Я порываюсь встать, Артем тянется через весь стол и накрывает мои руки горячими ладонями, его пальцы впиваются в мои запястья.

— Постой, — говорит он. — Полина соврала мне. Вернее, не то, чтобы соврала прямо. Но действовала в своей излюбленной манере. Она повернула правду выгодной стороной, а остальное окружающие сами из контекста додумали.

Я хотела бы понять, о чем он говорит. Но для меня это все малоинформативно. Однако вспылить возмущением я не успеваю.

Артем наклоняется и целует мои запястья по очереди, горячо губами прижимается, трепетно целует, оставляя несколько быстрых жадных касаний.

— Артем! — шиплю я.

Похоже, он решил от меня добиться прощения поцелуями?!

Муж выпрямляется, тяжело дыша. Возбудился, что ли? По едва заметным признакам понимаю, что так и есть. Плюс он красноречиво одергивает брюки в районе ширинки, я стыдливо отвожу взгляд в сторону.

Никак не привыкну к его такой откровенности.

Через мгновение снова смотрю в сторону мужа, вдруг угомонился? Однако он смотрит на меня еще более внимательно, словно хочет расплавить взглядом и любуется…

— Нравится меня смущать?

— Очень, — признается хрипло.

Артем делает несколько крупных глотков, задерживает взгляд на чашке с напитком. Потом снова смотрит мне в глаза, теперь уже сосредоточенно и с жесткой усмешкой, словно подтрунивает, но эта острота направлена не на меня, но вглубь него самого.

Я даже замираю, пораженная тем, насколько он сейчас открыт, не прячет эмоции. Меня буквально сносит с ног штормом его эмоций.

— Полина хитро форсирует событиями. Она разыграла целую трагедию, жалостливо рассказывая о том, как его семья разрушилась, как супруг отвернулся от мальчишки, что все доходит до абсурда. Вот только она слишком быстро попыталась… кхм… оседлать меня и все время подгоняет. Ты лепила снежки?

— Ну, конечно! Что за глупый вопрос, Артем?!

— Я обожал лепить снежки. Еще любил сделать комок и запускать его вниз с горки, пока снег липкий. Ком быстро рос…

Я любила рассматривать детские фотографии Артема. Хотя иногда даже не могла отличить, где Артем, а где Денис — в особенности на тех фото, что сняты издалека. Но сейчас хорошо представила Артема как на одном из фото — озорным мальчуганом, с раскрасневшимся носом и полыхающими щеками. Поневоле наш разговор увлекал, а звук любимого голоса, живой интерес к нашей беседе.

Я жадно ловила его эмоции… и запрещала себе тонуть, но как же сильно я по нему скучала.

— Ты мне зубы заговариваешь, да?

— Представила снежный ком? Полина постоянно дергает меня. Одна проблема налипает к другой, по ее словам. То просто разлад в семье и мои ткани нужны, то уже ей жить негде, и нужен второй малыш… Она пытается создать эффект снежного кома и смести им все-все на своем пути. Мне потребовалось едва не разрушить семью, потосковать без тебя, чтобы я смог… Смог отстраниться, как бы вывести себя, чувствующего и эмоционального, из игрового поля. Посмотрел на все трезвым взглядом и заметил нюансы. Проверил кое-что и понял, что Полина хитро водит всех за нос. Не только меня! Она еще и на жалости моих родителей, расчетливо играет, спекулирует их мечтой иметь внука. Всего-то надо было узнать, когда Полина развелась.

— И?

— Ее разводу больше двух месяцев. Муж развелся с ней раньше, чем она создавала впечатление у меня и моей семьи. Я пошел дальше, подкупил женщину, которая приходит убирать у них дома и выяснил подробности грязного скандала.

— И?

— У Димы, действительно, возникли проблемы со здоровьем. Анализы были плохие, мальчишку отправили на дополнительные обследования, учитывая все варианты, даже самые плохие. Муж Полины сдал анализы без задних мыслей, выяснил, что мальчишка ему не родной, устроил скандал. Да, он действительно развелся с Полиной, дал ей три месяца, чтобы она съехала из его дома. Третий месяц… на исходе. Более того, он в обиде церемониться не стал и отсудил у нее половину бизнеса, потому что вложился.

— Это все тебе прислуга рассказала? — ахаю я.

— Да. Как бы сказать… Впрочем, скажу, как есть. Раньше я считал, что Полина знает себе цену. Теперь понял, что она нос задирает, не очень щедра и приветлива с обслуживающим персоналом. Я не поскупился… Передо мной были рады потрясти грязным бельем семьи Полины. Учитывая это… Я хочу подать тест на отцовство и провести его в другой лаборатории. Не в той клинике, где сейчас наблюдается Дима. Хочу объективности. Малыш… Дай мне немного времени?

— Только с одним условием. Ты не будешь на меня давить и следить за мной тоже не станешь.

— Тебе что-нибудь нужно? Все, что угодно. Я тебе снова денег отправлю… — он привстал и нагло забросил пачку пятитысячных купюр в мою сумочку.

— Что это такое?!

— Чтобы ты не вздумала возвращать! Аня… Я не со зла… Честно!

— Забери деньги немедленно. Это опасно, ходить с такой суммой.

— Давай я тебя отвезу?

— Артем, прекрати! Ты давишь… Вот забери эти деньги, и…

— На карту отправлю. И может быть, поговорим вечером? Я позвоню, поболтаем? Просто поболтаем, а? У меня идея появилась по дизайну одной из комнат нашего дома…

***

Мне чудом удается покинуть кафе.

Настроение остаток дня скачет, как мячик, вверх-вниз, вверх-вниз!

Вечером после разговора с подругой, интересующейся, как поживают ее пушистики, я даже не успеваю отложить в сторону телефон, как мне звонит Денис. Привет, как дела, легкая болтовня.

Потом он интересуется небрежно:

— Ты с Темой помирилась? Видел вас в кафе…

Глава 27

Он

— Я спросила у врача, нас могут принять в лаборатории для взятия анализов завтра, с девяти до десяти часов, — говорит Полина, смотря на меня с обидой.

Мы находимся в больнице, только что состоялась встреча с врачом.

Дима выглядит бледным и не горит желанием со мной общаться. Мальчуган вцепился в любимую машинку и не расстается с ней. На меня мальчик смотрит с опаской, мне никак не удается расположить его к себе.

— Когда папа придет? — спрашивает он у Полины.

Она обнимает его, целует в щеку и показывает на меня.

— Вот он, твой папа.

В глазах мальчика — слезы.

— Это чужой папа. Когда мой папа придет? — спрашивает настойчиво.

Я не знаю, что на это ответить. Я вообще не понимаю, как поступать в нашей ситуации и чувствую себя потерянным, лишним. Осознаю чудовищное — я хотел иметь детей, безумно. Когда только узнал от Полины о сыне, увидел, как мы с ним похожи, сначала загорелся желанием, но потом на свет вылезли неприглядные подробности — одна, вторая… И я, прости боже, не чувствую особой теплоты к ребенку. Я сочувствую ему. Во всем остальном мои мысли и мечты разбиваются о твердь реальности. В ней мало что общего с миром фантазий. Невольно посмеиваюсь над самим собой: эх, Артем… тебе уж за тридцать, но ты до сих пор в какие-то сказки веришь, ожидая, что реальность совпадет с придуманным в твоей голове.

— Дима, солнце мое, это и есть твой папа. Твой настоящий папа, а тот… был обманщиком, плохой, — пытается поговорить с ним Полина, но добивается лишь еще большего потока новых слез у Димы.

Сердцу неспокойно от этой картины.

— Пусть успокоится немного, не расстраивай его еще больше, — прошу я. — Поговорим о наших делах. Насчет теста. Меня не устраивает.

— Время не подходит?

— И время, и место. Да все, в целом… Проведем тест на отцовство в другой клинике. Плюс, если все так, как ты говоришь, думаю, стоит показаться и в другой клинике. Стоит выслушать и более опытных, компетентных специалистов относительно ситуации с сыном. Ты так не считаешь?

— Конечно, как скажешь, — отвечает с натянутой улыбкой. — Ты не мог бы сегодня провести с Димой время до обеда? У меня срочные дела в офисе. Я и так много пропускаю. Стоит наладить контакт с сынишкой, хотя бы с сынишкой.