-го какая! Это я ещё в первый день нашего знакомства оценила. Жаль, конечно, что он не мой истинный.

— Нет уж, давай-ка ты всё же пойдёшь в комнату и сядешь за лекции. Скажу честно, не хочу тебя завтра видеть до начала рабочего дня. Но боюсь, если не будешь готова к урокам, мне вновь придётся назначать наказание. А я, поверь мне, этого не хочу.

Что ж, звучало вполне убедительно, да и спорить почему-то не хотелось, устала за сегодня. Всё же не каждый мой день насыщен такими событиями: покушение, допрос, ссора с преподавателем.

— Спасибо, что проводил, Дамиан, — я мялась у двери, не зная, что ещё сказать.

— До встречи завтра.

Девочки ещё были на лекциях, и комната встретила меня тишиной. Только по кровати важно прохаживался Афоня, цепляя когтями старенькое выцветшее покрывало.

— Ну привет, ведьма!

— А вот обзываться нехорошо, — я с наслаждением плюхнулась на мягкие подушки, забросив ноги на спинку.

— Что это было, в кабинете ректора?

— Вот и мне интересно — что? Почему они вдруг решили, что я могу быть связана с убийством? Так что это я у тебя должна спрашивать, что происходит, — тут я не лукавила. Из нас двоих птиц явно был осведомлён лучше.

— Они просто собирают информацию. Кто-то воткнул Барнаби пилочку в шею, вот и ищут причастных.

— Смешно, у меня даже пилочки нет. Это можно смело приписать в графу к отсутствию мотива лишать жизни милого смотрителя. Да у меня даже одежды нет! Не то что пары лишних личных вещей!

Не успела я это сказать, как воздух в комнате словно замер на секунду, и после громкого хлопка прямо на пол около кровати упала розовая коробка, перевязанная бантом.

— Неплохо! А говоришь, вещей нет, — птиц, не дожидаясь моего разрешения, спустился прямо на короб и начал клювом отрывать розовое безобразие от коробки. — И кто же тебе шлёт такие подарки?

Передо мной, как и с утра, лежала форма Академии, такого же высокого качества, что и прежде. Только на этот раз было небольшое отличие — теперь у меня было по три блузки и три юбки. Да уж, а ректор, оказывается, смотрит наперёд.

Пока никто из девочек не пришёл с лекций, решила немного прилечь. Всё же события этого дня и все переживания, с этим связанные, сильно измотали. Меня начало знобить и бить мелкой дрожью. Организм подавал чёткий сигнал — отдых и сон, а всё остальное потом. Не стала ему противиться.

Уже в полудрёме почувствовала, как птиц прислонился ко мне крылом. Стало уютно и тепло. Затем появилось лёгкое покалывание, которое медленно разбежалось по всему телу, а в голове возникли образы прошлого, словно из рассказа птица, и я будто наяву почувствовала запах дыма и ощутила дикую, выворачивающую боль.