Хил положил мне руку на плечо и легко сжал, мне ужасно хотелось плакать. Я поглядела на татуировку на запястье, подавляя глупую боль в сердце. Мне нужно на Броссар, нужно искать способы вернуть нам Вегу, а я позволила себе думать о парне. Слишком много и приятно думать. Отвлеклась на него, и это едва мне стоило мне жизни. Я должна быть сильной, а не вестись на смазливую рожу и тёплые руки. Но мне так нравились эти руки и рожа. И нежные губы на предплечье. От одного воспоминания охватывала дрожь.

~Трой~

Чушь собачья. Траханные звёзды. Какие неприятные слова. Принс иногда как что-то скажет, что меня корёжит, будто лист металла от взрыва. Но я бы хотел остаться с ней. Поцеловал бы её руку. В этот момент она теряла дар речи и была похожа на замёрзшую потерявшуюся девочку, которую нашли после долгих поисков. Я нашёл. И теперь очень хотелось её согреть.

Так хотелось, что я даже не мог сопротивляться этому желанию. Раньше я целовал руки только Алисии. По законам Чистого Брака это всё, что было дозволено до свадьбы. Теперь касался губами руки девушки, с которой знаком пять дней, и мы даже не помолвлены. Ничего с собой поделать не мог.

За два дня, пока она была в коме, я готов был об стену головой биться от чувства вины и от того, что просто не знал, как жить, если Принс не будет. Она стала моим проводником в этом абсолютно чуждом мире, когда путь в мой обычный навсегда закрыт.

Сложно сказать, что я к ней чувствую, но мне кажется, что это точно не чушь. Матео сказал, что я влюбился. Дома такое чувство называют легкомысленным и не нужным. Но тогда почему мне оно кажется таким прекрасным? Будто жизнь, наконец, обрела смысл? Неожиданный, даже какой-то курьёзный, но такой весомый.

Я стоял у медблока и вглядывался в пошарпанные стены отсека, отслеживал глазами изгибы проводов у потолка. Мои мысли прервали чьи-то тяжёлые шаги.

— Что ты тут делаешь, сопляк? — грубый бас полностью вернул меня в реальность.

Перед моим взором предстал Сантьяго. Сказать, что он выглядел недовольным, значило ничего не сказать. В глубине души я его побаивался, потому что был уверен, что если он захочет оторвать мне голову, то спокойно сделает это голыми руками. Я замер, не понимая, что отвечать.

— Мало тебе того, что ты её чуть не угробил?

Эти слова больно вплавились в сознание.

— Она очнулась, сэр, — сохраняя самообладание, сказал я.

Его суровое лицо на несколько мгновений поплыло от радости. Он, забыв обо мне, ринулся к двери, но я его остановил:

— К ней нельзя, — я сам удивился тому, как спокоен был мой голос. — Хил сказал, что ей нужен покой.

Мне показалось, что я видел на дне его глаз, как он борется с желанием разорвать меня на несколько частей. Я похолодел изнутри.

— А ты его уже нарушил? — спросил Сантьяго, погасив гнев.

— Я был с Принс, когда она пришла в себя.

— И как она?

— Хорошо. Вроде все показатели в норме. Обрадовалась, что Матео жив, — я отвёл взгляд, опасаясь, что Сантьяго подумает, что я напрашиваюсь на благодарность.

— Не он ли тебя выпустил?

— Он…

— Ясно. И чего ты здесь пасешься, если к ней нельзя?

— Где… где мне ещё пастись? В кладовке!? — я точно не хотел туда возвращаться.

— Пока займёшь в кубрике место Кадзуо, как раз рядом с Матео, будешь нашим вторым пилотом, — гулко выдохнул Сантьяго. — Принс из медблока вернется ко мне в каюту.

Последнюю фразу он сказал с явным удовольствием.

— А если она не захочет?

— Её никто спрашивать не будет, — холодно отчеканил Сантьяго. — Командир здесь я.

В мою грудь стукнул гнев, редкое для меня чувство. Я в упор посмотрел на этого неандертальца в военной форме, и у меня на языке крутилось что-то типа «А если я этого не хочу?». То, что Сантьяго с Принс в прошлом связывали какие-то любовные отношения, я был уверен наверняка. И мне это ужасно не нравилось.

— Кажется, что вы злоупотребляете служебным положением, — сказал я после недолгого молчания.

— Я злоупотребляю?! Положением? — он подошёл ко мне ближе, его лицо исказилось надменной гримасой.

Мне казалось, что так смотрят обычно на тараканов, которых хотят раздавить. Я с трудом набрал полную грудь воздуха и выдержал этот взгляд. Два чёрных ядра галактики, полные сокрушительной силы взирали на меня. По спине прошел холодок.

— Ты помог нам, я даю тебе работу и кров, мы уже согласовали это с Альдо, — он скривил губы в ухмылке, — но Принс я тебе не отдам.

Я стиснул зубы, стараясь подавить прилив негодования.

— Здесь также, как на Земле, человек не выбирает пару сам? — возразил я. — Мне казалось…

— Когда-то Принс выбрала меня, она моя невеста, но она запуталась, привязалась к тебе, потому что ты её спас. Время пройдёт, и Принс разочаруется. Такие, как ты, никогда не были ей интересны.

Слова «моя невеста» больно резанули по сердцу. Вот оно как, у Принс тоже был жених. Но… три года он её не искал, забыл о ней. А теперь говорит «невеста»? Я не стал об этом упоминать, слишком мелочно было бы с моей стороны. Я вовсе не желал скандалить.

— И что со мной не так? — зачем-то спросил я, голос охрип, и мой вопрос прозвучал жалко.

— Не задавай дурацких вопросов, — негромко, но веско сказал Сантьяго. — А теперь давай, шуруй в кубрик, это приказ.

Уходить. Нет. Это было почти физически больно, я должен быть здесь. Мне очень хотелось ещё посидеть с Принс.

— Тебе что-то не понятно?

— Всё ясно, сэр, — ответил я, делая шаг в сторону кубрика.

Собственное бессилие сдавило грудь, но, конечно же, я не собирался сдаваться. Сейчас мне нечего было противопоставить, да и Принс действительно нужно отдыхать. Когда ей станет лучше, тогда и поговорим.

В кубрик идти было тревожно, я уже предчувствовал, как на меня будут коситься. Как идти туда, когда единственное приятное место на корабле в медицинском блоке, рядом с Принс?

Пока я шëл, один из пиратов Дайсона, полноватый мужчина, перегородил мне дорогу, но другой с рыжей бородой, отодвинул его в сторону. Я на миг замер, потому что узнал рыжего. Это был тот парень, которого я затолкнул в укрытие во время экстренного ускорения. Он кивнул мне и пропустил.

Я проследовал по коридору дальше и вскоре оказался в кубрике. Тихие ритмичные пульсации двигателя корабля, спрятанного в недрах палуб, наполняли пространство непрерывным гулом. Здесь царила странная атмосфера, словно игра теней, где сладость победы переплеталась с горечью и тягостным ожиданием. В воздухе висела угнетающая тишина. Некоторых усилий мне стоило переступить порог.

В кровати недалеко от входа лежал мужчина и читал что-то на планшете, краем глаза я увидел, что там написано вверху страницы «Жуль Верн. Дети Капитана Гранта». Я изумлённо приподнял бровь.

— Ты чего пялишься, имперец? — проворчал мужчина.

— Случайно увидел, что вы читаете… — пробормотал я. — Хорошая книга.

— Хорошая, — сквозь зубы ответил он. — Жаль, что равнины Патагонии мне никогда не увидеть. Из-за таких, как ты.

— Из-за меня? Разве? Я же…

— Пасть закрой и отвали, — прорычал мужчина.

— Эй, Хан, полегче! Имперец теперь наш пилот, — послышался грубый женский голос, и я обернулся.

Говорила одна из близняшек, сидевшая на койке дальше в ряду.

— А ты иди на своë место, имперец, — добавила она, поправляя протез на ноге.

— У меня имя есть, если что, — уязвленно сказал я.

— Имя? — она усмехнулась, глаза у неё были такие злобные, что она казалась страшнее Сантьяго. — А ты попробуй без имени… В колониях был только номер, если звал кого-то по имени, в него без разговоров стреляли. Даже в ребёнка.

— Мне жаль, — выдавил из себя я.

— Вар, Хан, Трой спас всех нас, — слова Матео донеслись из глубины кубрика. — Теперь он в нашей команде, давайте покажемся ему с лучшей стороны.

— Нет у нас лучшей стороны, с какой не посмотри, парниша оказался в заднице, — рассмеялся Смарт, лежащий на соседней койке от Варахи.