— Ты всегда во всем видишь негативные стороны, — король лег на спину и укрылся пледом по самое горло. — Мне нужен Александр там, потому что я больше не уверен в тебе. Я не вижу в тебе того стержня, что наблюдался раньше. Ты совсем размяк после свадьбы Дастена и подруги твоей юности, — при упоминании этого имени Себастьян вздрогнул, и опустил взгляд в пол. Его длинные ресницы отбрасывали тени на побледневшее вмиг лицо. Он скрыл от Алисы свой взор, и она не могла прочитать его истинные эмоции. — Встреча с кхинами закалит Александра на случай, если ему придется занять престол после меня.

— Это все, отец? — Сухо спросил принц, видимо, желая закончить этот разговор, как, впрочем, и Джонатан с Алисой все.

— Да. Все свободны, — король зажмурился и перевернулся на бок. И они наконец-то смогли покинуть его покои.

— Себастьян… — Алиса было дело побежала за принцем, когда он торопливо понесся по коридору, перед этим ударив по стене. Он не оставил Алису в трудный момент, и она не простила бы себе, если бы позволила переживать ему сказанное отцом в одиночку.

Однако Джонатан остановил Алису.

— Позволь ему побыть одному. Он мужчина и будущий король. Он обязан уметь справляться с подобным, — хватка у Вильцгейма была стальной, но и Алиса была слеплена не из роз и ромашек.

— Какая разница: король или бедняк. Человек не должен встречать бурю в одиночестве, — Алиса и сама не верила в то, что это сказала именно она. Алиса всю свою жалкую жизнь считала, что ей не нужна чужая поддержка, пустые слова, что, как предполагалось, могли приободрить ее. Но, потеряв Друга, Алиса поняла одну важную вещь: вдвоем можно преодолеть любое препятствие.

Алиса вырвала свою руку. И ей все равно не удалось кинуться Себастьяну вдогонку, потому что Джонатан притянул ее к себе, перехватив запястье вновь. Алиса знала, каков его поцелуй и как сладки его губы, но в этот раз он поцеловал ее совершенно иначе: словно его мучили те ужасные боли, адское пламя лизало его своими сладострастными языками, а Алиса была тем единственным лекарством, которое он искал столько лет. Джонатан обладал удивительной способностью: его прикосновения прогоняли все переживания из ее головы, все невзгоды отходили на второй замыленный план. Алиса могла ненавидеть Вильцгейма, порицать его жестокость. Но ему удалось заставить Алису невзлюбить саму себя. Она раньше и подумать не могла о том, что превратится в девицу, которую могут свести с ума поцелуи и красивые слова.

Джонатан зарылся длинными и холодными пальцами в спутанные после столь изнурительного дня волосы Алисы. Когда он оторвался от ее губ, то Алисе показалось, что ее лишили единственного источника воды и она вновь обратилась в жаждущего хотя бы капельки влаги скитальца в пустыне. Весь мир был пуст без Джонатана.

Вильцгейм снял бежевую перчатку, в которой Алиса даже спала, с ее руки. Она уже стала ее продолжением, и Алиса не задумывалась и не замечала ее.

— Алиса, — теперь Джонатан оставил поцелуй на шраме, что удлинял линию жизни. Шрам, который он оставил собственноручно. Шрам, что он и сам скрывал от чужих глаз на своей ладони. — Не бойся, если на Границе у тебя ничего не выйдет. Тогда я убью всех кхинов сам. И короля, если потребуется.

— Мне не нужны эти смерти. Ты, наверное, уже и сам понял, чья жизнь мне нужна.

— Дмитрию не отделаться долгом жизни? — Странный огонек, что подсвечивал серые глаза Джонатана, потух, словно его отвергли. На вопрос Вильцгейма Алиса все же покачала головой в разные стороны. Парень отступил, и колючее одиночество вновь возвратилось. Ни камин, ни теплые одежды уже не смогли бы отогреть то, что холодело в груди. Только присутствие Джонатана дарило иллюзию полноценности.

— По крайней мере в этот раз он заслужил твою ненависть. Впрочем, как и мою, — Джонатан направился вглубь коридора, и ноги сами понесли Алису за ним. Он не звал за собой, не приглашал, но столь многозначительное молчание, последовавшее после сказанного, манило. Словно кукловод потянул за ниточки, и Алиса марионеткой следовала каждому движению пальца.

— Я никогда его не прощу, если с головы Мии упадет хоть один волосок или… к черту, даже если он навредит Лайле, — осмелилась Алиса заговорить, когда они оказались в комнате для музицирования, в которой некогда на Алису кидался Константин, бывший генерал. За все ее присутствие здесь никто еще не играл и не пел в этом помещении. Возможно, их отпугивала близость к темному юноше, что неожиданно заехал сюда, совсем позабыв о том, что у того есть собственная больница.

— Я никогда не забуду то, как он чуть не убил тебя, — Вильцгейм сел на низкий табурет, обшитый зеленой кожей. — Об искуплении и речи не должно быть.

— Вообще-то убил. — Черты лица Джонатана вмиг ожесточились, а челюсти опасно напряглись. Тени угрожающе играли в районе скул и бровей. Казалось, из-за тьмы глаз не было видно, хотя Алиса во всем обвинила не вовремя разыгравшееся воображение, потому что солнце уже успело закатиться за горизонт, уступая царственное положение луне. Слуги не зажгли свечи, ибо этим помещением пользовались в последний раз, когда вернулся Константин. Алиса с Джонатаном тоже не позаботились об освещении: Джонатан привык к извечному мраку, а Алиса рядом с ним не страшилась неизведанных кошмаров темноты. Самый опасный монстр принес ей клятву на крови.

— Ты выжила чудом, — настоял он. — В ночь, когда Дмитрий выстрелил в тебя и ты практически умерла, лунный диск налился кровью. Все было освещено алым свечением.

— Однажды ты мне поведал правду, значит теперь настала моя очередь. Я действительно должна была умереть, — слова сдавливали глотку, не желая бередить еще свежие раны. Как бы Алиса ни старалась, но вспоминать события бала сезона листопадов было крайне тяжело. Однако гнев питал чувство мести, что засело в ней. — Но я выжила не из-за чуда или каких-то природных явлений, как алой луны. Меня спас один конкретный человек, — Алиса не смогла назвать Друга более подходяще, как просто «человек». Он был неотъемлемой частью Алисы, что насильно оторвали, вырвали с корнем. У него не было собственной жизни, личной территории, но он являлся полноценной личностью, в отличие от Алисы. Им бы впору поменяться местами.

— Это может прозвучать, как полнейший бред, и ты посчитаешь меня сумасшедшей, но с детства я слышала настойчивый и порой наглый голос в голове, — горькая усмешка сама вырвалась при последней фразе. — Он всегда помогал мне сделать правильный выбор, поддерживал в любой авантюре, подсказывал правильный путь. И несмотря на то, что он всегда находился здесь, — Алиса ткнулась указательным пальцем в висок. — Ему удавалось вытаскивать мою задницу из любой заварушки. Благодаря ему, я не сломала позвоночник и не получила никаких серьезных травм в тот день, когда меня подстрелил охранник в твоем доме. Он залечил меня, потратив много своей энергии и сил.

— А у тебя тяга подставляться под пули.

Алиса бы обиделась, если это сказал кто-то другой, но она не успела и подумать над сказанным, как он продолжил:

— Это его я слышал, когда Дмитрий поймал меня в ловушку? Джонатан вообще не видел вины Алисы в содеянном?

— Да, и он толкнул тебя с той силой, — стоило признаться, что Алисе бы и не хотелось, чтобы Вильцгейм винил ее, видел в ней врага или человека, который в любой момент может его предать. На его пути и без того не было близких людей.

— Я знал, что ты бы никогда так не поступила со мной, Алиса, — тон его голоса смягчился, и он наконец-то расслабился, чуть сгорбившись.

— Сначала я хотела тебя убить, — снова солгать Джонатану явилось бы еще более страшным предательством. — А потом я поняла, что доверилась не тому человеку: Дмитрию. И Друг.. Блэкроу поплатился за мою ошибку. Он отдал свою жизнь, чтобы спасти меня в ту ночь. Поэтому Дмитрия ожидает гроб, а не сделка.

— Я благодарен Другу, точнее Блэкроу, — открыл крышку фортепиано, и в мир выглянули черно-белые клавиши. — Спасибо за то, что он сберег тебя.