— Думаешь, стоит? Все равно же не усну.

— Тебе только так кажется, Анют. Я тебе хороший чай заварю. Тамара, сестра моя, на Алтае отдыхала, привезла оттуда горный чай, травки чистые, ароматные. Тебе понравится, вот увидишь!

Погладив по спине, мама целует меня в плечо, отходит к рабочей поверхности. Я прислушиваюсь к привычным, бытовым звукам: щелкает крышка чайника, журчит вода, шумит в чайнике из-за сильного нагрева. Тихо стучат чашки…

Мама ополаскивает керамический пузатый чайник, никуда не торопится, и ее неспешность меня тоже баюкает. Боль все еще плещется внутри, но уже намного более спокойная.

— Двор все тот же, а качелей не стало, — замечаю просто так, чтобы было о чем поговорить.

— Снесли, в прошлом месяце. По плану, к концу весны будут устанавливать новую детскую площадку, план утвержден. Лишь бы не передумали и планы не поменяли, — замечает с улыбкой. — Радости будет море!

— Как вовремя, — замечаю спокойно и вдруг добавляю. — Я беременна.

— Ох! — слышится радостный вздох, полный счастья. — Анюта, счастье-то какое! Дождались!

Мама меня обнимает, целует со слезами.

— Тише, ну, — прошу, тоже всхлипывая. — Папу разбудишь!

— Вы чего шумите, девочки?

Папа выходит, позевывая в кулак, и смотрит на стол, с двумя чашками.

— Лена, — удивляется. — А как же твоя диета? После шести не ем, на ужин больше травы. Значит, после шести мы не едим, а после двенадцати чаи гоняем?

— Да брось, ну… — смущается мама. — И не гоняем мы чаи. Вообще!

— А это что… И что за повод для слез?

Мама оглядывается на меня, я киваю.

— Говори, ма.

— Аня беременная! — светится мама.

У папы пропадает сон из глаз, теперь и он меня целует, крепко стискивая.

— Внучок? Или внучка? Да, в целом, неважно…

Мама тоже подходит, чтобы обнять меня. Я оказываюсь стиснута между двух самых близких людей. От них так приятно веет теплом, знакомым ароматом квартиры.

Часы на стене тикают громко. Отстают. Сколько себя помню, они всегда отстают, но это старый подарок друзей, родители их не собираются менять.

Семья у меня вообще не из тех, что стремятся кардинально что-то в своей жизни менять, с неба звезд никогда не хватали, но жили мирно и дружно, часто ездят к родным, которые в других городах живут.

Когда я только вышла замуж, то хотела, чтобы родители ближе ко мне переехали, Артем вежливо был не против. Но не горел желанием.

Родители не переехали, потому что сами не захотели. Здесь у них жизнь уже была налажена, есть работа, круг общения.

Кардинально они ничего менять не стали, но были рады за меня.

Сейчас я вдруг думаю: забрала бы их к себе, была более настойчивой, и что дальше? Сложилась бы наша жизнь иначе? Мы бы разбежались? Или нет…

А все эти слова, которые Артем говорил…

Постеснялся бы при родителях? И что, если бы постеснялся? Постоянно за них прятаться, что ли?

Нет, надо и самой было решать, понимать, что творится…

Не сложилось у нас.

Все начиналось красиво, а закончилось черт знает как.

Я даже удивлена, до сих пор немного не верится, что Артем на развод дал согласие, не стал удерживать меня. Вид у него был такой, будто это я его разводом убиваю и четвертую, а не он меня — своей изменой.

Когда же я о нем думать перестану? В груди колет…

Тру грудную клетку, под ребрами тахикардия.

— Ладно, садись. Ради такого случая можно и тортик, да? — смеется мама.

Папа фыркает и начинает ворчать:

— И стоило оно того? Зря голодом себя моришь… Конечно, давай торт!

Сколько себя знаю, мама вечно борется с тягой к сладкому и небольшим лишним весом. По этому поводу в семье иногда споры: папа терпеть не может, когда мама начинает варить на пару, делать более постные блюда.

Я сажусь за стол, папа напротив. Довольный такой, светится!

Но потом вдруг спохватывается:

— Так… Я не понял, а если ты в положении, то какого черта одна приехала, да еще в такую непогоду.

Да уж… Сегодня невероятно ветрено, все тепло из тела выдуло, пока прошлась по перрону.

— Твой этот… совсем не заботится, что ли?! — возмущается шумно папа. — Сколько детей ждали. Да он тебя на руках носить должен!

— Артем не знает, па.

— Не знает? — уточняет.

— Как не знает? — ахает мама, разливая чай, который к тому времени настоялся.

По кухне ползет аромат разнотравья, я успеваю разобрать только запахи ромашки, немного чабреца еще какие-то кисло-лимонные травки. Что-то очень приятное и будоражащее.

— Вот так не знает. Я ему не сказала.

Родители переглядываются.

Папа кивает:

— Вот видишь, Лена. Я же тебе говорил, там трагедия, а ты… Дочь просто соскучилась по родным местам. Разве с таким постным лицом приезжают, когда просто соскучились? Ничего подобного! И вещей почти нет.

Упреки отца… Нет, даже не упреки, просто замечания, все справедливые и по делу: у меня при себе на самом деле немного вещей, только самое необходимое.

По этому поводу мы немного поспорили с Артемом. Он требовал, чтобы я осталась жить в доме. Боже, он мне едва ли насильно навязывал право собственности, маниакально обещал, что со всем поможет. Хотел привязать меня недвижимостью, что ли?

Я отказалась, и даже много вещей собирать не стала. Мне вообще не хотелось возвращаться туда, где мы были счастливы и несчастны. Я боялась: меня засосет трясина воспоминаний, я дам слабину, снова дам шанс… Хоть и случилось непоправимое, но я боялась себя!

Много вещее не забрала. Артем мне кучу денег на счет отправил.

Только раздражал этим: зачем?!

Я не выдержала и бросила ему в лицо напоследок: себе бы лучше эти деньги оставил, сколько шлюх на них снять можно!

— Я беременна. Но Артему об этом не сказала. Иначе бы он нашел причину, чтобы не давать мне развод.

Глаза родителей округляются и наполняются шоком, становятся стеклянными.

— Вы сильно поругались? — уточняет мама. — До… До развода? — ахает. — Что же случилось?

— Все просто. Он мне изменил. Я видела это своими глазами.

Повисает гулкая тишина.

— Кобелина, значит. Не зря он мне не понравился. Мажор этот… — качает головой отец. — Ты поняла, Лена? — строго смотрит на маму. — Уроду этому прощения нет! Никаких разговоров с ним, а то ты звонить ему завтра собиралась, узнавать, почему поругались… Все! Никаких разговоров. Развелись, и пусть катится, с кем гуляет, а мы сами…

— Хорошо, что приехала, — добавляет мама. — Ни о чем не переживай. Все наладится.

Глава 31

Он

— Где ты снял этих шлюх?!

Денис вздрагивает от моего вопроса и с улыбкой прощается с коллегами, подходит ко мне.

— Привет, Тем. Почему не позвонил?

— Потому что когда я тебе звоню, чтобы встретиться, у тебя сто тысяч пятьсот неотложных дел находится, плюс ко всему тебя вообще не найти. Гораздо проще позвонить в офис и выяснить, на месте ли ты. Как оказывается… Ты на месте. Поговорим.

Я рассматриваю брата с головы до ног и обратно.

Мне кажется, или он тоже осунулся немного. Вид такой, будто не высыпается.

— Поговорим, — сверяется с часами. — До конца обеденного перерыва еще минут пятнадцать. Уложимся?

— Пятнадцать минут? — психую. — Вот все, на что ты способен? Выделить для меня лишь пятнадцать гребаных минут?!

— Тем, остынь. Развод тебе вообще не на пользу пошел.

Я резко пробиваю ему кулаком в нос. Брат отшатывается, зажав лицо. Из-под пальцев сочится кровь.

— Ты что творишь? — гундосит. — Ты мне нос сломал. Как мне теперь работать!

— А ты… Ты мне брак окончательно доломал, Ден. Какого хрена ты этих шлюх позвал?! Я анализы сделал.

— Что?

Брат ищет, чем бы остановить кровотечение. Я подаю ему свой платок. Бог знает с каких пор у меня платки по внутренним карманам пиджаков. Еще один штрих заботы обо мне… От жены.