Варна достала из сумки пару склянок с заговоренными настоями и подошла к колодцу. Она не стала наклоняться, чтобы рассмотреть лизуна, просто вылила содержимое в воду и замерла, дожидаясь, пока зелья подействуют.

– Долго, – тихо сказал Дарий.

– Сама знаю. – Она прислушалась. – Он даже не кашляет.

Обернувшись, Варна внимательно осмотрела кучно стоящие избы. Странно, но на улице нет ни одной живой души. Попрятались они все, что ли?

Варна нехотя обратилась к дремлющей внутри силе. Пелена перед глазами дрогнула, очертания домов стали зыбкими, и морок медленно растаял, явив им истину.

Деревня на месте, да только давно опустевшая. Ставни отвалились, двери сняты с петель, по земле стелется туман, а на небе нет солнца – над проклятым местом стоит беззвездная ночь.

– Чур меня… – пробормотал Дарий. – Это что, ловушка?

Колодца тоже давно нет – от него осталась только дыра в земле, из которой поднимается смрад. Варна с опаской заглянула внутрь и отпрянула: на дне лежали распухшие тела жителей, частично истлевшие и отравившие воду.

Скрипнула дверь, Варна вскинула меч и взглядом нашла источник звука – из дома пыталась выйти женщина в грязном сарафане, но никак не могла переступить через порог.

– Заложная[4]! – выдохнул Дарий.

Едва он замолчал, отовсюду, из всех окон и дверей, полезли мертвецы.

Заложные рычали, стонали, надвигались, волоча ноги. С пожелтевших скелетов сползала кожа, истлевшая одежда была покрыта пятнами и кровью. Оживленные чьей-то злой волей, теперь они подчинялись одному чувству – голоду.

Варна бросилась к избе, надеясь найти в ней укрытие, но дорогу ей преградил раздувшийся, посиневший покойник. Серебряный клинок запел в ее руках – и голова мертвеца покатилась по земле. Тело грузно осело на землю.

– Некуда бежать! – выкрикнул Дарий. – Варна, нужно дать им бой!

– Их слишком много!

Из колодца полезли утопленники.

Дарий вынул косу из ножен на спине, во вторую руку взял серебряный серп и заговорил:

– Отец наш Небесный, дай мне сил, дай мне воли. Пусть рука моя не знает промаха, пусть сердце не знает жалости. Защити, Отец, от проклятий и ядов, от ведьминых взглядов, от морока и порока, от слова дурного…

– …от страха и боли, – продолжила Варна, – от слабости плоти, аминь!

Свисающая с рукояти косы цепь звякнула, Дарий раскрутил ее над головой и бросился в толпу мертвецов.

Черный плащ окутывал его, словно саван. Прикоснувшиеся к нему покойники выли и исходили паром: ткань, тридцать три дня пролежавшая в святой воде под укоризненным взглядом нового Бога, обжигала их плоть. Вышитые на плаще руны защищали Дария от существ, призванных из Нави.

Варна оперлась ногой на костлявую грудь мертвеца и выдернула застрявший меч. Заложные наступали, теснили их к избе.

– Посторонись!

Огромный жеребец проскакал мимо, втаптывая в грязь зазевавшихся мертвецов. Наездница развернула коня и ринулась обратно, рубя мечом направо и налево.

– Разойдись! – выкрикнула она и на ходу спрыгнула с лошади.

Стоя спиной к спине, они отбивались от наступающих мертвецов, сражались до тех пор, пока последний заложный не упал к их ногам.

Варна стерла с лица черную желчь и кивнула охотнице. Та поправила повязку на правом глазу и сдержанно кивнула в ответ.

– Нина. – Дарий опустил наконец косу и спрятал серп под плащ.

– Не ожидала вас здесь встретить, – откликнулась их бывшая наставница.

– Рада видеть тебя в добром здравии. – Варна выдавила принужденную улыбку.

– Что это было? – Нина подняла лицо к светлеющему небу.

– Морок, – сказала Варна. – Что делать будем?

– Жечь, – жестко ответила наставница.

– Аминь, – пробормотал Дарий. – Я займусь теми, что остались в домах.

На ходу доставая из поясной сумки лучину, он кое-как перебрался через груду бездыханных тел и пошел к скучившимся неподалеку избам.

– Хорошо, что ты оказалась здесь, – нарушая затянувшуюся тишину, сказала Варна.

– Мешу[5] гоняла неподалеку. Сколько бы ни старалась объяснить местным, что вреда он не причинит, – без толку; прогони – и всё тут.

Нина запалила лучину, присела и подожгла истлевшую одежду мертвеца. Варна отошла в сторону, чтобы не мешать ей. Кожей чувствовала напряжение, повисшее в воздухе.

– Ты выросла. – Нина выпрямилась и окинула Варну придирчивым взглядом. – Десять лет прошло, да? Годы идут, а заложных в этих землях меньше не становится.

– Ты права.

Это совсем не походило на разговор людей, которые много лет делили кров и еду, но сказать Варне было нечего. Она вдруг отчетливо вспомнила последний день, проведенный под сводами церкви, и злую, звонкую пощечину, которой Нина наградила ее на прощание.

– Ну, а он как? – Наставница посмотрела на суетящегося у горящей избы Дария.

– Все еще мертв, – ответила Варна. – Где Мстислав?

– Бог его знает. Мы разъехались в разные стороны семь лет назад, и с тех пор я ничего о нем не слышала.

Несколько бесконечно долгих мгновений они стояли молча, а затем Нина сказала:

– Я должна была убить вас обоих.

– Сделанного не воротишь, – откликнулась Варна.

– К сожалению.

Взгляд Нины был острым, словно бритва. Минувшие годы закалили ее, не оставив и намека на былое тепло, а стена, разделившая их после смерти Дария, стала только прочнее.

– Я получила ваше послание. – Нина вытащила из кармана плаща свернутую записку. – Думаю, в Моррей нам лучше отправиться вместе.

Не дождавшись ответа, она развернулась на каблуках и направилась к лошади. Варна проводила наставницу хмурым взглядом, вспоминая, какой эта женщина была прежде.

Отстраненная и холодная, Нина никогда не пыталась заменить сиротам мать. Она делала все, чтобы ребятня не чувствовала себя в церкви как дома и, что намного важнее, чтобы никто из детей не привязался к ней. Варна и сама пыталась заслужить внимание наставницы, но очень скоро поняла, что это бессмысленная затея.

Дарий бесшумно приблизился и встал рядом.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Нина случилась. – Варна поежилась. – Полезай на лошадь, нужно добраться до Моррея до наступления ночи.

– Не бери в голову. – Дарий ласково провел рукой по ее грязной щеке. – Сама знаешь: старые охотники не меняются.

Варна прижалась щекой к его ладони, но тут же отпрянула, почувствовав ее холод. Даже спустя столько лет она все еще не привыкла к тому, что Дарий мертв. В ее памяти он навсегда останется темноглазым мальчишкой, готовым посвятить свою жизнь служению новому Богу.

– Поехали. – Она мягко похлопала его по плечу. – Нина ждет.

В первый же день, после того как ее силой подняли с постели, она снова подралась с Дарием, а когда ему на помощь сбежалась остальная ребятня, разбила нос девчонке. Оттащить Варну удалось только с помощью Мстислава, который сгреб ее в охапку и вынес из комнаты.

Он не отпускал Варну до тех пор, пока плита над их головами не поднялась и они не оказались в гулком зале церкви. Распятый на огромном кресте человек устремил на них свой измученный, укоризненный взгляд.

– Нельзя драться с братьями, – сказал Мстислав.

– Они мне не братья, – упрямо ответила Варна. – Я их даже не знаю!

– Дарий взял тебя на поруки и…

– Знать не знаю, что это.

– Все твои поступки будут сказываться и на нем. Если станешь вести себя плохо – он тоже будет наказан.

– Какое-то глупое правило, – задиристо заявила она. – Мама говорит, что каждый должен получать то, что заслужил.

– А ты заслужила, чтобы тебя бросили в лесу? – Взгляд Мстислава смягчился. – Мы – твоя новая семья, Варна, нравится тебе это или нет.

Она не понимала, почему им есть дело до нее, почему этот мужчина с усталым взглядом тратит свое время, чтобы убедить ее в чем-то. Они могли бросить Варну. Как батюшка.