***

Следующие деньки один за другим потянулись вполне себе спокойно. Вечерами частенько собирались в чьих-то комнатках — чаю попить, посудачить о том о сем. Впервые Весенья стала ощущать себя частью истинно девичьего коллектива. В родной деревеньке-то ее не больно жаловали. Все ж ведунья. А здесь все такие.

Лазаря попритихла, аккурат после того, как обнаружила у себя в постели с несколько десятков громадных жабищ. Те зычно наквакивали ей в ухо, а одна уместила прямо на лбу. Все общежитие в то утро не от звонка проснулось, а от визжащего девичьего вопля. Она, конечно, пыталась виновницу сыскать, на ножах-то со многими ходила, да токмо никто и не знал, кто сие умудрился вытворить. Разве что Нестанка с Костяникой подозревали, чьих подручных это рук дело. Да неужто станут они-то всем раскрывать?

В общем, приняли Весенью. И закрутилась, звертелась череда академических повседневностей.

И все бы было замечательно, если б не странности в их с Лесьяром общении.

Магик был странно холоден в своих письмах. Отвечал сдержанно, вопросов почти не задавал. Про себя писал извечно, что все в порядке. Рассказал, как восстановили башню... Прошло уже три недели, как Весенья прошла через разрыв портала.

Она пыталась из раза в раз написать ему что-нибудь теплое, пошутить этак. Но Лесьяр либо того не замечал, либо искусно вид делал.

К концу первого месяца Веська так извелась, что уже вовсе не находила себе места. Ведь перед ее отъездом он совсем другой был!

— Ты чего? — вскрикнула Костяника, когда Веська, вместе с подружками в библиотеке сидя, резко захлопнула учебник.

— Он совсем не хочет писать мне! — обиженно пожаловалась ведунья. На прошлой неделе она все ж поделилась с подружками их с Лесьяром историей. В открытую признавшись, что часть ее рассказать не может. Но даже опустив часть приключений, связанных с колдуньей, сумела поделиться сокровенным.

— Хозяин твой? — хихикнула Нестанка. Ее почему-то чрезвычайно забавляло должностное прозвание Лесьяра.

— А обычно он шибко разговорчивый бывал? — а вот Костя с большим участием отнеслась.

Веська ж призадумалась. Они ведь помногу болтали, сидя вечерами в кухоньке, да взвары попивая. Потому и кивнула в ответ.

— Тогда и правда странно...

— Ничего странного! — фыркнула Нестана, — многие не выдерживают проверку расстоянием. Это вам еще повезло, что есть свиток. А вот так разъедутся, а через год встретившись и вовсе друг друга узнать не сумеют.

Костя подружку тотчас под столом пихнула, но Веська уже поникла.

— Не слушай ее, Весенья, — едва не шипя на чернавку, попыталась утешить ее Костя.

— Да нет, права Нестанка... Он ведь мне специально пергамент отдал, чтоб связь держать, а сам...

Вздохнула горестно, да что тут сделаешь. Вот приедет к нему летом, тогда все выскажет!

***

Первую стипендию Веся получила как раз спустя месяц учебы. Ее попросту вызвали в казначейство и вручили махонький, но весьма увестистый холщовый мешочек.

— Кошель потом занесешь, — ворчливо вымолвил старый казначей. Судя по косым взглядам, старикашке вовсе не по нраву пришлось такие суммы ученице выделять. Веська поспешно закивала, довольная таким вот презентом. Еще бы! Целый кошель мелких золотых монеток — настоящее сокровище!

Вечером, по дороге в общежитие, она, не сдержавшись, огласила всей компании:

— В выходные идем в город! — и воззрилась радостно. Ребята, конечно, идею поддержали.

— Ну, наконец-то! — выдохнул Бажен. — А мы-то думали, что ты завсегда станешь в комнате сидеть!

Веська покраснела, ее и правда уже не раз звали погулять, но тратить свои сбережения она не хотела, а вовсе без денег было бы странно выбраться в такое место.

— А вот и не стану!

— А вот и отлично, — рассмеялся рыжик.

— В харчевню сходим... — мечтательно облизнулся Умир.

— И в кондитерскую, — поддержал его брат.

Вид оба при этом имели на редкость воодушевленный.

— А еще за канцелярией надобно! — продолжила Костя.

Остаток пути до общежитий провели в обсуждении, кому куда заглянуть надобно. Веська ж решила, что она всюду со всеми заходить станет! Половину суммы из кошеля-то она уж отложила, но оставшаяся часть все равно значительной казалась... Можно и побаловать себя.

К проходу в гостевую светелку первокурсного общежития подступали шумно болтая, потому не заметили сразу, что там откровенно что-то не то делается.

Помещение полнилось людьми в черных плащах. На груди у каждого имелась эмблема — щит, а на оном оплетенный розой меч.

— Царские дознаватели, — шепнул Бажен, разглядывая незнакомцев. То были люди взрослые, не чета зеленым первогодкам. Да только больше отличались они пронзительными взглядами. Поймав один такой Веша даже поежилась.

— Не смотри им в глаза, — тихо шепнул Умил девице на ушко, — говорят, таким взглядом могут на тебя воззриться, что всю душу насквозь прочтут, а заодно выморозят.

— А что случилось-то? — Костяника подошла к Таське, девчушке лет шестнадцати. Рыжие ее косички, заплетенные от самой макушки и сплетенные в корзинку, были растрепаны. Она сидела в кресле в гордом одиночестве. Глаза — красные, нос тоже, растрепанная, даже форму еще не успела до комнаты донести, так и сидела с холщовой сумкой на коленках.

— Лазаря... — и взгляд на Костю подняла. Та нахмурилась, с друзьями переглядываясь. А ведь на тренировке ни Таси, ни Лазари не было. Гидон даже спрашивал о них, но никто ничего не знал. Даже подружайки Лазарькины. И пусть блондинку не слишком жаловали из-за дурного характера, но все ж вместе все учились.

— Что Лазаря? — с подозрением переспросила Нестана.

— Нет ее... — и снова носом шмыгнула, — пропала...

Первое, о чем подумалось Весенье — “потаньки”! А вдруг совсем осерчали на эту злыдню и решили куда как серьезнее проучить?

Но ведь та Вешку почти не трогала в последние дни. А сами потанята, дорвавшись до нового места обитания, целыми днями пропадали — изучали терем. Территория академии-то оказалась небывало огромной!

Да и не стали б негодники так сильно бедокурить. Поглумиться немного, напакостить, жаб вот в постель запустить — это да. Но чтоб похитить?

К тому ж в общей комнате, где все они собрались, такой кавардак творился, что смотреть страшно было. Едва через арку внутрь ступили, стало ясно — здесь пробежало стадо диких быков. Никак не иначе. Или шишига какая разбушевалась. А как еще объяснить, почему часть кресел перевернуты ножками вверх, да еще и проломлены? Один из столов тяжелых и вовсе о стену в щепки раскурочен.

— Она последняя на этаже оставалась, — тем временем продолжила Таська, — все ленты свои искала.

Весенья, губы поджав, отправилась по коридору, к спальням. Но у комнаты не остановилась, прошла дальше и к потанятам постучала. Ответа не последовало, тогда Веська нажала на дверную ручку и толкнула дверь. Та поддалась и девица внутрь шагнула.

— Потанята? — Позвала подручных. Но в спаленке тихо оказалось и пусто. Постельки односпальные заправлены.

Тогда Веша к источнику потянулась и подручных своих из тени звать принялась. Пришлось потрудиться, прежде чем те откликнулись.

— Хозяюшка! — хныча кинулись к ней, хватая за юбку. Веська покачнулась под таким напором, но малышню обняла тотчас.

— Что случилось, вы почему в тенях прячетесь?

— Тут чудище было!

— Страшное!

— Темное!!

— Так, давайте по порядку…

***

Получасом позже Весенья сидела в тесном кабинете без окон. Напротив устроился один из царских стражников. Хотя более уместно было бы назвать его дознавателем. Облаченный в черное, в возрасте, с густыми усами под красным носом и с глубокими тенями усталости под глазами.

“Инициатива наказуема”, — вспомнилась одна из любимых фраз Лесьяра. Сейчас Весенья ее понимала как нельзя лучше.

— Значит, ваши подручные, утверждают, что видели нападавшего? — Голос мужчины звучал холодно. До того, что мурашки по коже бегать начинали.