— Да, ты позволил зверю почти вгрызться мне в глотку, — Алису всю покорежило от услышанного: отец Джонатана, эксперимент. В голове не укладывалось, к чему он ведет… — Стоп, — вдруг Алису осенило без каких-либо подсказок Друга, который, судя по всему, до сих пор ломался над разгадкой головоломки, что они уже давно могли раскусить. Слишком очевидными подсказками разбрасывался сам Вильцгейм. — Кланы Воронов и Волков не канули в лету. Они до сих пор живы, а ты…
— Все детство я провел на больничной койке. Тогда до моего детского сознания не дошло, что за капельницы мне ставили по три раза в день. Отец убеждал меня, что я болен и это поможет мне выздороветь, — Джонатан чуть ослабил хватку, и по запястьям Алисы прошлась дрожь, что передалась от его пальцев. — Человечность и слабость бренного тела смертного — величайшая болезнь, по мнению моего отца. Он пытался вытравить это из меня, как порок, что отравлял меня изнутри. И я верил ему, Алиса. Он накачивал меня волчьей и вороньей кровью, пока в моих жилах не растекся яд чужих жизней, которые я не должен был прожить.
— Твой отец настоящее чудовище, — горячо выпалила Алиса, обескураженная сказанным. — И ты его постоянно защищаешь!
— Да, его казнили, Алиса, потому что он собирался рассказать всем о том, что творится на Границе. Он думал, что люди восстанут против правящей династии, которая скрывала страшные эксперименты от людей. Моя мать умерла по моей вине. Только тогда отец осознал, что натворил. Он был стойко уверен в том, что суматохой восстания и возможной гражданской войной ему удастся спрятать свой одновременно удачный и провальный эксперимент в лице собственного сына, — Джонатан отпустил руки Алисы и отступил, давая ей полную свободу действий. — Особенно от короля. Но мой отец пал обычной пешкой. Я сам пришел с правдой к правителю.
— Зачем ты это сделал? — Миллион вопросов жалили пчелиным жалом кончик языка Алисы.
— Потому что я был напуган, Алиса. Мне было всего восемнадцать лет. Я остался совершенно один.
Алиса хотела спросить у Джонатана многое: о его матери, о произошедшем с отцом, узнать побольше о его детстве. Но Алису словно молнией прошибло, как ее уста заговорили чужим голосом:
— В кабинет, живо, — утробное рычание Друга звучало, как из недр земли. Казалось, Алису вышибли одним ударом из собственного тела, оставив наблюдать на подмостках за протекающей вокруг жизнью. Ледяные оковы сковали ее по рукам и ногам, своим лязгом оглушая, ослепляя морозным сиянием настолько, что она все видела и слышала, как из-под свинцовых вод. Шаг Джонатана звучал гулко, как поступь человека, что вот-вот повесят на площади, чтобы другим было неповадно, в стенах мимолетной темницы, куда откинул Алису Друг.
Он грубо затолкал Вильцгейма в кабинет, ткнувшись в его плечо револьвером. В то время, как Друг запирал дверь, Алиса собрала всю волю в кулак, дабы склеить по кусочкам ключ к контролю. Алиса сосредоточила всю себя на том, чтобы вновь заполнить каждую клеточку тела своим сознанием и энергией. И произошло настоящее чудо: ей удалось почувствовать легкое покалывание в кончиках пальцев, у Алисы получилось самостоятельно пошевелить языком.
Увидеть горизонт ее нервного ликования представлялась невозможной задачей для любого, кто смог бы уловить эту отчаянную борьбу.
Наконец-то правая рука полностью вернулась под контроль, и Алиса поняла это по тому, как быстро она сжала и разжала кулак. Пока Друг снова нагло не вышвырнул Алису назад, она залепила по своей же щеке пощечину. Лицо вспыхнуло, превратившись в один комок жгучей боли. И кристаллическая ясность мира возвратилась к Алисе, как стайка рыб в родную заводь.
— Больше не смей так поступать! — Взорвалась Алиса, вытирая тонким рукавом платья кровь, что струйкой потекла из носа.
— Иначе бы ты поверила его слезливым россказням и простила ему, что он чуть не убил нас. Тебя, Алиса.
Алисе не нужно было иметь семь пядей во лбу для понимания: Друг закипал и еле держался, чтобы ее не ударить.
Алиса слизала с губ солоноватую с металлическим привкусом жидкость, хищно оскалившись, все еще не веря, что ей удалось побороть волю Друга. Револьвер упрямо глядел в спину Джонатана. И Алиса принялась внимательно вслушиваться в разговор старых товарищей, надеясь получить ответы на волнующие вопросы.
— Трусливо загнать меня в ловушку в моем же доме, — Джонатан шевельнул плечами, подняв руки, и Алиса испугалась, что он сейчас вызовет стаю волков, ораву птиц или же пол скроется под склизкими телами мерзких гадюк. Но Вильцгейм неожиданно захлопал. — Умно, Дмитрий. Именно этого я от тебя и ожидал.
Дмитрий молча снял ружье с предохранителя. Беспощадный щелчок заставил Алису похолодеть. Неужели он собрался так просто убить Джонатана? Столько лет ожидания ради одного выстрела?
Спереди и сзади Вильцгейма ждала смерть. Дмитрий прицелился спереди, а Друг сзади. Алиса дернулась, чтобы вырвать оружие у Друга, но вовремя остановилась: одно неверное движение, и он может случайно выстрелить, ибо не ожидал атаки. Алиса не торопилась вмешиваться в разговор мужчин, потому что сама не знала, на чьей стороне находится.
— Трусливо — убить мою возлюбленную и маленького ребенка, а затем повесить вину на меня, — угрюмо передразнил Джонатана Дмитрий.
— Я не… — Вильцгейм терял терпение, и тени сгущались к центру комнаты.
— Джонатан… — успокаивающе прошептала Алиса. Если он вновь призовет тьму, то она не была уверена выживут они или нет. С его стороны послышался глубокий вдох, тени поползли назад на стены, и сердце Алисы облегченно ухнуло вниз: она выиграла еще немного времени.
— Не убивал, — сплюнул бармен. — Миллион раз слышал эти сказочки. Знаешь, мне мало верится в это.
— Твоя жена обезумела, — настаивал на своем Джонатан. Дмитрий затрясся всем телом. Море его боли взбушевалось смертоносным штормом, застарелые шрамы дали о себе знать: он словно переживал ту злополучную ночь вновь. Он в тысячный раз терял любимых людей. Алиса догадалась, что он видел перед собой кухню, стены которой украсили ошметки его семьи.
— Она не была сумасшедшей, — Дмитрий прожигал грудь Вильцгейма ружейным взором. — Это ты, безумец, разорвал их для своего садистского удовлетворения.
— Они уже были мертвы, — холодно констатировал Джонатан. И Алиса поняла, что из него переговорщик вышел никудышный. Настал ее черед выйти на сцену. Но для начала…
— Поклянись, что тебе нужны перемены, а не геноцид кхинов, — Алиса обошла Джонатана, и заняла такую позицию, с которой могла видеть их обоих разом.
Идеальное место для контроля ситуации.
— Если ты поможешь отбросить их от Границы, то никакого геноцида. И приму любое наказание за Притон Гончих, — Вильцгейм не смотрел на Алису. Видимо, не верил, что она выстрелит в него. Его больше интересовало ружье в руках бывшего товарища.
— Алиса, не суй в пасть зверя голову — откусит. Не этому я тебя учил всю жизнь?
— Отдай мне револьвер, — потребовала Алиса. Друг лишь мгновенье поколебался и передал ей оружие.
— Надеюсь, твоя игра стоит свеч, — начал причитать ее извечный спутник. Алиса и сама не верила, что у нее что-то выйдет. Однако Алиса перевела дуло драгоценного револьвера чуть в сторону от головы Джонатана, нацелившись в чучело оленя. Оно ей все равно никогда не нравилось. Шум перестрелки поднимет суматоху внизу, ибо аристократия так и не решилась продолжить пляски под оглушающую музыку. Люди сбегутся сюда, как муравьи на упавшее яблоко с дерева в траву. Свежие сплетни подобны сладкому плоду. Звон монет не был столь привлекателен, как свежие новости ручьем льющиеся с уст первоисточника.
Дмитрий не успеет убить Джонатана. Даже если второй обманывал Алиса, а в этом не было практически никаких сомнений, то он заслуживал Границы, а не смерти.
А еще он был единственным, кто мог поведать Алисе в полной мере о той силе, что зудела под ее кожей. И, когда она превзойдет Джонатана, он падет и грехи будут искуплены.
